Точный расчет

Хауи Хью

— Мне кажется, такой случай я бы запомнил, — проговорил инспектор Марнс — это были его первые слова после того, как он представился доктору.

— Вообще-то я сам выписал свидетельство о смерти. Так что мог проставить какую угодно причину...

— И вы вот так в этом признаётесь? — Марнс, похоже, был готов вскочить со скамьи. «Что это он?» — подумала Дженс. Неужели собирается что-то предпринять? Она придержала его за локоть.

— Я вышел за рамки? Да, признаю, так и есть. Впрочем, эта ложь Джульетту не обманула. Она уже в том возрасте отличалась сообразительностью. Она поняла. Вот что заставило её...

Он оборвал себя.

— Заставило что сделать? — спросила Дженс. — Что-то безумное?

—

Нет. — Николс потряс головой. — Ничего такого. Это то, что заставило её уйти. Она подала заявление о смене профессии. Потребовала, чтобы её перевели вниз, в Механику — хотела стать «тенью» в цеху. Ей не хватало года до положенного возраста, но я согласился. Подписал заявление. Я думал, что она побудет там, подышит воздухом глубины и вернётся. Как я был наивен. Полагал, что свобода пойдёт ей на пользу.

— И с той поры вы её не видели?

— Только один раз. Несколько дней спустя, на похоронах её матери. Она поднялась наверх совершенно одна, отбыла всю траурную церемонию, обняла меня и ушла обратно. Даже не отдохнула, как я слышал. Я пытаюсь хоть немного следить за ней. Есть один коллега в нижнем родильном, он иногда посылает весточки... Работа, работа, работа. Она поглощена ею. Всё время.

Николс усмехнулся.

— Знаете, когда она была девочкой, я считал, что она вылитая мать. А теперь, когда она взрослая, вижу, что она очень похожа на меня.

— Есть ли в ней что-то, что, по вашему мнению, делает её непригодной для работы в качестве шерифа Шахты? Вы, надеюсь, понимаете, какая это ответственная служба?

— Конечно. — Николс взглянул на Марнса. Его глаза скользнули по медной звезде, видной из-под кое-как напяленного халата, потом остановились на выпуклости сбоку, где у полицейского находился пистолет. — Рядовые стражи порядка во всей Шахте должны же иметь кого-то, кто отдаёт приказы, я правильно понимаю?

— Более-менее, — подтвердила Дженс.

— Почему именно моя дочь?

Марнс прокашлялся.

— Один раз она помогла нам в расследовании...

— Джулс? Она была наверху?

— Нет. Мы спускались вниз.

— Но она не обучена этому делу.

— А никто из нас не обучен, — возразил Марнс. — Эта служба больше политического характера. Для людей с гражданской позицией.

— Она не согласится.

— Почему? — спросила Дженс.

Николс пожал плечами.

— Полагаю, вы сами увидите. — Он встал. — Я бы с удовольствием уделил вам больше времени, но мне пора вернуться к своим обязанностям. — Он взглянул на двойные двери. — Скоро сюда придёт семья...

— Я понимаю. — Дженс поднялась и пожала врачу руку. — Большое спасибо за то, что приняли нас.

Он засмеялся.

— А у меня был выбор?

— Конечно.

— В таком случае, жаль, что я не знал этого раньше.

Николс улыбнулся, и мэр поняла, что он шутит. Или пытается шутить.

Пока Дженс с инспектором шли обратно по коридору забрать свои вещи и вернуть халаты, мэр осознала, что Джульетта, этот предложенный Марнсом кандидат, интригует её всё больше и больше. Женщина из Глубины, да ещё и с таким багажом... А можно ли доверять суждениям Марнса? Не сыграли ли в них роль некоторые другие факторы? И когда он открывал перед нею дверь, ведущую в главную приёмную, мэру пришла в голову мысль: а не замешаны ли кое-какие другие факторы и в том, что она так хорошо ладит с Марнсом?

