Только тёмные сердца
Шрифт:
– Вот дерьмо! – Возглас Арчи вырывает меня из раздумий.
Он приподнимается и бросает на кресло свой блокнот. Я смотрю в ту же сторону, что и он. Мы остановились прямо напротив того места, где когда-то стоял сверкающий, и в то же время грубый и пугающий клуб «Икс». Сейчас там просто пустое место, на котором трудится рабочая бригада.
– Как думаешь, что теперь здесь будет? – спрашивает Арчи.
Несколько секунд я изучаю пустое место, затем задумчивое лицо друга. Из-под бейсболки торчат его непослушные темные кудри. Я всегда издевался над ним из-за
– Надеюсь, что-нибудь мозговыносящее, – пожимаю плечами.
Арчи фыркает.
– Но не «Икс».
– Не «Икс», – соглашаюсь я.
– Я знаю, где Тайлер.
Мои глаза расширяются.
– Ты серьезно?
Арчи смотрит на меня с выражением полного скептицизма и ловким движением руки подбрасывает в воздух сигарету и ловит ее губами. Я смеюсь, а он сжимает фильтр зубами, прежде чем ответить:
– Я знаю все, детка.
Хороший ответ. Я жму на газ и заканчиваю свою мысль:
… но у меня все еще есть «17:29».
***
МОЛЛИ
Сайдинг небольшого домика между парком Ла-Брея и третьей улицей все такой же бледно-желтый. Рыжеватые подтеки от дождя «украшают» этот дом. Дом, в котором я провела достаточное количество времени, чтобы мой детский разум мог считать это своим гнездом после приюта.
Однажды, когда мне было около шести, я вышла на улицу и обнаружила на обочине заряженный дробовик. Уже тогда я знала, что это такое. Помню, как орала Алиша. Особенно когда я повернула дуло в ее сторону. Даже учитывая, что лихие 70-е и 80-е остались позади, в Комптоне это никого не удивит и сейчас.
После того, как я сбежала из дома, я продолжала жить в Комптоне с Алроем, но до сих пор, моей ноги здесь не было. Возле этого дома. Мне есть куда пойти, но он будет знать. Я хочу залечь на некоторое время. Просто быть здесь, быть рядом.
– Молли?
Я поворачиваю голову на звук хриплого голоса. Алиша стоит, запахивая халат на потрепанном временем крыльце. Она растолстела, ее кудрявые с проседью волосы топорщатся в разные стороны, а изо рта торчит сигарета. Она явно только с постели, ну или у нее крепкое похмелье. Сетчатая дверь за ее спиной громко хлопает, и она вздрагивает. Я молча подхожу к ней и смотрю на ее избороздившее морщинами темное лицо. Вспоминая то время, я не могу сказать, что Алиша была плохой, но то, что моя кожа не была достаточно черной, никогда не давало ей покоя.
– Что ты здесь делаешь? – снова задает она вопрос.
Она рыщет в карманах своего застиранного когда-то голубого халата зажигалку, но я опережаю ее и подношу к ее сигарете огонь. Алиша подкуривает, но не сводит с меня подозрительного взгляда. Такое ощущение, что она сомневается в реальности происходящего.
– Пришла навестить тебя, – отвечаю я и засовываю руки в карманы джинсов.
Алиша выпускает дым изо рта и издает хрипловатый смешок.
– Шутишь?
– Я не шучу.
Она смотрит на меня уже с удивлением. На висках блестят серебряные нити, и неприятный запах из ее рта полностью меня убеждает в том, что Алиша сорвалась.
– Через столько лет? – спрашивает моя бывшая приемная мать.
Я нехотя киваю. Есть причины, по которым я вернулась именно сюда.
– Ты сразу меня узнала. – Я сажусь боком на первую ступеньку крыльца и смотрю на Алишу снизу вверх.
Она щелкает языком и громко вздыхает, обдавая перегаром почти всю улицу.
– Твою белую рожу ни с кем не спутаешь.
Ее расистские замечания давно меня не задевают, точнее я никогда и не заостряла на них внимания. Моя мама была белой, а папа черным. И пусть я никогда их не знала, я горжусь обеими расами, и каждый, кто смел тыкать мне этим в лицо, Алрой вырывал им языки.
Алрой.
Мой дом, моя семья, он – все, что у меня было. И я намерена вернуть свою семью.
– Не думаю, что я пущу тебя в дом, – продолжает возникать Алиша. – У меня два рта, которых нужно кормить и каждое утро отправлять в школу.
– Ты взяла еще? – спрашиваю я.
Алиша морщится.
– Долбаный Фред из центра защиты детей. Эти сопляки нуждались в доме, ну а я в деньгах.
Это в ее духе, я не удивлена.
– У меня есть деньги, – говорю я, глядя на нее.
При слове «деньги» темные глаза Алишы загораются. Но она все еще не верит мне.
– Ты все еще якшаешься с той шайкой?
Я бросаю на нее злобный взгляд.
– Шайкой?
Это пугает ее. Она может язвить, может поливать грязью меня, но называть «шайкой» банду «К» Алроя…. да она бессмертная.
– Ну…– заикается Алиша. – Ты вышла из банды?
Я не подаю виду, что сама напугана и потеряна. Выдавив удовлетворительную улыбку, спокойно отвечаю:
– Не задавай вопросов. Я плачу и остаюсь на диване.
– Надолго?
Несколько секунд я раздумываю над ее вопросом. Надолго ли?
Вместо ответа просто пожимаю плечами.
– Главное не задавай вопросов. Ты знаешь, к чему они приведут.
Вконец запуганная Алиша открывает передо мной дверь, и я делаю шаг в пропахший алкоголем, сигаретами и грязным бельем дом. Надеюсь, я не задержусь здесь надолго и верну свою прежнюю жизнь.
ГЛАВА 2
ДЖОРЕЛ
Помещение, в котором мы записываемся, это одна из старых звукозаписывающих студий моего отца. На самом деле я был удивлен, когда он предложил ее, узнав, что я с друзьями записываюсь.
Мы с парнями не мечтаем о славе, выступать перед толпами людей, иметь звезду на Голливудской аллее или о подобной чуши. Мы просто занимаемся тем, что нравится. Арчи заливает треки на сайты, их используют где-то в клубах, на самом деле я даже не интересовался особо. Мне нравится создавать, и я это делаю.
– Так все парни, я погнал. – Холл поднимается с крутящегося кресла и стряхивает с себя крошки ход-дога.
Я сижу за микшерным пультом и не обращаю внимания на возникшую вокруг суматоху.