Толкиен. Мир чудотворца

Бональ Никола

Таким образом, птицы у Толкиена тоже своего рода посвященные — и понять язык их и тайны может далеко не всякий.

Глава четвертая

Герои–воители и женские образы

Толкиен создавал свой мир, живший великими войнами и победами, по образу и подобию того мира, что воспевался в рыцарских романах. У Толкиена битв и правда предостаточно, поскольку в них–то и проявляется истинное величие его героев–воителей. И как тут не вспомнить знаменитые артуровские легенды о доблестных и благородных рыцарях Круглого стола: ведь именно их незабываемые образы, и это очевидно, вдохновляли создателя «Властелина Колец» как, пожалуй, ничто другое.

В этой связи небезынтересно

отметить, что специалисты по средневековой литературе, в частности, исследователи артуровских легенд, нередко упускают из виду один весьма примечательный факт — то, что в рыцарских романах сплошь и рядом битвы да ристалища. Но битвы, очевидно, случаются не просто так, а с определенной целью, хотя их так много, что, в конце концов, невольно ловишь себя на мысли: а что, если главная их цель — битва сама по себе, то есть битва, таящая в себе некий символический смысл и благодаря этому превращающаяся в «великую священную войну», которая захватывает всех и каждого, противопоставляя грозному противнику или чудовищу.

Впрочем, такое противоборство, задуманное как своего рода духовное — а также физическое — упражнение, в результате становится делом избранных — касты добродетельных воителей, сиречь рыцарей.

Поиск — тоже удел благородных рыцарей, входящих в воинскую касту, решительно не признающую ни духовенства, ни крестьянства. А поиск для воителя — это и эпопея Силы, и Евангелие; не случайно название древнеиндийской касты воинов–кшатриев происходит от санскритского слова «кшатра», что, среди прочего, означает силу. Только Сила способна открыть рыцарям врата в Царство Грааля. Всем известно, какой силой обладали Ланселот, Гавейн и Персиваль, чья доблесть «неподвластна годам». К тому же, если вспомнить легенду «В поисках святого Грааля», тот же

«Галаад (54) никогда не уставал от праведных рыцарских дел».

Избранный среди равных, он не ведает устали и в сражениях, и эта истинно рыцарская добродетель, вкупе с несравненной нравственной чистотой, делает его самым что ни на есть идеальным героем–воином, куда более совершенным в сравнении с Гавейном, Ланселотом или Персивалем, достойнейшими представителями рыцарского роду–племени. Под стать рыцарям Круглого стола и Арагорн с Эомером: и они в бою не знают усталости.

54

Галаад —герой артуровских легенд, сын Ланселота.

В Средние века главные социальные группы составляли духовенство и знать — «молельщики» и «ратники». Но по иерархическим меркам священники стояли выше рыцарей; помнит о том и Арагорн, когда просит Гэндальфа, вылитого Мерлина, венчать его на царский престол. Если обратиться к древнеиндийской мифологии, то, по одной ведийской легенде, после того как первочеловека Пурушу, расчленив, принесли в жертву богам, из головы его возникли брахманы — жрецы, а из рук — кшатрии, воины; Арджуна, герой «Махабхараты», по прозвищу Долгорукий воин, подобен Нуаду, герою кельтской мифологии, по прозванию Серебряная Рука. Сила — неотъемлемое его достоинство. Впрочем, следует отметить, что изначально существовала одна общая каста жрецов и воинов — хамса.

Для большинства так называемых архаических обществ характерно деление на три основных класса — жрецов, воинов и производителей. Подобная «трехфункциональность — термин, введенный уже упомянутым нами Жоржем Дюмезилем, — свойственная индоевропейским народам, встречается и в «Государстве» Платона. Нус, то есть ум, — качество философов. Тумос, или сила, — достоинство «стражей» Города. А Эпитуметикон, то есть чувство, — свойство ремесленников и простолюдинов. Во «Властелине Колец» первую функцию олицетворяет Гэндальф, вторую — Арагорн, третью — хоббиты, любители хорошо покушать и покурить.

Каково первое достоинство рыцаря? Конечно, красота, которая непременно должна быть под стать силе. Боромира, Фарамира, Эомера и Арагорна превозносят за их величие и красоту. А престарелых властителей — Теодена и Денэтора почитают за благородство. Что до красоты, у

Толкиена в этом смысле вряд ли кто может тягаться с эльфами — рослыми, сероглазыми, белокурыми или черноволосыми.

Все эти качества — наследие Средних веков. Средневековье — время «реалистичное», тогда неразрывна была связь между словом и делом, между обличием и мыслью. Душевное уродство отражалось на лице, точно так же, как красивое лицо служило залогом чести и отваги. Красота связана с молодостью: людей старше 35 лет по тем временам почитали стариками, при том что большую половину тогдашнего народонаселения составляли двадцатилетние, а рыцарские подвиги вершились начиная с 14-15 лет. Поэтому вряд ли стоит удивляться по–детски безотчетному неистовству средневековых рыцарей. Однако же, это самое неистовство не помешало рыцарям Круглого стола из «Смерти Артура» (55) достичь канонического возраста, то есть прожить значительно больше 40 лет, что скорее символично, чем реально. Ланселот, к примеру, доживает до восьмидесяти лет, а сам Артур — до ста… У Толкиена возраст не играет такой важной роли, поскольку срок жизни у его героев сам по себе довольно долог: Арагорну, например, в начале «Властелина Колец» восемьдесят семь лет, а между тем он едва достиг зрелости.

55

Имеется в виду эпопея английского писателя Томаса Мэлори(1408–1471).

У Толкиена герои–воители имеют две отличительные особенности: они, как на подбор, рослые и светловолосые. В их облике явно угадываются нордические корни.

Как писал историк Ле Гофф в своем памятном труде «Цивилизация средневекового запада», «юные герои песен жестов были светлокожие и светлокудрые».

Такими «породистыми» чертами, говорившими о принадлежности к нордической крови, обладали все средневековые герои–воины. Да и Толкиен старается подчеркнуть, где только можно, физические достоинства своих героев. Даже хоббиты у него набирают в росте (благодаря чудодейственному онтскому напитку) и русеют.

Красота и сила — обычное дело в мире, где, по словам Робера Делора, «люди по большому счету воспитывались в духовной чистоте, становясь более хрупкими и пылкими, уважали силу и доблесть и всегда бьши готовы вступить в бой, ибо самая жизнь была для них сражением» («Жизнь в Средние века»).

Другая характерная особенность доблестного рыцаря — родословная, поскольку от нее во многом зависят и красота, и отвага. О значимости родословной у индоевропейских народов говорилось немало. В самом деле, значимость эта была столь велика, что любой бесчестный поступок человека ложился черным пятном на весь его род. Вот почему «боги, которым поклонялись, славились прежде всего своей родословной — предками по той или иной линии, во главе с родоначальником, давшим имя всему роду» (Жан Одри, «Индоевропейские народы»).

Родословной объясняется единство кланов и родов: ведь не случайно сеньор всегда жил в окружении своих родственников и считал недостойным в одиночестве садиться даже за трапезу. В той же родословной кроется и опасность кровной мести, хотя, впрочем, ее значение многие исследователи явно переоценивали, поскольку в действительности то была самая обыкновенная месть. С родословной же связано и понятие чести, о чем говорит, к примеру, Персиваль:

«Тщедушный король, не смей отныне причислять меня к одной с тобою крови! Еще ни один рыцарь в роду у матушки моей не смел отступить перед другим рыцарем, ты — первый!»