Только моя принцесса
Шрифт:
И так обидно, теперь даже не доказать, пока не пройдет рука, не доказать.
– Я хотел сказать, не важно, умеешь ты лазать по заборам, или нет.
– В смысле, неважно? В смысле, все зря? Вы все равно не возьмете меня в свои игры?
– О чем спор?
К нам подошел Игорек.
– Игнат сказал, что все равно не взял бы меня в ваши игры. Неважно, получилось бы у меня влезть на забор, или нет, - обиженно пожаловалась я.
– Он так сказал?
И Горр повернулся к Игнату.
–
– Алис, и правда…
– Я все правильно поняла! – закричала я.
– Например, вы…вчера гоняли в футбол, а меня не взяли. А до этого на стройку лазали, а я сколько раз просила…
– Но Алис, там опасно…
Брат включает бесячего взрослого.
– Пусть идет с нами, если ей так хочется, - вдруг предложил Игнат, и от неожиданности я замерла.
– Ладно, Принцесса, как только заживет рука, - немного подумав, согласился брат, снова косясь на друга…
Я обрадовалась, не сообразив сразу, и мы пошли смотреть телек.
Но позже поняла, почему Игнат так сказал, а Горр неожиданно согласился.
Рука заживала почти месяц, а потом начались летние каникулы, и мы с родителями улетели на отдых.
Эти двое все специально рассчитали, и обвели меня вокруг пальца.
…
И вот теперь, возвращаясь в реальность, у меня снова те же ощущения, будто в меня вонзилась острая болючая заноза.
Только на этот раз вытаскивать ее никто не собирается.
Также, как и посвящать в свои планы, и вводить в курс дела своих игр.
– Пожар, пожар, - орет кто-то, и меня резко подхватывает толпа.
Вспоминаю о том, что не далее, чем месяц назад, когда мы созвонились с ним по видеосвязи, Горр доказывал мне, что для того, чтобы отвлечь чье-то внимание и полностью переключить, достаточно всего лишь устроить небольшой пожар.
Похоже, что так и есть, и он оказался прав.
Я, до этой секунды не сводившая глаз с Игната и Вадима, оказываюсь полностью дезориентированной.
Успеваю только заметить, что парни, по разу ударив один другого, теперь стоят близко друг к другу и о чем-то говорят.
Вот бы подружились, и мы могли бы зависать в одной компании…
– Склад горит…, - орет кто-то почти на ухо.
– Да не склад, а куча досок перед помойкой…
– Откуда там куча досок, ты совсем дебил? Да и доски не стали бы так сильно дымить…
– А может покрышки?
– Откуда здесь покрышки?
– Сам дебил…
– Да отпустите, уже, - ору я возмущенно, и наконец, выбираюсь из общей взбудораженной свалки.
Нос к носу сталкиваюсь с директором, и отскакиваю.
У него такое лицо, будто он готов раскидать по сторонам, а то и убить всех учеников лицея одним махом. Придушить всех голыми руками.
– Горскииий!!!! – не орет, а
– Че сразу Горский! – раздается из эпицентра как всегда веселый и дерзкий голос брата.
И директор, подпрыгнув на месте, и стрельнув в меня глазами, ныряет в гущу народа.
– Да его вообще здесь не было, Борис Степанович! – кричит Олег.
– Да, это точно не он….Он с нами был…Все подтвердят.
– А вот камеры покажут, было или не было! – ревет директор, перекрывая хор голосов.
– Борис Степанович, вот огнетушители….
Женский голос преподавательницы по географии.
– Ой, а камера-то повреждена, как жаль…
Кажется, наш завуч.
– Куда, черт возьми, смотрит охрана!!!!
Снова директор.
Многоголосье набирает обороты, я же бегу обратно, чтобы найти Игната.
…
– Алиса!
И попадаю в распахнутые объятия Вадика Рудского.
– Черт, Алис…
Лицо Вадима вдруг неестественно кривится, а сам он, когда отпускает, чуть не сгибается пополам, словно в приступе неконтролируемого рвотного позыва.
– Вадим, что…что случилось? – восклицаю я, внимательно осматривая парня.
Синхронно склоняюсь за ним следом, кажется, морщу лоб.
Стараюсь этого не делать, но непроизвольно получается всегда, когда волнуюсь. Я потом клею специальные разглаживающие кожу пластыри, хотя мама говорит, что важно научиться убирать причину, тогда и с последствиями не придется бороться. А иначе бесполезно.
Мама с папой мне много нужного говорят, жаль, только следовать не всегда получается.
– Он…этот ваш Шахов, он…всегда играет так грязно?
– хрипло бормочет Вадим.
По его гладкому лбу стекает капелька пота, а на меня от его вопроса будто выливается кастрюля ледяной воды.
Шок, вперемешку с отрицанием реальности.
– Что?
Вадим разгибается, и я вижу, что у него испачкана рубашка.
Также в чем-то красном, так похожим на настоящую кровь.
А потом он слегка забирает ткань наверх, и я, словно загипнотизированная, пялюсь на тонкую кровавую полосу, проходящую по его коже наискосок по правому боку чуть выше пояса брюк.
– Он неожиданно напал, когда вы все ломанулись смотреть на пожар, - продолжает Вадик.
– Целился в живот, гад, и повезло, что я вообще успел увернуться.
– Он не мог! – восклицаю я, а сама вспоминаю о том, что Игнат прекрасно знал о ноже. Я сама прибежала и предупредила сразу же после того, как случайно подслушала разговор Вадика по телефону.
Девчонки затянули разговор о мальчиках и поцелуях, а я…Я сбежала. Я привыкла быть в авторитете у них. Я всегда в первых рядах. Я эксперт во всем.