Толкователи (сборник)
Шрифт:
Солли кивнула:
— Машина ехала около получаса. Однако я не видела дороги, потому что они надели мне на голову мешок.
— Наши похитители отправили во дворец ультиматум, но не получили ответа. Или, возможно, им ответили насмешливым отказом. Скоро они потребуют, чтобы вы написали королю записку.
— Ага! Им хочется убедить правительство, что я действительно нахожусь у них? А почему им нужно в этом кого-то убеждать?
Они оба помолчали, и Тейео ответил:
— Извините меня. Я не в силах думать. Он лег на спину. Чувство усталости пересилило возбуждение Солли, и она улеглась рядом, сложив юбку богини и пристроив ее себе под голову вместо подушки. Колючее одеяло прикрывало их ноги.
— Надо попросить у них подушку, — сонно сказала она. — Кроме того, я хочу получить мыло, свое одеяло и… Что еще?
— Может быть, ключ от двери? — тихо прошептал Тейео.
Они лежали бок о бок в объятиях тишины и тусклого ровного света.
На следующий день около восьми часов утра в комнату вошли четыре патриота. Двое остались у двери, нацелив на пленников оружие. Другая пара, неуклюже подталкивая друг друга, подошла к Тейео и Солли, которые сидели на низком топчане. Незнакомый мужчина заговорил на языке Вое Део. Он извинился за неудобства, причиненные леди, и пообещал сделать все возможное, чтобы смягчить дискомфорт. Взамен он попросил немного потерпеть и написать записку проклятому королю предателей: всего лишь несколько слов о том, что ее выпустят на свободу только после того, как Совет отменит свой договор с Вое Део.
— Совет не отменит его, — ответила Солли. — И королю не позволят совершить такой поступок.
— Прошу не спорить, — раздраженно сказал мужчина. — Вот письменные принадлежности. А вот текст, который вы должны переписать.
Он бросил на матрас бумагу и ручку и отступил на шаг, словно боялся приблизиться к ней.
Солли осознала, что Тейео демонстративно устранился от разговора. Он был абсолютно неподвижен. Его голова опустилась, взгляд застыл на животе. И мужчины не обращали на него никакого внимания.
— Я согласна переписать ваш текст, но взамен хочу воды — причем много воды, — одеяло, мыло, туалетную бумагу, подушку и врача. Я хочу, чтобы кто-то отзывался на мой стук в дверь. И еще мне нужна подходящая одежда. Теплая мужская одежда.
— Никакого врача! — ответил человек. — Пожалуйста, перепишите текст! Сейчас же!
Он был так раздражен и нетерпелив, что Солли не посмела настаивать на своем. Она прочитала их требования, переписала текст крупным детским почерком и отдала записку вожаку. Тот прочел написанное, кивнул и, ничего не сказав, покинул комнату. Следом за ним ушли и остальные. Раздался скрип засовов и звон ключей.
— Наверное, мне надо было отказать этим олухам.
— Я так не думаю, — ответил рега.
Он встал, потянулся, но, почувствовав головокружение, снова опустился на матрас.
— А вы неплохо торгуетесь, — похвалил Тейео.
— Поживем — увидим. О мой Бог! Что же будет дальше?
— Скорее всего правительство Гатаи не выполнит их требований, — ответил рега. — Но если Вое Део и послы Экумены узнают о вашем пленении, они окажут давление на короля.
— Как бы мне хотелось, чтобы они поторопились. Советники сейчас растеряны и сбиты с толку. Спасая репутацию правительства, они могут попытаться скрыть мое исчезновение. Это вполне вероятно. Но как долго они могут хранить его в тайне? И что будут делать ваши люди? Они начнут вас искать?
— Вне всяких сомнений, — вежливо ответил Тейео.
Любопытно, что его чопорные манеры, которые там, на воле, всегда отталкивали Солли, теперь имели совсем другой эффект: сдержанность и официальность Тейео пробуждали в ней воспоминание о том, что она по-прежнему являлась частью огромного мира — мира, из которого их забрали и куда они должны были вернуться, мира, где люди жили долго и счастливо.
«А что означает долгая жизнь?» — спросила она себя и не нашла ответа. Солли никогда не думала на такие темы. Но эти молодые патриоты обитали в мире коротких жизней. Они подчинялись своим законам, которые определялись требованиями, насилием, неотложностью и смертью. И что их толкало на это? Фанатизм, ненависть и жажда власти.
— Каждый раз когда наши похитители закрывают эту дверь, я начинаю бояться, — тихо сказала она.
Тейео прочистил горло и ответил:
— Я тоже.
Они упражнялись в айджи.
— Хватай! Нет, хватай как следует! Я же не стеклянная. Вот так!
— Понятно! — возбужденно воскликнул Тейео, когда Солли показала ему новый прием.
Он повторил движение и вырвался из захвата.
— Хорошо! Теперь ты делаешь паузу и наносишь удар! Вот так! Ты понял?
— У-у-у!
— Прости. Прости меня, Тейео. Я забыла о твоей ране. Как ты себя чувствуешь? Я прошу прощения.
— О великий Камье, — прошептал он, садясь у стены и сжимая руками голову.
Рега сделал несколько глубоких вдохов. Солли опустилась рядом с ним на колени и озабоченно осмотрела опухоль на виске.
— Но это нечестный бой, — сказал он, опуская руки.
— Конечно, нечестный. Это айджи. Честным можно быть только в любви и на войне. Так говорят на Терре. Прости меня, Тейео. Это было очень глупо с моей стороны!
Он смущенно и отрывисто хохотнул и покачал головой:
— Нет, Солли. Показывай дальше. Я еще такого не видел.
Они упражнялись в созерцании.
— И что мне делать с моим разумом?
— Ничего.
— Значит, ты позволяешь ему блуждать?
— Нет. А разве я и мой разум — разные вещи?
— Тогда… Разве ты не концентрируешься на чем-то? Неужели твое сознание блуждает как хочет?
— Нет.
— Значит, ты все-таки не позволяешь ему возбуждаться?
— Кому? — спросил он и быстро взглянул вниз.
Наступила неловкая пауза.
— Ты подумал о…
— Нет-нет! — ответил он. — Ты ошиблась! Попробуй еще раз.
Они молчали почти четверть часа.
— Тейео, я не могу. У меня чешется нос. У меня чешутся мысли. Сколько времени ты потратил, чтобы научиться этому?
Он помолчал и неохотно ответил:
— Я занимался созерцанием с двух лет.
Нарушив расслабленную и неподвижную позу, он нагнул голову, вытянул шею и помассировал мышцы плеч. Солли с улыбкой наблюдала за ним.
— Я снова думала о долгой жизни, — сказала она. — Но только не в терминах времени, понимаешь? Например, я могла бы прожить одиннадцать веков. А что это значит? Ничего. Знаешь, что я имею в виду? Мысли о долгой жизни создают некую разницу. Вот ты была одна, а потом у тебя рождаются дети. Даже сама мысль о будущих детях меняет что-то внутри — нарушает какое-то тонкое равновесие. Странно, что я думаю об этом сейчас, когда мои шансы на долгую жизнь начинают стремительно падать.