Тогайский дракон
Шрифт:
Как обычно, в зале кроме Мервана Ма остался лишь надзирающий ятол. Как и после каждого жертвоприношения, этот уже пожилой человек поднял взгляд на юношу.
Во взгляде Маду Ваадана не чувствовалось расположения. Многие ятолы не питали к Мервану Ма теплых чувств, позволяя зависти возобладать над приверженностью религии и Богу. В конце концов, юноша не был не только ятолом, но даже и жрецом и тем не менее благодаря близости к Чезру вскоре должен был стать самым могущественным человеком в Бехрене. Ему предстояло выбрать нового Гласа Бога, и его мнение окажется решающим при утверждении этого ребенка Советом жрецов. И ранние годы жизни избранного ребенка пройдут
Такая ситуация не устраивала многих ятолов. Мервану Ма приходилось слышать разговоры о том, что в давние времена доверенным помощником Чезру всегда был следующий по рангу ятол, а не какой-то там простой пастырь.
Юношу не слишком беспокоило подобное отношение. По какой-то причине выбрали именно его, он знал свой долг, и никакие личные настроения и чувства не помешают ему этот долг выполнять. Его призвание — служение Богу посредством безукоризненного исполнения указаний Гласа Бога — столь обожаемого им Чезру. Он снова и снова напоминал себе, что не стоит ни задаваться бессмысленными вопросами, ни вообще обращать какое-либо внимание на выражение лица надзирающего ятола. Этот человек проявлял слабость, и Мерван Ма не хотел идти по его стопам.
Юноша вернулся в келью, взял освященный кусок материи и с благоговением обтер снаружи Кубок Чезру, с удовлетворением глядя на заполнившую сосуд кровь и радуясь тому, что она обеспечит благополучие Бехрена на следующий месяц.
ГЛАВА 3
К ЗАВЕТНОЙ ЦЕЛИ
После боя с гоблинами Бринн и Джуравиль продолжали путь, почти не разговаривая друг с другом. Тогайранка злилась на него за то, что эльф заставил ее убивать, — чтобы она могла почувствовать, как меч входит в сердце врага; заставил ее ощутить запах пролитой крови, испытать те чувства, которых она прежде никогда не знала. Во время нашествия бехренцев, уничтоживших ее племя, она видела немало смертей. А еще на глазах Бринн были убиты ее собственные родители, десятилетняя девочка слышала их предсмертные крики. Ничего не могло быть ужаснее этого!
На этот раз она сама выступила в роли убийцы, и чувство вины не покидало тогайранку.
На протяжении недели они вряд ли обменялись хотя бы словом. Да этого, в общем-то, и не требовалось — каждый знал свои обязанности в том, что касалось разжигания огня и приготовления еды на привале. По ходу дела эльф время от времени весьма миролюбивым тоном отпускал те или иные замечания, но Бринн обычно отделывалась междометиями или усмешкой.
Однако скоро их отношения стали такими же, как и прежде.
— Пояс-и-Пряжка, — сказал Джуравиль, когда пошла третья неделя после встречи с гоблинами.
Бринн, спешившись, стояла рядом с ним на выступе скалы, круто обрывающейся вниз. Внизу темнел лес, а далеко впереди уходили в небо зазубренные очертания гор.
— Расстояние скрадывает размеры, — заметил эльф. — Ты даже не в состоянии представить себе, насколько высоки эти горы.
— Однажды я уже перевалила через них, — напомнила ему девушка. — И мне приходилось бродить по их южным склонам.
— Это было так давно, что ты вряд ли помнишь их истинные размеры.
— Ребенком я разглядывала отроги Алешон Твак каждый день и с гораздо более близкого расстояния, чем сейчас.
— Да уж кто бы стал спорить, — отозвался Джуравиль. — С гораздо более близкого. По мере того как мы будем приближаться к
Бринн перевела взгляд на эльфа, который смотрел в южную сторону горизонта. К удивлению тогайранки, его слова не вызвали у нее раздражения. Нет, она поняла и оценила его в этот момент, может быть, больше, чем когда-либо с тех пор, как они покинули Эндур'Блоу Иннинес. Только здесь и сейчас, когда цель замаячила перед глазами, но была еще так далека, девушка на самом деле осознала, чем пожертвовал ее наставник… ее друг. Ему предстояло провести вдали от дома, родных и друзей месяцы, если не годы, и все ради чего? Уж конечно, не ради личной выгоды и даже не потому, что госпожа Дасслеронд предпочитала тогайру бехренцам. Когда он вернется домой, к своей обычной жизни, ежедневные радости и печали его существования не будут зависеть от того, сумеет ли Бринн освободить Тогай. Если разобраться, какое, в общем-то, дело Джуравилю и вообще тол'алфар до того, кто правит в далеких, продуваемыми ветрами степях — тогайру или бехренцы?
И тем не менее он тут, бок о бок с ней.
Слегка наклонившись, девушка обняла Джуравиля за хрупкие плечи. Тот с любопытством посмотрел на нее. Бринн улыбнулась и прикоснулась губами к щеке эльфа. А потом, увидев на его лице ответную улыбку, кивнула, безмолвно объясняя ему, что она наконец осознала — без него возвращение на родину ее предков было бы невозможно. И не только поняла, но и по достоинству оценила это.
Один день незаметно сменялся другим, и с каждым рассветом горы действительно казались все выше. Бринн не могла выбросить из головы мысль, что эти горы не просто часть пути в ее родные края, но олицетворение самих тогайру, оставивших на их склонах свои следы.
Однажды, когда по лицу девушки можно было понять, что ей кажется, будто заветная цель уже близка, Джуравиль слегка остудил пыл молодой тогайранки.
— Хорошо, что мы добрались до предгорий Пояса-и-Пряжки еще до середины лета, — небрежно заметил он. — Теперь у нас, по крайней мере, есть шанс преодолеть их до того, как начнется зима и выпадет снег.
Бринн посмотрела на него с явным недоумением.
— Зима на высоких перевалах наступает рано, — объяснил эльф. — Я подозреваю, что, когда начнет холодать, мы успеем подняться не слишком высоко, и перевалы завалит снегом. Конечно, если мы вообще найдем хоть один перевал, — мрачно закончил он.
Девушка удивленно распахнула глаза.
— Ты не знаешь дороги через горы? — едва не задохнувшись, спросила она. — Но ты же был здесь — ты или кто-то еще из ваших — всего десять лет назад! Когда вы спасли меня от людей Чезру! Не может быть, чтобы тол'алфар так быстро забыли дорогу.
— Тебя спасла госпожа Дасслеронд, — объяснил Джуравиль. — Она, используя мощь драгоценных камней, может преодолевать огромные расстояния. Ты, конечно, мало что запомнила — тебя, перед тем как отправиться в обратный путь, погрузили в глубокий сон.
— Тогда почему Дасслеронд сейчас не сделала то же самое? — спросила тогайранка. — И горы не были бы для нас препятствием — мы могли бы пройти сквозь них!
— Дорога — это способ подготовки к последующим испытаниям.
Бринн фыркнула: на нее этот аргумент явно не произвел большого впечатления.
— А как нам быть, если мы не найдем перевала? Сидеть у подножия гор и мечтать о том, чему не суждено сбыться? Или возвращаться в Кер'алфар, чтобы припасть к ногам госпожи Дасслеронд, умоляя ее сделать то, что следовало бы совершить с самого начала?