Только для личного ознакомления
Шрифт:
Языки пламени уже лизали искореженный склад, над которым поднимались густые облака сладковатого дыма.
Бонд и Коломбо вышли на пирс и через палубу начинавшего тонуть парусника перебрались на борт “Коломбины”, где Бонда ожидали новые объятия и дружеские похлопывания и тычки. Корабль тут же снялся с якоря и пошел к выходу из бухты. На берегу, у вытащенных на берег лодок, стояло несколько местных рыбаков. Выглядели они угрюмо, но когда Коломбо помахал им рукой и прокричал что-то по-итальянски, они дружно подняли руки в ответном приветствии, а один из них крикнул что-то, что заставило весь экипаж рассмеяться. Коломбо перевел Бонду:
— Они говорят, что наша драка оказалась гораздо интереснее, чем та, что они недавно видели в кино, в Анконе, и просят приезжать почаще.
Неожиданно Бонд почувствовал навалившуюся усталость. Напряжение спало, и он ощутил себя грязным и небритым, пропахшим опиумом и потом. Он спустился вниз, одолжил у одного из матросов
Там, за завтраком, состоявшим из яичницы и кофе с ромом, Коломбо, похрустывая поджаренным хлебом, расставил все точки над “i”.
— Итак, друг мой, мы уничтожили годовой запас опиума-сырца, который должен был отправиться отсюда в химические лаборатории Кристатоса в Неаполе. Это правда, что у меня у самого есть подобные цеха в Милане. Но они используются для производства простых лекарств. Аспирина, например. Что же касается всей остальной рассказанной вам Кристатосом истории, то замените в ней Коломбо именем Кристатоса, к все встанет на свои места. Именно он занимался превращением опиума в героин и нанимал курьеров, переправлявших его в Лондон. Кристатосу и его людям, наверное, пришлось бы выложить за эти рулоны этак миллион фунтов стерлингов. Но знаете что, мои дорогой Джеймс? Они не потратили на это ни единого цента. Почему? Да потому, что это был подарок от русских! Подарок в виде бомбы, которая должна была взорваться в центре Англии. Они могут поставлять практически неограниченное количество этого сырца со своих плантаций на Кавказе, а Албания — очень подходящий перевалочный пункт. Но сами сбросить эту бомбу русские не могут. Вот Кристатос и создал для этого свою организацию. Именно он, по указке своих хозяев из Москвы, бросал бомбы. Между нами, сегодня за полчаса мы уничтожили всю их организацию. Теперь вы можете вернуться домой и с чистой совестью доложить своему начальству в Англии, что поставки наркотиков прекратятся. Вы можете также сказать им чистую правду, а именно, что не Италия изготовляла это страшное оружие, а наши давние друзья — русские. Не сомневаюсь, что разработкой всего плана занимался какой-нибудь отдел психологической войны в их развед-органах. Точно, конечно, я вам назвать его не могу. Но, может быть, они, мой дорогой Джеймс, пошлют вас в Москву разузнать все получше? Если это будет так, то я надеюсь, что и там вы встретите какую-нибудь очаровательную девушку, подобную вашей подруге фрейлейн Лизль Баум, которая выведет вас на дорогу, ведущую к истине.
— Что вы имеете в виду — “вашей подруги”? Ведь она ваша подруга.
Коломбо покачал головой.
— Мой дорогой Джеймс. У меня много подруг. Вам предстоит провести в Италии еще несколько дней: надо написать отчет и, может быть, проверить кое-что из того, о чем я вам поведал. Да и с американскими коллегами вам надо будет побеседовать о реальностях жизни. Но в промежутках между этими ответственными делами вам понадобится сопровождающий, который сможет показать вам все красоты моей любимой родины. В нецивилизованных странах существует обычай предлагать в таких случаях услуги одной из своих жен человеку, которого ты любишь и которому хочешь оказать любезность. Я тоже не шибко цивилизован. У меня нет нескольких жен, но есть много таких подруг, как Лизль Баум. Ей в этом отношении не надо давать никаких инструкций. И у меня есть все основания полагать, что она с нетерпением ожидает вашего возвращения сегодня вечером.
Коломбо полез в карман брюк, достал оттуда что-то и со звоном положил на стол, накрыв рукой.
— Вот доказательство.
Коломбо положил руку к сердцу и со всей серьезностью посмотрел Бонду в глаза.
— Я даю вам это от всего моего сердца. И от ее сердца тоже.
Бонд посмотрел на стол. “Что-то” оказалось ключом, прикрепленным к тяжелому металлическому брелоку с надписью: “Отель “Альберго Даниели”. Комната 68”.
Раритет Гильдебранда
(The Hildebrand rarity)
В поперечнике скат-хвостокол достигал шести футов, а от тупого клина его рыла до конца смертоносного хвоста было футов десять. Темно-серый цвет чудовища имел тот лиловатый оттенок, который в подводном мире предостерегает об опасности. Время от времени скат снимался со дна и переплывал на небольшое расстояние, напоминая огромное темное полотенце, колышущееся над бледно-золотистым песком.
Прижав руки к бедрам и неспешно перебирая ластами, Джеймс Бонд следовал за черной тенью через широкую окаймленную пальмами лагуну, выбирая удобный момент для выстрела. За исключением крупных мурен и всех скарпеновых, Бонд редко убивал рыб, разве что себе на обед. Но сейчас он решил застрелить ската, ибо тот выглядел омерзительным воплощением зла.
