Только никому не говори. Сборник
Шрифт:
— Найти убийцу. Во сколько вы выходили?
— Я не засекал… правда! Помню, что два… или три. В общем, не один раз.
— Вы помните, как Юля посмотрела на часы?
— Да. После этого я не выходил, точно! Мы боялись хозяйки.
— Туалет с ванной расположены как раз напротив комнаты, где совершено преступление. Ну?
— Ничего. Клянусь своей жизнью! Ни шороха, ни звука, никакого движения. Ничего!
— Попрошу сосредоточиться. Меня интересует все.
—
— Вы мылись в ванне?
— Да нет, над раковиной… — он запнулся и вдруг закричал. — Да! Я видел женщину!
— В ванной?
— Да ну вас. Над раковиной висит зеркало, в котором отражается улица за окном. Она мелькнула на какой-то миг, потому я и забыл. Ну и сразу смылся.
— Вы узнали Нину Печерскую?
— Да ведь на миг!
— Но если вы ее так хорошо запомнили с прошлого года…
— Туман! — выпалил Генрих. — Черты были размыты. Так, что-то черное вынырнуло из тумана.
— Черное? Она была в черном?
— В зеркало видны лицо и шея — и то я не рассмотрел. Что-то черное у шеи. Шарф? Должно быть, шарф.
— Но если вы не рассмотрели лицо, то почему решили, что это женщина? Прическа?
— Нет, не помню. Почему я так решил?.. — Генрих задумался, даже побледнел от напряжения. — Губы — вот что! Помада… да, красная помада, вспомнил.
— Печерская искусно пользовалась косметикой, ее коллега говорила. Но — точнее, вспомните то лицо в саду, сопоставьте.
— Да, вы меня натолкнули, и мне кажется… Кажется, она. Да, она! Вот что: то лицо в саду… я почему его вспомнил все-таки: в нем было что-то трагическое.
— Ну а это? Это?
— Она, вы правы. Жуткая бледность, потому так и выделялись губы. Но как же я не сообразил…
— Вы отталкивали от себя эти воспоминания.
— Да, труп в чулане. То лицо. Я не сопоставлял. Страшно. Отмахнулся: ну, просто промелькнула прохожая.
— Нет, не просто. Почему вы сказали: «я сразу смылся»?
— Действительно, почему? — Генрих растерялся.
— Вы уловили ее движение к калитке?
— Точно! Пятно в тумане как будто приблизилось и исчезло из зеркала.
— Теперь нам остается установить время. В какой заход вы заметили женщину в черном?
— Не помню.
— Но если вы поспешно смылись, то, наверное, больше не стали выходить?
— Наверное.
— Настя… тьфу, Юля!.. уже подсмотрела Анатоля с бутылками?
— Сейчас… кажется, да.
— Вы слышали стук двери, когда ушла Любовь Донцова?
— Слышал. Могу сказать точно: та женщина появилась позже.
— Свою Настю в зеркале вы, надеюсь,
— Да уж… и у нее сиреневая куртка с капюшоном.
— Тетя Май не красится. Значит, это была Печерская. И — никаких звонков в дверь. У нее был ключ. Или… или кто-то уже поджидал ее в комнате тети Май и увидел из окна.
— Неужели вы думаете, что убийца находился в доме, когда я выходил?
— Все может быть. Если гибель Любы не случайна, она должна была что-то заметить, услышать… словом, уловить что-то подозрительное, когда уходила.
— Но ведь ее пристрелил больной!
— Больного некто направлял. Некто невидимый, но обладающий таинственным голосом.
— Что-то я совсем запутался, — признался Генрих.
— Я тоже. Ничего, распутаем. У вас сейчас есть время?
— Сколько угодно.
— Тогда поехали.
— Куда?
— На «Спортивную». Но предварительно мне надо позвонить.
Они вышли из метро и зашагали в сине-сиреневых сумерках вдоль домов, меж которыми метался, вырываясь на простор перекрестков, студеный северный ветер.
— Мне хотелось бы, — говорил Саня, — чтоб вы посмотрели на одного человека. Сейчас он на работе, я звонил, но скоро должен выйти.
— Что за человек?
— Вы его не знаете. Просто посмотрите: его облик, походка, жесты. Не напомнит ли он вам кого-нибудь.
— Мужчину в саду?
— Да. Вон видите башню? Там его контора. Вон подъезд… Ага, и машина здесь.
— Вон та кофейная «Волга»?
— Она самая. Мы останемся тут за углом и как раз увидим его со спины, пойдет ли он к машине или на метро.
— Вы меня толкните, когда он выйдет.
Они вышли вдвоем: старший и младший компаньоны — и направились к «Волге».
— Плащ, — прошептал Генрих. — Плащ похож.
— А, да мало ли похожих плащей. Следите за походкой.
— Не знаю, не помню, — зашептал Генрих в отчаянии. — Рост приличный, да, волосы… — бизнесмены вступили в свет фонаря. — Кажется, у того темнее были, этот почти рыжий.
— Ну, а второй? — спросил Саня безнадежно.
— В куртке? Совсем непохож. Жгучий брюнет, а у того… ни темный, ни светлый, нечто среднее.
— Шатен, — подсказал Саня.
— Вроде так называется.
Бизнесмены подошли к машине, остановились и вдруг разом обернулись; тайные соглядатаи отпрянули в тень белой башни, не отрываясь, однако, от лиц, замкнутых, словно мертвенных в светло-синем свете. Бизнесмены постояли неподвижно и молча, будто давая возможность разглядеть себя в деталях, затем сели в «Волгу» и укатили. «Сыщики» пошли назад к метро.