Только не отпускай

Резник Юлия

– На когда перенесли?

– На завтра. Очень удачно. У вас как раз окно в расписании.

Я кивнул. Марина захлопнула папку и отступила в сторону. Из-за неплотно прикрытой двери донесся звонкий детский смех. Марина вздрогнула. В тот же миг дверь распахнулась настежь, и в приемную влетел Димка.

– Здрасте! Это вы Марина Павловна?

– Я…

– А я Дмитрий Федорович. Будем знакомы.

Марина бледно улыбнулась. Поправила лежащие на столе бумаги, а потом, будто овладев собой, уже действительно весело поинтересовалась:

– А вы, Дмитрий Федорович, будете чай? Так сказать, за

знакомство!

– С конфетами? – сделал брови домиком Димка.

– Конечно! Что ж это за чай без конфет? – рассмеялась, откинув голову. А я залюбовался. Залип. Марина обернулась, глядя на меня через плечо, и, растеряв всю теплоту в голосе, дежурно поинтересовалась: - А вы, Федор Степанович, присоединитесь к Дмитрию?

– Нет. Пойду. Работы много, - также холодно заметил я, а сам про себя подумал – какого черта? Вот ведь еще каких-то пару часов назад она совсем другая была. И смотрела на меня совсем иначе. А сейчас… словно рыба замороженная. Впрочем, черт с ним. Мне-то какое дело?!

Я приказал себе отбросить прочь все ненужные мысли. Зарылся с головой в документы. Не заметил, как пролетело время. Очнулся, когда за окном стемнело. В офисе было тихо-тихо. Даже слишком… Я покосился на часы. Присвистнул. Девятый час. Не удивительно, что тишина стоит и мертвые с косами! Вот только… Димка! Вскочил так, что кресло, отъехав, ударилось в стенку. Толкнул дверь в приемную и не поверил своим глазам. Они… спали. Мой внук и секретарша. Она – сидя. Он - лежа рядышком на диване. На груди - открытая книжка по внеклассному чтению. По всему выходило, что Димка читал, когда его одолел сон. Их… Мой взгляд скользнул дальше… по разложенным на столе тетрадкам. Чашкам чая и фантикам от конфет.

Подошел ближе. Опустился на подлокотник. Понимая, что надо ее будить – ведь о ней уже наверняка волнуются дома, но, в то же время, совершенно не желая этого делать. Отпускать. Делить ее с кем-то. Сглотнул. Как во сне коснулся пальцами прохладной со сна щеки. Совершенно не анализируя того, что делаю. Просто давая себе волю, не контролируя уже вообще ничего. Марина улыбнулась, сморщила во сне нос, потерлась о мои пальцы, как кошка. И только потом открыла глаза. Секундное замешательство… Её… мое. Мне нужно было все прекратить. Немедленно прекратить, но руки не слушались. И продолжали поглаживать ее по щеке, касаться губ. Я будто целовал ее пальцами… Ничего особенного, вроде бы. Но она откликалась. Ее дыхание стало частым и поверхностным. Глаза затуманились. Она приоткрыла губы, будто приглашая, выбивая к черту мое дыхание... А потом в наш мирок ворвалась громкая телефонная трель.

10

Диван в приемной был удобный и мягкий. С такого подняться, особенно когда сидишь так глубоко, как я, не так-то просто, а уж когда ноги подкашиваются, да в голове кружится – и подавно. Вот у меня и получилось далеко не с первого раза встать. А телефон все звонил и звонил.

– Да!

– Мам, ты где ходишь? Забыла, что обещала мне помочь с английским?

С английским? Да! Забыла… Я вообще обо всем на свете забыла, наверное. Провела дрожащими пальцами по щеке, отошла еще дальше, опасаясь разбудить-таки Димку. Впрочем, если того даже телефонный вызов не разбудил, мне вряд ли стоило волноваться.

– Извини,

милая. Я уже еду. На работе пришлось задержаться.

– И что, ночью будем уроки делать? – бурчала дочь.

– Я постараюсь добраться как можно скорее, ладно? А ты пока сделай те задания, которые не вызывают у тебя вопросов.

Я разговаривала с Дашкой, удерживая телефон плечом, а сама сгребала со стола фантики в мусорную корзину. Что угодно, лишь бы не смотреть на Таирова. Что угодно, чтобы занять дрожащие руки. Голову… в которой красными всполохами взрывалось желание. Во всей своей первородной необузданной мощи.

– Ладно. Жду.

Телефон в сумку, сумку на плечо… Взгляд в сторону. Потому что ведет… и надо как-то с этим справиться. Как-то, черт его все дери, справиться!

– Я пойду, Федор Степанович.

И бочком-бочком… К двери. В свое одиночество. Правильное до зубовного скрежета.

Я промчалась к лифту. Ударила ладонью кнопку. Выдохнула, лишь когда за мной закрылись створки. Чего я боялась? Что Таиров бросится за мной вслед? Бред. У него сын в кабинете, а дома наверняка жена… И слава богу, конечно! Может, хоть это меня остановит?! Если никакие другие аргументы и доводы не работали. Если все другое вообще теряло смысл, когда он смотрел на меня так… Как всякой женщине хочется, чтобы на нее смотрели. Хотя кому я вру?! Если бы Дашка не позвонила, все могло бы закончиться плохо. Или хорошо. Тут как посмотреть, - подала голос проснувшаяся во мне блудница. А жар, сковавший стальным раскаленным обручем низ живота, поднялся куда-то вверх, опаляя болезненно налитую грудь, шею, щеки… Выжигая остатки кислорода в легких. Я задыхалась…

Двери лифта разъехались. Ничего перед собой не видя, я прошла через огромный холл. Вышла на улицу и с жадностью, до острой боли в груди втянула воздух. Недавний ливень перерос в мелкий затяжной дождь. Я разблокировала замки, нырнула в отсыревший салон Ниссана и тут же завела мотор. В другой ситуации я бы не стала выезжать на дорогу в таком состоянии. Но Дашка. И чертов английский… Реки воды, стекающие вниз по улице, не облегчали мою задачу. Я ехала, ощущая, как от напряжения сводит мышцы. Домой поднялась окончательно вымотанная.

– Ну, и где тебя носило? Десятый час! – выскочила в коридор свекровь. Будто я была преступницей, а она - моей надзирательницей. А, впрочем, я и была преступницей. Или… нет? Ничего ведь пока не случилось?

– На работе аврал. Вадик дома?

– Нет. Он на репетиции.

Я наклонилась, чтобы убрать в обувницу туфли, и с облегчением зажмурилась. Хорошо… Хорошо, что его нет. Я не хотела его видеть сейчас. Не могла. Мне нужно было немного времени, чтобы… Не знаю. Наверное, чтобы вернуться в свою реальность.

– Мам, ну, что ты стоишь?! Пойдем! Я уже спать хочу, а еще делать два упражнения.

– Сейчас, Даш. Только переоденусь. Вымокла вся.

– И поешь, - опомнилась дочка. Все ж она была не такой уж и эгоисткой. Да, порой ее, как и всякого подростка заносило, но Дашка быстро приходила в себя. Я вымученно улыбнулась, покачала головой из стороны в сторону:

– Нет, есть не буду. Сил нет. Да и не хочется.

– Ты много не потеряла, - шепнула мне на ухо дочь.

– Что так?

– Бабушка готовила какой-то вегетарианский суп.