Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 2
Шрифт:
Один из них, Скева, попытался подражать ему в надежде, что, употребляя малопонятное ему имя Иисуса, он будет так же успешно совершать чудеса, как их совершал ап. Павел. Но двое из его сыновей, занимавшихся заклинаниями, потерпели полную неудачу, которая повела к полному искоренению подобного шарлатанства в Ефесе. Их позвали для совершения заклинания над человеком, который, очевидно, страдал буйным беснованием. Обращаясь к злым духам, они воскликнули: «Заклинаем вас Иисусом, которого проповедует Павел». На этот раз, однако же, заклинание не имело силы. Бесноватый со злой усмешкой ответил им: «Иисуса я знаю, и Павел мне известен; а вы кто такие?» И затем, бросившись на них, с неимоверной силой изорвал на них одежду и нанес им такие побои, что они едва вырвались из дома – избитые и нагие.
Столь замечательное событие не могло остаться незамеченным. Молва о нем с быстротой молнии разнеслась среди болтливых ефесян и произвела немало ужаса и смущения, следствием чего было одно чрезвычайно благотворное событие. Оказалось, что в Ефесе заклинаниями занимались не только язычники, но и некоторые из новообращенных христиан. Устрашенные происшедшим, они откровенно раскаялись в своем грехе и в доказательство искренности своего покаяния принесли
Во время своего двухлетнего пребывания в Ефесе апостол не только проповедовал устно, но и письменно. Через своих сотрудников он вел постоянные сношения с различными церквами и в назидание двух из них, именно коринфской и галатийской, он написал два послания, известные под названием «Послания к Галатам» и «Первого послания к Коринфянам». Первое из них было вызвано печальным слухом, что галаты, с такой охотой принявшие веру от ап. Павла, по своему обычному легкомыслию увлеклись другими проповедниками, именно иудействующими противниками апостола. Последние с целью разрушить дело ненавистного им апостола стали так заманчиво изображать галатам преимущества сынов Авраама, что у них явилось даже желание «быть под законом» (Гал 4:21). Вместе с тем в их душах был подорван и сам авторитет ап. Павла. Чтобы предостеречь их от этого опасного заблуждения, апостол и написал им послание, в котором с изумительной ясностью выставляет преимущества Нового Завета над Ветхим и говорит, что сыны Авраама не те, что ведут плотскую родословную от него, а именно верующие во Христа (Гал 3:7, 29). В защиту своего апостольства он напомнил им о своем необычайном обращении, присовокупив при этом, что проповедуемое им Евангелие не есть человеческое, ибо он «принял его и научился не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа» (Гал 1:11–12). Послание к Коринфянам вызвано было совершенно иными обстоятельствами. До апостола дошел печальный слух, что коринфские христиане, нарушив братское единение, поделились на несколько партий и наподобие греческих школ, носивших имя того или другого софиста, одни считали себя последователями Павла, другие – Аполлоса, третьи – Кифы и некоторые – Христа. Некоторые из братий дошли до такого заблуждения, что стали отрицать воскресение мертвых. Вторглась в среду церкви и нравственная распущенность, которой вообще отличался Коринф, и община терпела в своей среде одного гнусного грешника, от которого с омерзением отвращались даже язычники. Все эти настроения и заставили апостола обратиться к Коринфянам с обширным посланием, в котором он с апостольской властью увещевал их оставить свои разделения, так как за всех их распялся один и тот же Христос, а все остальные проповедники лишь простые служители слова: они насаждают и поливают, но возращает Бог. «Посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий». Источником этих разделений была умственная гордость коринфян, и апостол напомнил им, что для них как христиан земная мудрость должна стоять уже на втором плане, «потому что немудрое Божие премудрее человеков» (1 Кор 2:25). Опровергнув затем заблуждение тех, которые отрицали воскресение мертвых, и повелев строго наказать тяжкого грешника, апостол делает целый ряд наставлений по различным вопросам церковно-общественной жизни и заключает собственноручно любвеобильным приветствием: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. И любовь моя со всеми вами во Христе Иисусе. Аминь».
