Точное изложение православной веры

Дамаскин Иоанн Св.

Отец Мой доселе делает, и Аз делаю

(Ин. 5, 17)? Еще:

аще еже видит Отца творяща, сия и Сын такожде творит

(Ин. 5, 19). Также:

аще Мне не веруете, делом Моим веруйте

(Ин. 10, 38). И:

дела, яже Аз творю, свидетелствуют о Мне

(Ин. 10, 25). Еще:

яко же Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, их же хощет, живит

(Ин. 5, 21). Все это показывает, что Сын и по воплощении не только единосущен Отцу, но имеет одно и то же с Ним действование [33].

И опять: если промышление о мире принадлежит не только Отцу и Святому Духу, но и Сыну, и по воплощении, это же (промышление) есть действование, — то, следовательно, Он и по воплощении имеет одно и то же действование с Отцем.

Если из чудес мы узнали, что Христос единосущен Отцу,

чудеса же суть действование Божие, — то, следовательно, и после воплощения Он имеет одно и то же действование с Отцем.

Если действование Божества и человечества во Христе — одно, то оно было бы сложным. И тогда получилось бы — или что Он имеет действование, различное от Отца, или что и действование Отца сложное. Если бы же действование было сложным, то очевидно, что и естество было бы также сложным.

Быть может, скажут, что, вместе с действованием, вводится (отдельное) лицо. Тогда мы ответим, что, если вместе с действованием вводится лицо, то, по совершенно правильному обратному заключению, вместе с лицом будет введено и действование. Но тогда, соответственно трем лицам или трем ипостасям Святой Троицы, должны будут допустить также и три действования, или — в соответствие с одним действованием — признать одно и лицо, и одну ипостась. Но святые отцы согласно учили, что имеющим одну и ту же сущность свойственно и действование то же самое [34].

Сверх того, если вместе с действованием вводится лицо, то предписывающие не говорить ни об одном, ни о двух действованиях во Христе предписывают не говорить ни об одном Его Лице, ни о двух.

В раскаленном мече сохраняются как два естества — огня и железа, — так и два действования, вместе с их результатами. Железо имеет силу рассекать, а огонь — жечь, и рассечение есть результат действования огня. Причем различие того и другого сохраняется как в рассечении, сопровождаемом жжением, так и в жжении, сопровождаемом рассечением, хотя после соединения (железа и огня) ни жжение не может быть без рассечения, ни рассечение — без жжения. Ради двойственности естественного действования (раскаленного меча), не говорим о двух раскаленных мечах, равным образом и из-за единства раскаленного меча не смешиваем существенного различия (производимого им действования). Так и во Христе — Божеству Его свойственно божеское и всемощное действование, человечеству же Его — действование, соответственное нашему. Результатом человеческого действования Господа было то, что Он взял руку отроковицы и поднял, Божеского же — возвращение ее к жизни. Действия эти различны, хотя в действовании Богочеловека они нераздельны друг от друга. Если же из-за того, что в Господе — одно лицо, и действование признавать в Нем одно, тогда вследствие того, что в Нем — одно лицо, — следовало бы допустить и сущность одну. Далее. Если будем говорить об одном действовании в Господе, то должны будем назвать его или Божеским, или человеческим, или ни тем, ни другим. Но если назовем его Божеским, то будем говорить о Нем только как о Боге, не имеющем нашего человеческого естества. Если же назовем человеческим, то богохульно признаем Его простым человеком. Если же не назовем его ни Божеским, ни человеческим, то не можем признать Господа ни Богом, ни человеком, не можем признать Его единосущным ни Богу Отцу, ни нам. Ибо ипостасное тождество произошло вследствие соединения (естеств), — но не так, чтобы этим уничтожилось различие естеств. Если же сохраняется различие естеств, то ясно, что должны сохраниться и действования их. Ибо не бывает естества, лишенного действования [35].

Если действование Владыки Христа — едино, то оно было бы или сотворенное, или не сотворенное. Среднего между ними действования нет, как нет и среднего естества. Если бы оно было сотворено, то показывало бы (во Христе) только одно сотворенное естество; а если бы было не сотворенным, то характеризовало бы только не созданную сущность. Ибо принадлежащее естеству должно вполне соответствовать своему естеству, так как невозможно существование естества, в коем бы не доставало естественных свойств. Действование же, сообразное с естеством, не получает бытия отвне; также очевидно, что естество, без сообразного с ним действования. не может ни существовать, ни быть познаваемо. Через то, как действует каждое существо, оно удостоверяет свою собственную природу — с той стороны, которая в ней неизменна.

Если бы действование во Христе было одно, то одно и то же действование производило бы и божеские, и человеческие дела. Но ничто из существующего, оставаясь в границах, свойственных естеству, не может производить действий противоположных. Так, например, огонь не может вместе согревать и охлаждать; вода — делать влажным и сушить. Как же Тот, Кто по естеству — Бог и по естеству стал человеком, совершал чудеса и претерпевал страдания одним и тем же действованием?

Если Христос воспринял ум человеческий, то есть душу разумную и мыслящую, то Он, несомненно, мыслил и всегда будет мыслить. Размышление же — действование ума. Следовательно, Христос имеет и всегда будет иметь действование и как человек [36].

