Только один закон
Шрифт:
– Взгляни на это. В этом есть какая-то патетика.
Таи посмотрела на распластанное тело Уолкера, но ничего не сказала. Просто смотрела на вытекающую из затылка убитого человека кровь, которая скапливалась лужицей на ковре, постепенно впитываясь в него. Она отчетливо поняла, что теперь все так просто не кончится. Она никогда не сумеет убрать все здесь и жить дальше, будто ничего не случилось.
Рука Лиху властно лежала у нее на плече. От мужчины отвратительно пахло потом. Таи едва могла дышать, а он все ниже наклонял ее голову, заставляя смотреть на труп. Потом она почувствовала, как
– Жалкий извращенец. Любил приходить сюда и заставлял тебя бить его. Мочиться на него. Ты ведь гадила ему на лицо, так?
– Не знаю.
– Гадила. Знаешь. Ведь ты испражнялась на него?
– Наверное...
– Наверное? Накладывала ему на морду и еще сомневаешься?
– Не на лицо.
– Ну да, конечно. Не на лицо. Я понимаю. Но мочилась-то на лицо?
– Да.
– Говорила ему, что он кусок дерьма?
– Да.
– Конечно, говорила. Ведь они был куском дерьма.
Таи чувствовала, как медленно поднимается ее рука. Потом она ощутила, как пальцы Лиху сжимают ее руку. Ладонь оказалась в потных пальцах Лиху, но пистолет держала именно Таи, ощущая кожей рифленую поверхность рукоятки.
Ствол был направлен прямо на Уолкера. И вдруг пистолет дернулся, плюнул огнем и грохнул. Кисть заныла, грохот выстрела совсем парализовал волю девушки.
– Ну давай же, стреляй в этот кусок дерьма. Он уже мертв, но ты можешь добавить парочку выстрелов лично от себя. Стреляй в него! – приказал Лиху.
Его дикий крик заставил ее вновь нажать на курок, и еще одна пуля вонзилась в распростертое на полу тело. Теперь Таи не могла отвести взгляда от Уолкера. Пыталась рассмотреть входные отверстия, по их не было видно. Она была уверена, что с каждым выстрелом тело вздрагивает, по не видела ни отверстий, ни новых пятен крови.
Лиху, словно куклу, усадил ее на стул. Теперь она могла вдоволь надышаться запахом его потного тела. Вонь смешалась с запахом порохового дыма. Таи казалось, что она вот-вот потеряет сознание от невыносимого зловония. Жирная ладонь легла на ее голову. Голова запрокидывалась все дальше назад, пока затылок не коснулся мягкого живота. Ей было невыносимо больно. Девушка попыталась пошевелиться, но давление лапищи немедленно усилилось. Голова погружалась в необъятный, жаркий, подрагивающий живот Лиху. И тут добавилась еще одна боль: Лиху прижал к ее правому виску горячий ствол револьвера. Висок такой нежный, такой незащищенный. Новая боль была сильнее прежней.
Страшный грохот смешался с ослепительной вспышкой и неописуемой болью, какой Таи никогда не испытывала за всю свою жизнь.
Выстрелив в голову девушки, Лиху резко отступил назад. Осмотрелся, убеждаясь, что на рубашке не осталось следов крови. Рубашка оказалась сухой, но ее все равно придется выбросить. Она пропахла пороховой гарью.
Лиху обошел стул и осмотрел комнату. Револьвер остался в руке Таи. Она наклонилась на стуле, готовая вот-вот рухнуть на пол. Не важно. Он знал, что угол полета пуль, вонзившихся в тело Уолкера и в висок девушки, частицы пороха на коже ее руки – все будет свидетельствовать в пользу тривиального случая с убийством и последовавшим за ним самоубийством. Никто не был в таких делах лучшим специалистом, чем он, Эдди Лиху. Недаром он был окружным прокурором на Большом острове. Именно потому он взял на себя исполнение этого дела.
Лиху не спеша осмотрел место трагедии, медленно переводя цепкий взгляд с одного предмета на другой. Понятно, лучше было бы представить, что Уолкер покончил с собой, не впутывая Таи. Но инсценировать подобное слишком трудно. Велика вероятность того, что Уолкер стал бы обороняться и все испортил.
Лиху поджал губы и вдохнул горячий воздух побоища. Чарли вышел из спальни, стал рядом, наблюдая за выражением лица хозяина.
– Жаль, – сказал Лиху, – я лишился хорошей девки.
Чарли только пожал плечами.
– Ладно, – пробормотал хозяин, – на этом месте следы оборвутся.
– Он вам больше не нужен, этот Уолкер?
– Не-а. Здесь все кончено. Он принес мне всю информацию, какая была необходима: Глупый поступок для такого сообразительного парня. Ему нравилось, когда я разговаривал с ним на дурацком гавайском наречии.
Лиху вытер лицо и шею большим носовым платком.
– Ты до чего-нибудь дотрагивался?
– Нет.
Лиху вспомнил все собственные передвижения по квартире, прошел в ванную, осмотрел ее. На всякий случай еще раз вытер ручку двери, вышел из ванной комнаты и махнул Чарли, чтобы тот следовал за ним.
Спустившись по лестнице, они покинули здание через черный вход. Пока переходили улицу и спускались в подземный гараж, Лиху размышлял о том, как скоро запах тления приведет полицейских в квартиру Таи.
Глава 30
Девлин посмотрел вслед удаляющейся машине Ленлани и направился к дому. Тули уже проснулся и теперь сидел за столом, привычно набивая желудок. Внезапно Девлин почувствовал приступ волчьего аппетита и с жадностью поглядел на бутерброд с колбасным фаршем. Но прежде сказал Тули:
– Нам надо будет нанести еще один визит.
Тули заинтересованно поднял бровь.
– Кому на этот раз?
– Другу. Но «Моссберг» все-таки захвати.
Солнце уже клонилось к западу, когда они подъезжали к жалкой фанерной лачуге Лимана, того самого человека, о котором рассказала Девлину Ленлани. За рулем на этот раз сидел Девлин, к дому он подъехал очень медленно. Бородатый мужчина сидел на крыльце, он посмотрел на машину настороженным, но не выражающим никаких чувств взглядом. Казалось, он собирается вот-вот дать деру, может моментально вскочить и, очертя голову, броситься в густые заросли тропической растительности, плотной стеной подступившие к дому.
Ноги он положил на перила крыльца, тянущегося неширокой террасой вдоль фасада лачуги. На появившихся из машины Девлина и Тули внимательно и подозрительно смотрела закормленная сука ротвейлера, которая лежала возле ног хозяина.
Ни Тули, ни Девлину не хотелось повторять опыта недавнего общения с зубастыми тварями. Самоанец остался стоять, подстраховавшись распахнутой дверцей машины, крепко сжимая в руке заряженный дробовик. От домика оружие не было видно.
Девлин двинулся по направлению к входу, остановился в пяти футах от нижней ступеньки крыльца, насколько можно приветливо улыбнулся хозяину лачуги.