Токийская головоломка
Шрифт:
– Как насчет небольшой игры? Вспомнил про эту вещицу, пока ты говорил. Интересно, как ты истолкуешь этот странный опус, раз мозг в твоем понимании – безупречно отлаженный механизм, непрерывно рождающий сложные реакции на материальном уровне.
– Что это?
– Бюллетень, который выпускает моя лаборатория. Изредка мы публикуем необычные вещи, имеющие отношения к самым разным областям знания. Хотелось сберечь это сочинение, так что мы решили напечатать его.
– Это понятно, но где вы его изначально откопали?
– Его нашел студент из моей лаборатории. Напечатал его на пишущей машинке и оставил в столе. Того парня звали Осаму Нобэ. Талантливый малый, но странноватый и с проблемами. В один день внезапно пропал, и я понятия не имею, где он сейчас.
– Когда это случилось? Когда исчез Нобэ?
– Несколько лет назад – кажется, в восемьдесят пятом или восемьдесят шестом году. Мое любопытство пробудило и то, что в этих записках упоминается ваша книга.
Митараи не отрывал взгляда от текста.
– Мозг, как ты и сказал, сложный и причудливый механизм. И если он выходит из строя, то начинает работать крайне эксцентрично, – продолжал Фуруи свой монолог, пока Митараи молча читал. Он явно был той же породы, что и мой друг: обычно неразговорчив, но стоит ему наткнуться на что-то интересное, как язык у него сразу развязывается. Я же, стоявший рядом, был для него невидимкой.
– Есть у меня среди пациентов один друг из Финляндии. Из-за нарушений функции мозга он принимает свою жену за шляпу и изо всех сил пытается ее надеть на голову [43] . Знаю я и англичанина – и он далеко не единственный, – которому для лечения эпилепсии перерезали мозолистое тело [44] , из-за чего он одновременно пытается застегнуть пуговицы правой рукой и расстегнуть их левой. Третьего пациента, лежавшего в реабилитационном центре, пришла проведать жена, и одной рукой он пытался ее обнять, а другой оттолкнуть. Раньше, когда у нас заходил подобный разговор, ты утверждал, что, даже если перерезать японским эпилептикам мозолистое тело, таких аномалий с ними не произойдет.
43
Случай заимствован из книги известного нейропсихолога Оливера Сакса, которая так и называется – «Человек, который принял жену за шляпу».
44
Мозолистое тело – конгломерат нервной ткани, соединяющий полушария мозга.
– Именно так, – подтвердил Митараи, подняв голову от брошюры.
– На днях я нашел документ, подтверждающий твою правоту. В нем описано лечение японцев с острой эпилепсией как раз таким методом, и в нем не говорится, что у них часто развиваются такие аномалии. После операции исход лечения значительно улучшался.
– Первое объяснение, приходящее на ум, – что носители японского языка обрабатывают левым полушарием гораздо больше информации, чем правым. Крайне немногие среди них выносят суждения с помощью правого полушария.
– Не могу сказать, что полностью согласен. Ведь в хорошо известном нам аудиовизуальном эксперименте люди постепенно начинали врать для собственного спокойствия.
– Однако были и эксперименты с введением амобарбитала [45] в яремную вену.
– Да, но их абсолютное количество невелико.
– Это потому, что для них подходят только люди с нарушениями работы мозга. Зато эксперименты, где полушария по отдельности инактивируют с помощью амобарбитала [46] , подтверждают мою гипотезу про перерезку мозолистого тела.
45
Амобарбитал –
46
Речь идет о так называемом тесте Вада, при котором пациенту с эпилепсией вводят в правую или левую сонную артерию амобарбитал, тем самым временно инактивируя правое или левое полушарие головного мозга. Тест позволяет определить, за какие функции отвечает каждое из полушарий, и предотвратить осложнения после операции на височной доле.
– Вот как?
– Многие японцы, которым «выключали» правое полушарие, вели себя как раньше. Зато у испытуемых, которым инактивировали левое полушарие, лишая их возможности говорить, часто развивался маниакальный психоз. При этом тех, кто впадал в депрессивное состояние, было ничтожно мало. А вот многим итальянцам было достаточно инактивировать любое из полушарий, чтобы вызвать крайнюю эмоциональную нестабильность и депрессивные симптомы.
– У меня есть сомнения на этот счет. Конечно, не исключено, что мозг японца – точнее, носителя японского языка – работает не так, как у западного человека. Но, думаю, доказательств пока недостаточно. Что, впрочем, не мешает тебе делать такие уверенные заявления.
– Чтобы естественная наука двигалась вперед, нужно сначала выдвинуть гипотезу, а затем разработать эксперимент для ее доказательства. Затем ученый начинает странствие, напоминающее примитивную сдачу нормативов. Увы, его жизнь мимолетна. В лучшем случае на эксперименты тебе дано тридцать лет, пока позволяют возможности и физические силы. Если же гипотеза с самого начала ошибочна, то эти тридцать лет пролетают в мгновение ока. Собственно говоря, лаборатории в университетах по всему миру ломятся от таких ученых. Однако есть среди них и те, кто выдвигает немыслимые, всеми высмеиваемые гипотезы, а затем за какой-то год виртуозно их доказывает.
– Соглашусь. Взять хотя бы Фрэнка Бернета [47] и его клонально-селекционную теорию иммунитета [48] . Везет все-таки исследователям!
– Не думаю, что так работает всегда, сэнсэй. Почти никому не давали Нобелевскую премию два или три раза, а это доказывает ее снобистский характер. На деле же некоторые люди достигают поразительных результатов два-три раза подряд – то есть частота успеха у них явно выше среднего.
– Такие ученые определенно есть. Их называют гениями.
47
Фрэнк Бернет (1899–1985) – австралийский иммунолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии или медицине, первооткрыватель иммунной толерантности (состояния, при котором организм не воспринимает чужеродные агенты как чужеродные).
48
Согласно этой теории, ныне являющейся общепринятой моделью иммунного ответа организма, генетически запрограммированные (то есть уже умеющие реагировать на появление чужеродного агента до первой встречи с ним) клетки иммунной системы при столкновении с чужеродным агентом запускают создание клонов (групп абсолютно идентичных клеток), производящих антитела с нужными функциями и в нужных количествах.
– Успех таких людей не объяснишь тем, что они удачливее остальных.
– А как ты считаешь, Митараи, кто такой гений?
– Хороший вопрос, профессор. Мое мнение – а оно и есть единственно верное – таково: гений естественной науки способен общаться с духами природы.
– Я не ослышался?
– Правильный ответ ему нашептывают духи природы, поэтому он в нем не сомневается. Располагая им заранее, он планомерно ищет его первопричину. Это позволяет ему завершить исследование раньше других. А затем он может два-три раза поделиться тайнами природы с человечеством.