Тогда, когда случится
Шрифт:
– Да ну, Старый, чего они могут-то? Решётки, заборы. Всё ж продумано, если не сговор, так и ничего и не случится. Такие стены, проволока под током, видеокамеры теперь всюду - попробуй, дёрнись. Мне кажется, что все побеги только за бабки совершаются.
– Не балаболь! Теперь, наоборот: зеку есть куда сбежать, есть, где скрываться, а это главный стимул. Хоть в Казахстан, хоть на Мальту дёргай - не достанут. Раньше-то куда бы кто делся? Максимум неделя, месяц попетлял.... Хм, я вот в армии в Монголии служил, артиллеристом. Так там у тюрем вообще стен нет, а зеки не убегают. Наоборот, осуждённые от места заключения отойти боятся.
– Это как же?
– А так: у монголов тюрьма - несколько юрт посреди пустыни. Чёрные юрты, а сами зеки, как клоуны, наполовину белые, наполовину красные. Издалека
– Конечно, у азиатов сурово.
– При нас там случай был. Осудили одну бабу. Нашу, русскую: в советское-то время много наших по Монголии работало, не только войска стояли, но и народному хозяйству помогали - на рудниках, с электричеством, на стройках. Так вот, бабёнка эта в Чайбалсане в магазине торговала и в чём-то проворовалась по мелочи. Дело самое обычное, но попала под республиканскую ревизию и образцово-показательный суд - так что влепили пару лет с конфискацией. А она молодая, красивая....
– Все на выход! Грузимся!
Фу! Два грузовика забиты до упора, общий перекур. Бронированные "урал" и "камаз" ревели солярной вонью, в темноте вспыхивали попадающие под фары суетящиеся фигуры, а они, мокрые и разгорячённые, с некоторой завистью и смущением смотрели, как, вновь отделившись от остальных, своим кружком толкутся омоновцы: с машинами из Грозного, из отряда, который им предстояло менять, прибыли, кроме командира и четырех поварих, двое качающихся от усталости снайперов, с огромными, после зимовки, вещмешками и умотанными тряпьём длинными "эсвэдэшками". Доносились обрывки фраз, смех, названия и имена, из которых приданные лишь лепили догадки о своём будущем. Да, отработали люди - и на блокпосту, и в зачистках. И общий бой у них там был - месяц назад крепко с "чехами" пострелялись.
Потом получали уже полный БК. В гулко опустевшем полутёмном товарном по сплошь забросанному изорванным картоном полу, окружая заполненные бумажными коробками ящики, согнувшись или с корточек они сосредоточенно и спешно набивали полученные ещё "дома" магазины. Слабо желтящийся аккумуляторными лампами воздух лоснился от сплошного гладкого, ни с чем не сравнимого, частого-частого щёлканья загоняемых в рожки патронов. Чок-чок-чок-чок... Офицеры, что-то сверяя и записывая, сами вскрывали новые ящики. Прислонившись спиной к приятно холодившей железной стене, Иван Петрович аккуратно вталкивал не всегда послушные патроны, с лёгким адреналиновым ознобом вчувствываясь во всё нарастающий на груди груз, а рядом несмолкающий Колян помогал огромному Жене-Слону заполнять пулемётные ленты для ПКМ. Чок-чок-чок-чок-чок... Сопровождающий отряд подполковник Пальнин, командир Гусев и начштаба Бархаев, сами уже укомплектованные, что-то обсуждали в проходе с, наоборот, расслабленным, расстёгнутым до пупа подполковником из предыдущей смены. И опять мелкий укол "приданным" - гранаты выдавали только ОМОНу.
– Завтра на бронепоезде покатим. Ох, и тягомотина.
– Около Ивана Петровича возник комвзвода Малоденко, осмотрел, поддёрнул шнуровку.
– В час по чайной ложке, вслед за минной разведкой потащимся. Петрович, а почему только четыре рожка?
– Так столько ж карманчиков.
– Нет, смотри: в каждый можно и нужно по два вставлять. Восемь на себе, девятый в автомате. Я же объяснял в оружейке.
– Значит, виноват, не понял. Хм, я эту сбрую вообще впервые примериваю. В наше-то время "разгрузок" не было. Подсумки.
– Ты бы ещё противогазную суму вспомнил. Полезная была штуковина, многое можно было спрятать.
– Многое.
НАЧАЛО ОТСЧЁТА.
"... Жилет разгрузочный состоит из трех частей: двух грудных планшетов, спинного планшета и плечевых ремней. Такая компоновка позволяет разделять нагрузку на боевую и бытовую. Боевая экипировка находится, в основном, в подсумках, укрепленных на грудных планшетах. Эти подсумки вмещают восемь магазинов для автоматов АКС, шесть ручных гранат типа Ф-1 или РГД-5. Подаватель
Когда на тебе армейский бронежилет, каска, на груди АКМСУ с четырьмя дополнительными магазинами, а сзади рюкзак со скарбом на полгода, пятьдесят лет заметно разнятся с двадцатью пятью. И хорошо, что гранаты не выдали. Скорый завтрак из супа быстрого реагирования, сдача проводницам белья, пятнадцать минут в глухом кунге через сонный Моздок и построение на узкой платформе, по которой уже толклось, ревниво оглядывая друг друга, человек триста в разнообразном камуфляже - ОМОНы и СОБРы, милиционеры и вэвэшники со всей России. А машины подвозили всё новые и новые отряды.
– Сейчас упресуют, как кильку.
– Не то слово. А ещё и небо развеялось, так что через час рассол пустим.
Бронепоездом оказался состав из десятка обычных почтовых и плацкартных вагонов, перемежающихся платформами с давно отработавшими своё круглобашенными "шестьдесят-четвёрками" и, закрытыми брустверами из мешков с песком, спаренными зенитками. Собственно бронёй был обварен только тепловоз. Вдоль бронепоезда суетно выстраивались солдатики. В сравнении с упакованными и откормленными спецназовцами вид срочников давил слезу: застиранная, какая-то вся не по размеру форма, рыже-серые, отродясь не знавшие ваксы брезентовые ботинки, прокопчённые худые лица. Особенно Ивана Петровича зацепил замыкающий строй крохотный мальчонка, которому, видимо, не смогли даже "берцы" подобрать, и обули в явно женские сапожки. Если бы не каска, делающая его похожим на тощего опёнка, не тяжеленное весло АК, вряд ли кто дал ему более четырнадцати - ну, и какая же сволочь признала этого недорослика "годным"?!
Толстый, с затёкшей непреходящим бодуном небритой рожей, в низко препоясанном засалено-тесном мундирчике, армянского типа майор сурово оглядел своё зачуханное войско и что-то гавкнул. "Здрав-желай-товари-майр!" - Опять долгое неразборчивое бурчание, как вдруг, выставив перед собой стволы, солдатики почти одновременно задёргали затворы. По эту сторону путей здоровенные, на всё тренированные и всякого навидавшиеся "спецы" невольно съёжились в ожидании шального спуска. Но, слава Богу, на этот раз обошлось.
Оказывается, в каждый закуток старого плацкартного вагона, если приплюсовать разместившихся на боковых полках прохода, можно втиснуть четырнадцать полностью экипированных милиционера. В прожаренной солнцем духоте повальная дурная дремота. За неоткрывающимися пыльными стёклами пластиковых рам из разросшейся лесополосы неожиданно выныривали русские названия станиц с датами основания в семидесятых годах восемнадцатого века, около чистеньких, абсолютно пустых вокзальчиков чуть шевелились небритые, чёрные, как грачи, чеченцы или ингуши, вяло имитируя трудовую деятельность, а на всех путях и разводах тянулись сплошные вереницы цистерн с нефтью, длиннющие товарники с лесом, бетоном, кирпичом, металлоконструкциями. Понятно, всё для восстановления разрушенного войной хозяйства. Вагоны, вагоны, платформы и рефрижераторы.... с кучи гравия какой-то носатый урод в милицейской гимнастёрке и брюках-трико, хохоча, прицелился в медленно ползущий бронепоезд "калашниковым", а рядом второй в рупор ладоней проорал: "Аллах акбар"! Женя-снайпер аж с голоса сошёл, вскочил, выщупывая свой "винторез" вспотевшими пальцами: "Ни фига себе! Ни фига! Да пару лет назад...". Рядом играл желваками Женя-пулемётчик - те, кто воевал в 1999-м, из особого шика были не в камуфляже, а в бледной "горке": "Ишак! Пару лет назад сходу б мошонку отстрелил"!