Было десять часов утра. Белл-Анс — гладкая, как зеркало, лагуна на южной оконечности Маэ, самого большого из Сейшельских островов — блестела под апрельским солнцем. Северо-западный пассат исчерпал свою силу месяцем раньше, и только в конце мая юго-восточный муссон принесет сюда прохладу. А теперь воздух сочился влагой, термометр показывал в тени восемьдесят (1). Вода в закрытой лагуне была еще теплее, в ней даже рыбы казались вялыми. Зеленая рыба-попугай фунтов на десять, обгрызавшая водоросли с коралловой глыбы, прервала свое занятие лишь затем, чтобы лениво перекатить глаза на проплывшего сверху Бонда, и вернулась к трапезе. Выводок толстеньких серых бычков, озабоченно куда-то спешащих, учтиво распался надвое, пропуская тень человека, а затем вновь сомкнулся, продолжая свой путь. Секстет маленьких кальмаров, обычно пугливых как птицы, даже не озаботился поменять цвет при его появлении.
Бонд вяло шевелил ластами, держась от ската на расстоянии видимости. Скоро хвостокол устанет и, убедившись, что большая рыба, преследующая его поверху, не собирается атаковать, ляжет на плоский участок дна, изменит окраску на маскировочную, бледно-серую, почти прозрачную, и мягкими волнообразными движениями каймы своих крыльев зароется в песок.
Приближался риф. Теперь на дне стали чаще встречаться торчащие из песка обнажения кораллов и лужайки морской травы. Впечатление было такое, будто по равнине подъезжаешь к большому городу. Всеми цветами радуги поблескивали снующие кругом коралловые рыбы. В тени расщелин пламенели гигантские асцидии — анемоны Индийского океана. Колония колючих морских ежей выпустила в воду облако сепий, словно кто-то разбил о скалу чернильницу. Похожие на маленьких дракончиков, из щелей тянулись и рыскали брилиантово-голубые и ярко желтые усы лангустов. То тут, то там на фоне изумрудного ковра водорослей проглядывали крапчато-пестрые раковины леопардовых каури, величиной с теннисный мяч, а один раз Бонд заметил великолепный веер арфы Венеры. Впрочем, все эти чудеса уже порядком надоели ему, а риф интересовал лишь как прикрытие, позволявшее незаметно определить ската и, отрезав его от моря, гнать к берегу. Маневр удался, и вскоре загорелая живая торпеда следом за черной тенью пересекала голубое зеркало лагуны в обратном направлении. Недалеко от берега на глубине футов двенадцати скат лег на дно, наверное, в сотый раз. Бонд тоже остановился, едва двигая ластами. Он осторожно поднял голову и вылил воду из маски. Когда он опять посмотрел вниз, скат пропал.
У Бонда было подводное ружье «чемпион» с двойными резиновыми тяжами и хорошо заточенным трезубцем на конце гарпуна — оружие ближнего боя, но самое надежное для охоты в коралловых рифах. Бонд снял предохранитель и медленно двинулся вперед, плавно перебирая ластами. Он внимательно осмотрелся вокруг, стараясь как можно дальше заглянуть в туманный голубой сумрак огромного подводного холла лагуны. Джеймс Бонд пристально вглядывался в каждую подозрительную тень: ему вовсе не хотелось иметь свидетелем убийства акулу или крупную барракуду. Иногда раненые рыбы кричат, но даже если они умирают молча, бьющаяся в конвульсиях жертва и запах ее крови привлекает морских гиен. Однако в поле зрения не было ни одного живого существа, песчаный горизонт таял в дымке серо— голубых кулис, напоминая пустые подмостки перед началом действия. Теперь Бонд увидел расплывчатый контур на дне. Он подплыл и завис над ним, наблюдая едва заметное движение: два крохотных фонтанчика песка танцевали над похожими на ноздри брызгальцами ската. Позади фонтанчиков виднелась небольшая припухлость — тело твари. Вот она мишень на дюйм позади дышащих песчаных воронок. Бонд прикинул, достанет ли его хвост ската, плавно опустил ружье вертикально вниз и нажал курок.
Песок взорвался под ним, и на короткое страшное мгновенье Джеймс Бонд ослеп. Но тут же линь гарпуна натянулся, и он увидел под собой всплывающего ската, конвульсивно хлещущего вокруг себя хвостом. В основании хвоста ощетинились зазубренные ядовитые шипы. Считается, что от такого шипа погиб Улисс, но по свидетельству Плиния скат мог расщепить им ствол дерева. В индийском океане, где морские твари особенно ядовиты, единственная царапина шипом означала бы неминуемую смерть. Внимательно следя за тем, чтобы линь был постоянно натянут, Бонд с трудом справлялся с бешено сопротивляющейся рыбиной. Он старался держаться сбоку от ската, чтобы тог не обрубил капроновый шнур взмахом хвоста. Раньше на Индийском океане из таких хвостов делали бичи для надсмотрщиков рабов. Теперь их запретили, но во многих семьях на Сейшельских островах хвост ската передавали из поколения в поколение и по старинке наказывали им неверных жен. Если шел слух, что кто-то из женщин познакомился с la crapule (2) (местное название хвостокола), это означало, что распутница по меньшей мере неделю не встанет из постели.