Премудрый и великий святой Иоанн Златоуст в толковании на "Деяния" во втором слове говорит так: "не погрешите, если кто и страдание Его назовет действием. Ибо

тем, что все претерпел, совершил то великое и чудное дело — разрушив смерть и совершив все прочее" [37]. Если всякое действование определяется как самостоятельное движение какого-либо естества, — как объяснили люди, сведущие в этом отношении, — то известно ли кому-либо естество неподвижное или совершенно бездеятельное, или можно ли найти такое действование, которое не было бы движением естественной силы? А что естественное действование Бога и твари — одно, этого — как выражается блаженный Кирилл — не может допустить ни один благомыслящий. Не человеческое естество воскрешает Лазаря, и не божеская сила проливает слезы: слезы свойственны человечеству, жизнь — ипостасной жизни. Впрочем, и то, и другое обще обоим по причине тождества ипостаси. Един Христос, и едино лицо Его, или ипостась, — и однако Он имеет два естества — Божеское и человеческое. Потому, с одной стороны, естественно происходящая из Божества слава, по причине тождества ипостаси, стала общею тому и другому естеству; с другой стороны, и уничижительное, происходящее из плоти, стало общим каждому из обоих естеств. Ибо Тот, Кто есть и то, и другое, то есть Бог и человек, один, и одному и тому же принадлежат свойства Божеские и человеческие. Божественные знамения творило Божество, но без плоти, уничижительное же производила плоть, но не отдельно от Божества. Ибо и со страждущею плотию было соединено Божество, оставаясь бесстрастным, но соделывая страдания спасительными; и с действующим Божеством Слова был соединен святой ум, разумевший и сознававший то, что совершалось [38].

Божество, хотя сообщает телу Свои совершенства, Само непричастно страданиям плоти. Ибо нельзя сказать, что подобно тому, как при посредстве плоти действовало во Христе Божество, точно также и плоть Его испытывала страдания при посредстве Божества. Ибо плоть Его получила наименование орудия Божества. Итак, хотя с первого момента зачатия не было никакого разделения между тем и другим естеством, но во все продолжение (земного бытия) действия того и другого естества принадлежали одному лицу, — однако же мы ни в коем случае не сливаем того, что было совершенно нераздельно, но из качества дел узнаем, что какому естеству принадлежало.

Итак, Христос действует по тому и другому из Своих естеств, и каждое из двух естеств действует в Нем с участием другого: Слово по неограниченности и могуществу Божества совершает то, что именно свойственно Слову — владычественное и царственное; тело же (совершает свойственное ему), сообразно с волею соединенного с ним Слова, Коего оно стало собственностью. Ибо не само по себе устремлялось оно к удовлетворению естественных потребностей и не само по себе удалялось и уклонялось от тягостного или терпело то, что отвне приключалось, но приводилось в движение сообразно своему естеству, — так, как Слово хотело и, в целях домостроительства, попускало телу страдать и совершать свойственное ему, чтобы посредством дел была удостоверена истина (человеческого) естества [39]. Будучи зачат от Девы, Христос получил бытие сверхъестественным образом. Точно также и дела, свойственные людям, Он совершал так, что превосходил (обычного) человека: (напр.) ходил земными ногами по текучей воде, не потому, что вода превращалась в землю, но потому, что превышающею естество силою Божества она уплотнялась до того, что не разливалась и не уступала тяжести вещественных ног. Ибо и то, что свойственно человеку, Христос совершил не так, как обычный человек, потому что Он был не человек только, но вместе и Бог; почему и страдания Его были животворны и спасительны. И дела, принадлежащие Божеству, совершил Он не тем способом, который свойствен Богу, потому что Он был не Бог только, но и человек, — почему Он творил божественные чудеса прикосновением и словом, и тому подобным способом [40].

Если же кто-либо скажет: мы признаем во Христе одно действование не с тем, чтобы устранить человеческое действование, но потому, что человеческое действование — если будем противопоставлять его действованию Божескому (как особое), должно будет называться страданием — вот почему мы и говорим об одном действовании во Христе — на это ответим: на этом же основании и признающие во Христе одно естество объясняют, что они поступают так не с целью устранения естества человеческого, но потому, что человеческое естество — если его сопоставлять с Божеским естеством, как противоположное Ему, — должно будет признаваться подверженным страданию. Мы же не позволим себе человеческое движение, для того, чтобы различить его от Божеского действования, назвать страданием. Ибо ни в одной вещи, говоря вообще, состояние не познается и не определяется из сопоставления или сравнения, (так как) в таком случае существующие вещи оказались бы взаимно обвиняющими друг друга (в недостатках). Если человеческое движение есть страдание только потому, что Божеское движение есть действование, то несомненно, что человеческое естество будет злым, потому что Божеское естество — благое. И обратно — по противоположности — Божеское движение называлось бы действованием (только) по той причине, что человеческое движение называется страданием, и Божеское естество было бы благим из-за того (собственно), что человеческое естество является злым. Да и все твари оказались бы в таком случае дурными и солгал бы сказавший: