Только роза

Барбери Мюриель

– Он постоянно рассказывал мне о вас, – продолжал он. – Не проходило дня, чтобы он о вас не думал.

Она восприняла его слова как пощечину. Он не имеет права, подумала она. Хотела заговорить, но смогла только потрясти головой, сама не зная, соглашается она, отрицает или вообще не понимает только что произнесенные им слова. Он поднялся, она машинально тоже встала.

– Вы пока отдохните, но я скоро вернусь, – сказал он. – Поужинаем в городе.

В своей спальне она упала на татами, скрестив руки на груди. В черной вазе нежились, склонив головки в точеном изгибе, изящно расположенные в ней три кроваво-красные гвоздики. Это был китайский сорт, с хрупкими стеблями и незамысловатыми лепестками невероятно насыщенного карминного цвета. Она восприняла эти три венчика, наивность простых цветков, их ароматную

свежесть как упрек; что-то в их расположении взволновало ее; на нее накатила волна ожесточения. Она заснула.

Неожиданно ее разбудили два тихих стука в дверь.

– Yes? [22] – сказала она.

– Paul san waiting for you [23] , – произнес голос Сайоко.

На мгновение она растерялась, потом вспомнила.

– Coming [24] , – ответила она и подумала: звонок, вызов к директору, прогулки под присмотром – хуже, чем в школе.

Она задумалась, сколько проспала. Долго, решила она. Никак не приспособлюсь к разнице во времени, я все еще живу по другим часам. Взглянув в зеркало в ванной, она заметила отпечатки подушки на щеке. Взялась было за тюбик помады, но тут же отложила. Он постоянно рассказывал мне о вас. Швырнула тюбик через всю ванную, вернулась в спальню, глянула на гвоздики, успокоилась.

22

Да? (англ.)

23

Поль-сан ждать вас (англ.).

24

Иду (англ.).

В комнате с кленом она увидела Поля.

– Ну что, идемте? – спросил он, подходя к ней.

Она впервые заметила, что он прихрамывает, и тут же сообразила, что этому дефекту он и обязан своим свойством перемещаться в пространстве, как речная рыба, чтобы его дефект растворялся в текучести. Она последовала за ним в прихожую, где цветы магнолии соревновались друг с другом в безмолвных пируэтах. Они прошли по маленькому саду, лежащему между домом и улицей. Азалии запускали звездчатый фейерверк своих розовых и сиреневых лепестков. У изножья каменного фонаря из того же невысокого бархатистого мха, который виднелся повсюду, возникали хосты [25] ; вереница кленов справа; слева белая стена, на которой в зарождающихся сумерках плавали тени бамбуковой рощицы.

25

Хоста – садовое декоративное растение (другое название «функия»), темно-зеленые кустики, любящие тень.

– Куда мы идем? – спросила она.

– В Киото Хару сразу узнавали, стоило ему где-то появиться. Его тайным убежищем было кафе «Кицунэ».

Как и утром, шофер повез их на другой берег, и снова за окнами машины замелькали бетонированные улицы и электрические провода. Алая лампа перед рестораном, справа от раздвижной двери, показалась Розе маяком в ночи. Внутри дымка застилала глаза. В глубине, за баром, заставленным бутылками саке, поднимались запахи жареного мяса; в передней части – четыре столика темного дерева, полутьма, подсвеченная несколькими подвесными лампами, на выкрашенных черной краской стенах афиши манг [26] , рекламные плакаты, фигурки супергероев; повсюду ящики с пивом, загадочные бутылки, книги с картинками; в целом обстановка необычная, озорная, много дерева. Может, все их рестораны похожи на чердаки детства? – подумала она и ощутила голод.

26

Манга – японская разновидность комиксов.

Уважаема и как форма изобразительного искусства, и как литературное явление. Имеет глубокие корни в раннем японском искусстве.

– Я представляла себе Японию продезинфицированной, – сказала она, – а не пропахшей кухонным жиром.

– Мы здесь не среди протестантов, – сказал он, – и я знаю, о чем говорю. В Японии по большей части царит развеселый бардак.

– Но не у него, – возразила она, не в силах произнести «у моего отца».

– По большей части, – повторил он.

Перед ними появился хозяин, оказавшийся молодым человеком в очках, с тканой лентой на лбу и торчащими передними зубами. Роза уловила его робкое любопытство, когда Поль обменивался с ним дружескими приветствиями, потом ей показалось, что она услышала имя отца, и лицо молодого человека переменилось. Он снял очки, протер их. Оба умолкли, потом он что-то сказал, глядя на нее.

– Добро пожаловать, – перевел Поль.

И это всё? – подумала она.

– Вы едите мясо? – спросил Поль.

– А что это за ресторан?

– Якитория. Нанизанные на шпажки кусочки курицы и овощей на гриле.

– Меня устраивает, – сказала она.

– Пиво или саке?

– И то и другое.

Мужчины перекинулись еще несколькими словами, после чего она осталась лицом к лицу с Полем в томительном молчании, которое привело ее в смятение. Она вздрогнула, когда хозяин поставил перед ними два больших стакана с ледяным пивом. Мелькнула та же мысль, что и утром, – мы здесь не одни – затем: что это за страна, где никогда не остаешься один?

– Хару был из небогатой семьи, – заговорил Поль. – Здесь он вспоминал якиторию своего детства, в горах, в Такаяме [27] .

Он поднял стакан.

– Ваше здоровье, – сказал он и, не дожидаясь ответа, сделал большой глоток.

Странно, но она почему-то вспомнила о трех красных гвоздиках в той черной вазе. Хозяин поставил на стол порцию шашлычков и бутылку саке. Она выпила половину своего пива и почувствовала себя лучше.

– Саке из Такаямы, – сказал Поль, наливая ей.

27

Такаяма – город в Японии, со всех сторон окруженный горами, находится на острове Хонсю.

– Из Такаямы? Вы тут разыгрываете приступ сентиментальности? – спросила она.

Он посмотрел ей в глаза тем прямым и прозрачным взглядом, который смущал ее, отпил глоток. Она заметила изгиб его бровей, высокий лоб, пересеченный вертикальной морщиной. Фруктовый привкус прохладного саке ласкал нёбо, от шашлычков шел пряный дух. Подступало опьянение. Она осознала, что они уже некоторое время едят молча. Ужин подходил к концу, а они почти не разговаривали. Она расслабилась, первоначальная неловкость пропала. Когда он снова заговорил, ей показалось, что ее вырвали из мирной задумчивости.

– Больше всего Хару сожалел о том, что ничего не смог дать вам при жизни.

Он не должен так поступать, подумала она, он больше не должен неожиданно бить меня под дых.

– И почему же? – с запальчивостью спросила она.

Он в недоумении взглянул на нее.

– Думаю, вы знаете, – сказал он.

Я знаю, о да, я знаю, раздраженно подумала она.

– Так почему же он об этом сожалел? – снова спросила она.

Он отхлебнул пива. И ответил медленно, тщательно подбирая слова:

– Потому что верил, что способность давать возвращает к жизни.

– Он был буддистом? А вы? Вы тоже поклонник сансары?

Он засмеялся.

– Я атеист, – ответил он. – Но Хару был буддистом. Только на свой лад.

– На какой?

– Его буддизм был любовью к искусству. Он полагал, что это прежде всего религия искусства. Но также верил, что это религия саке.

– Он много пил?

– Да, но я никогда не видел его пьяным.

Он осушил свой бокал. Она неприязненно посмотрела на него.