По истечении двух лет апостол, считая свое дело в Ефесе законченным, составил план дальнейшего путешествия. Он предполагал после Пятидесятницы оставить Ефес, чтобы еще раз посетить церкви Македонии и Ахаии, основанные им во время второго путешествия, и отплыть из Коринфа для пятого посещения Иерусалима, после которого уже он надеялся увидеть и Рим, великую столицу тогдашнего цивилизованного мира. Сообразно с этим планом он уже отправил двух из своих сотрудников, Тимофея и обращенного им в Ефесе Ераста, в Македонию с повелением им присоединиться опять к нему в Коринфе. Ераст, бывший казначей города, был человеком влиятельным и потому лучше всего мог позаботиться как о приготовлениях к приему апостола, так и о приведении в исполнение еженедельных сборов, которыми в это время сильно занят был ап. Павел. Посещение Иерусалима делалось необходимым в видах доставления бедствующим христианам этого города милостыни, которую апостол теперь собирал среди основанных ими церквей из язычников. Но план этот расстроен был одним событием, которое подвергло самую жизнь апостола страшной опасности и ускорило его отбытие из Ефеса.
Наступил май месяц, в котором в Ефесе бывала знаменитая ярмарка Ефесия, ознаменовывавшаяся целым рядом празднеств, посвященных Артемиде. Во время этих празднеств деревянное изображение богини, по народному сказанию сошедшее с неба, выставлялось в храме на всеобщее поклонение. В течение целого месяца город был переполнен народом, стекавшимся из всех окружающих стран, и стоном стонал от всякого рода ликований. Пышные и нарядные процессии постоянно двигались к храму, жрецы и разные заклинатели пожинали богатую жатву на ниве народного суеверия; устраивались всевозможные увеселения и игры, и все это сопровождалось самым диким пьянством и разгулом. При таких обстоятельствах неизбежны были и взрывы народного фанатизма, которыми часто ознаменовывались торжества в Ефесе. То же самое случилось и теперь. В этом году замечалось видимое уменьшение бесшабашного разгула во время Ефесии, и причина этого упадка была вполне известна. Не только в Ефесе, но и во всех главных городах проконсульской Азии был возбужден глубокий интерес проповедничеством некоего Павла, который в самой столице идолопоклонства, как известно, спокойно проповедовал, что те, кои сделаны человеческими руками, совсем не боги. Много народа склонилось к принятию этой проповеди; еще более было таких, которые, по
Павел и его проповедь, «братья» и их собрания были у всех на языке, и немало ропщущих проклятий произносилось против них жрецами и жрицами, а также и сотнями приживалок, собирающихся вокруг всякого большого учреждения. Наконец это худо скрываемое озлобление прорвалось наружу. Более всего убытков понес от уменьшения благоговения к богине и ее святилищу некий серебряных дел мастер, по имени Димитрий, который продавал поклонникам маленькие серебряные модели храма и изображения в память посещения ими Ефеса и его храма. Да и не только в Ефесе, но и в каждом знаменитом центре языческого культа спрос на эти вещи вызывал много предложений их со стороны промышленников. Димитрий нашел, что его промышленность начинает подрываться, и он, прикрываясь ревностью к храму и богине, решился, насколько это было возможно для него, принять меры с целью остановить грозящее ему разорение. Созвав на собрание всех художников и простых рабочих, занимавшихся этим ремеслом, он обратился к ним с речью, в которой сначала возбудил их страсти предостережением о грозящем им разорении, а затем взывал к их дремлющему фанатизму об отмщении за оскорбленное величие их храма и упадающее великолепие богини, которую де боготворила вся Азия и весь мир.