3

Настало время ланча, но ни тот, ни другая не были голодны. Дженс пожевала батончик мюсли прямо на ходу: «Совсем как носильщик», — с гордостью подумала она. Носильщики постоянно встречались на их пути, и уважение, которое мэр питала к их профессии, всё время росло. Она даже испытала странноватый укол вины за то, что идёт вниз с такой лёгкой поклажей, тогда как эти мужчины и женщины карабкаются наверх с тяжёлым грузом. И как же они при этом быстры! Они с Марнсом прижались к перилам, давая дорогу носильщику — тот с извинениями торопился в глубину. Его «тень», девушка лет пятнадцати-шестнадцати, следовала за ним по пятам, сгибаясь под тяжестью мешка, кажется, с мусором — наверно, несла его в центр по утилизации отходов. Дженс проследила за девушкой глазами: вот она бежит по закруглённым ступеням, шорты обтягивают длиннющие жилистые ноги... Внезапно мэр почувствовала себя страшно старой и страшно усталой.

Они с Марнсом вошли в чёткий, размеренный ритм ходьбы: занести ногу над нижней ступенью, затем, словно сдаваясь на милость гравитации, упасть на эту ногу, продвинуть руку по перилам, протянуть трость вперёд, опереться, повторить всё сначала. Сомнения начали одолевать Дженс при приближении к тридцатым этажам. То, что на рассвете представлялось увлекательным путешествием, начинало всё больше походить на тяжкое испытание. Она недооценила задачи. Теперь мэр делала каждый шаг с неохотой, всякий раз приходя в трепет при мысли о том, как же она будет подниматься обратно.

Они миновали верхнее водоочистительное сооружение на тридцать втором этаже, и Дженс осознала, что эти ярусы Шахты — для неё нечто новое. Стыдно признаться, но так глубоко она спускалась очень-очень давно. А за это время здесь многое изменилось. Что-то постоянно перестраивалось и реконструировалось. Стены, как ей помнилось, были другого цвета. Но опять же, на память полагаться не стоило.

Движение на лестнице стало не таким плотным. Они приблизились к ярусу IT. Эти уровни Шахты были наименее заселёнными: всего пара десятков мужчин и женщин — по большей части всё же мужчин — жили и работали в своём собственном маленьком королевстве. Шахтные серверы занимали почти целый этаж. Компьютеры медленно загружали свою память, полностью стёртую во время последнего восстания, событиями недавней истории. Доступ к серверам был теперь строго ограничен. Дженс могла бы поклясться, что, проходя мимо лестничной площадки тридцать третьего этажа, слышала мощный гул электричества, питавшего компьютеры. Дженс никогда никто не говорил об этом, да ей и не требовалось спрашивать, она и так знала: что бы ни представляла собой их Шахта, для чего бы она ни была создана, эти странные машины были в ней самым главным, самым важным органом, хотя и не совсем понятно каким. Энергетические затраты на их функционирование служили постоянным предметом раздоров при обсуждении очередного бюджета. Но необходимость в очистках, страх хотя бы одно слово вымолвить о мире снаружи и все прочие табу, связанные с ним, — вот где IT выходило на первый план. Именно здесь располагались лаборатории, занимающиеся производством костюмов — они изготовлялись индивидуально для того конкретного человека, который в это время сидел в камере ожидания, и одно это выделяло IT среди прочих отделений.

Нет, сказала себе Дженс, это не только табу, связанные с очисткой и страх перед внешним миром. Надежда. В каждом жителе Шахты жила невысказанная, глухая надежда. Нелепая и фантастическая надежда на то, что, может быть, не для их самих, но хотя бы для их детей или детей их детей жизнь на поверхности снова станет возможной, и именно работа IT, эти громоздкие костюмы, появляющиеся из их лабораторий, сделают возможным возвращение людей под открытое небо.

Дженс пробрал озноб при одной только мысли о жизни снаружи. Убеждения, внушённые ещё в детстве — самые сильные. Смотри, Господь услышит твои мысли и выведет тебя на чистую воду. Она вообразила себя в костюме для очистки — сколько она их перевидала! — в этом мягком гробу, к которому она приговорила стольких людей...