Речь эта была как бы искрой для горючего материала. Среди слушателей раздался яростный крик: «Велика Артемида Ефесская!» – и по всему городу началось смятение. Пылая мщением к главному виновнику понесенных убытков, мятежные художники и ремесленники хотели схватить самого ап. Павла, но, не найдя его лично, схватили двух его сотрудников, Гаия и Аристарха, и повлекли их в театр – на отмщение и поругание толпы. Узнав об опасности, которая грозила его возлюбленным сотрудникам, апостол хотел сам идти в театр, чтобы пожертвовать собой, но власти города удержали его, так как опасались усиления народного смятения. Смятение это грозило опасностью побоища не только христианам, но и иудеям, которых народ не отличал от христиан. Чтобы отвратить эту опасность, из среды иудеев выступил некий Александр, попытавшийся обратиться к толпе с речью, что иудеи отнюдь не повинны в этом деле.
Но лишь только толпа разглядела иудейские черты оратора, как заглушила его речь яростным криком: «Велика Артемида Ефесская!» – и готова была приступить к одному из тех ужасных побоищ, которые не раз претерпевались иудеями в Александрии и других больших городах Востока. Опасность была страшная, но, к счастью, она отвращена была мужеством городского блюстителя порядка, пользовавшегося общим уважением населения. Пренебрегая всякой личной опасностью, он смело выступил перед лицом разъяренной толпы и обратился к ней с спокойной, но внушительной речью, которая образумила толпу. «Ефесяне! – воскликнул он. – Какой человек не знает, что Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета? Если же в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво. А вы привели этих мужей, которые ни храма Артемидина не обокрали, ни богини вашей не хулили. Если же Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга. А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в другом собрании. Ибо мы находимся в опасности за происшедшее ныне быть обвиненными в возмущении, так как нет никакой причины, которой мы могли бы оправдать такое сборище». Речь эта сразу произвела поразительное действие. Смятение прекратилось. Умная речь всеми уважаемого человека заставила толпу раскаяться в своем неразумном мятеже и испугаться его возможных последствий, как это намекнул в своей речи блюститель порядка, попеременно действовавший лестью, запугиванием, вразумлением и успокоением. Она живо напомнила им, что так как Азия была сенаторской, а не императорской провинцией и управлялась поэтому проконсулом с несколькими чиновниками, а не пропретором с легионом солдат, то они сами были ответственны за сохранение доброго порядка и, наверно, были бы сочтены виновниками нарушения спокойствия. День беспорядка мог на целые годы невыгодно отозваться на их привилегиях. Да и вообще такое смятение со стороны ефесян было (как доказывал блюститель порядка) недостойным, так как величие их храма не подвергалось никакому оскорблению; оно не оправдывалось ничем, так как нельзя было ничего доказать против этих лиц; оно было излишне, так как под рукой были и другие, более законные средства для возмездия им; наконец, если ни гордость, ни справедливость не могли повлиять на них, то по крайней мере страх римлян мог воздержать их. Народ крайне устыдился своего поступка, и блюститель порядка получил возможность распустить его из театра.
Таким образом опасность для христиан и иудеев была отвращена на время, но лично для ап. Павла дальнейшее пребывание в городе сделалось невозможным, так как одного появления его достаточно было бы для нового воспламенения дикого фанатизма ефесян. Поэтому он поспешил оставить город и направился в Македонию.
ХL
По пути в Македонию. Второе послание к Коринфянам. В Коринфе. Послание к Римлянам. Состояние Римской церкви
По оставлении Ефеса ап. Павел направился в Троаду. Незадолго перед тем он отправил одного из своих юных спутников, именно Тита, в Коринф, чтобы через него убедиться, какое действие произвело там его первое послание, и велел ему прибыть к нему на встречу в Троаду. Но напрасно прождав его там, апостол наконец решил сам посетить церкви Македонии. Он нашел их в цветущем состоянии, видел их преданность себе, твердость в вере, закаленную гонениями, и готовность содействовать сбору милостыни в пользу бедствующих христиан Палестины.
Апостол Павел в Ефесе
Все это было великим утешением для апостола после испытанных им огорчений и невзгод. Наконец к нему присоединился и Тит и передал ему о том спасительном действии, которое произвело его послание к коринфянам. Беспорядки исчезли, преданность апостолу усилилась, и вообще наступило видимое улучшение в церковно-религиозной и нравственной жизни Коринфа, хотя и не совсем еще восстановилось полное спокойствие.