Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 7

Лопухин Александр Павлович

Назарет находился верстах в полутораста от Иерусалима, и так как путь поклонников шел по густонаселенной местности, то партия поклонников, постепенно увеличиваясь новыми партиями из промежуточных городов и селений, к самому Иерусалиму возрастала в огромный караван, который и двигался в святой город с священными песнопениями и в восторженном духовном настроении.

К празднику Пасхи в Иерусалим стекались десятки, а иногда и сотни тысяч народа не только со всей Палестины, но и со всего Востока и даже всего мира, где только жили иудеи. Вследствие этого город не мог вместить в себе всего пришлого люда, и поклонники обыкновенно располагались за городом – в наскоро построенных шалашах из свежераспустившихся ивовых ветвей, переплетенных между собой с достаточной для крова плотностью.

Праздник продолжался неделю и проходил, кроме обычного вкушения пасхального агнца, в непрерывных жертвоприношениях, совершавшихся с особенной торжественностью священниками, которых во всем облачении божественный Отрок впервые мог видеть именно здесь.

К этим религиозным установлениям присоединялось и множество чисто мирских развлечений, так как многочисленный наплыв народа притягивал в Иерусалим всевозможных промышленников и торговцев, и святой город гремел от праздничного оживления, а иногда и народного разгула, сдерживавшегося лишь усиленным гарнизоном римского войска, зорко следившего за всем происходившим в городе с высоты занятой им укрепленной башни Антония.

По окончании праздника караваны поклонников тем же путем возвращались обратно. Под влиянием праздничного настроения дорога оживлялась весельем и музыкой. По местам путники останавливались, чтобы освежиться холодной родниковой водой или подкрепиться финиками или огурцами. Преклонные старцы и женщины обыкновенно ехали на мулах, которых вели под уздцы взрослые мужчины, а дети играли около своих родителей или родственников.

При таком движении многочисленного каравана весьма легко было на время не заметить отсутствия своего ребенка даже чадолюбивым родителям, которые могли предполагать, что он идет где-нибудь с другими детьми или родственниками. Но каким ужасом были поражены Иосиф и Мария, когда во время большого привала они не могли найти своего Иисуса во всем караване и когда даже никто не мог сказать им, где именно Он! Когда все поиски оказались напрасными, родителям оставалось одно – воротиться в Иерусалим, чтобы посмотреть, не остался ли Он там, и они действительно на следующий же день оставили караван и поспешно двинулись в обратный путь. Этот одинокий путь для них был даже небезопасен, так как страна в это время находилась в смятенном состоянии и повсюду рыскали шайки повстанцев, которые под предводительством Иуды Гамалы и фарисея Садока с оружием в руках восстали против римского проконсула Колония, обложившего народ налогами по новой римской системе, выработанной на основании произведенной переписи. Такое беспокойное состояние страны не только затрудняло им путь, но и усиливало их опасения, как бы при ожесточенности враждующих сторон под стенами Иерусалима Сын их не подвергся какой-либо опасности.

Поистине в тот день скорби и страха оружие прошло душу Пресвятой Девы Марии! По прибытии в Иерусалим Иосиф и Мария начали самые тщательные поиски, но ни в этот день, ни в течение наступившей ночи, ни даже утром третьего дня они нигде не могли найти Иисуса, пока наконец не отыскали Его в храме, где Он «сидел посреди учителей, слушал их и спрашивал их», проявляя такую необычайную любознательность и такую духовную мудрость, что «все, слушавшие Его, дивились разуму и ответам Его». Это собрание, очевидно, происходило в одной из тех храмовых пристроек, которые именно предназначались для народного учительства со стороны книжников. Подобные собрания назывались школами, в которые свободен был доступ для всякого. Учитель или раввин занимал место на особом возвышении, а около него внизу полукругом располагались ученики или слушатели. По случаю праздничного времени и стечения народа в школе, где оказался Иисус, было несколько учителей и, видимо, знаменитейших для своего времени, и все они, как представители отживающего закона, изумлялись духовной силе этого неизвестного им представителя Нового Завета.

Найдя Его здесь, в этом школьном собрании, бедные и простодушные галилейские родители Его были поражены страхом при виде того, как их юный Сын смело беседовал с великими священниками и учителями народа, к которым они сами привыкли относиться с трепетным благоговением. Пораженная всем этим и волнуемая смешанным чувством радости по случаю счастливого отыскания Сына и укора Ему за причиненную Им родителям тревогу, Пресвятая Дева Мария прервала Его дивную беседу матерински-укорительным вопросом: «Чадо, что сделал с нами? Вот отец Твой и я с великой скорбью искали Тебя». И на этот вопрос прозвучал божественный ответ: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Здесь в первый раз из уст Иисуса раздалось свидетельство, что Отец Его – Бог, и вместе с тем проявлено было Им ясное сознание своего божественного посланничества, чтобы своим собственным примером излагать людям долг пребывания в том, «что принадлежит Отцу Небесному». Своим земным родителям Он дает знать, что Он прежде всего Сын Бога, и только уже во второстепенном смысле их сын; поэтому и прежде всего Он должен идти путями Божиими и затем человеческими; а если так, то где же им и искать было Его, как не на этом именно пути Божием? Нигде иначе они и не должны были искать Его, как именно в том, что «принадлежит Отцу Его». Прежде всего, конечно, Он разумел под этим храм, как Дом соприсутствия Божия. Но изречение это имеет и более глубокий смысл. В нем заключалось указание на то, что естественные отношения сыновства для юного Иисуса должны были уступить место тому высшему призванию, в котором вся цель Его жизни сосредоточивалась в исполнении воли Божией, и перед этим высшим призванием должны были отступить на задний план все простые требования обыденной жизни.

Ответ этот был слишком

высок для Его простых родителей, и «они не поняли сказанных Им слов», по крайней мере в их глубочайшем значении. И это было поистине грустное предзнаменование того непонимания, с которым Спасителю мира постоянно приходилось встречаться при исполнении своего возвышенного учения, как и свидетельствует евангелист: «В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли». Но хотя в душе юного Иисуса с такой чудесной силой проблеснуло сознание Его божественного происхождения, Он со всей простотой долга послушания родителям «пошел с ними, и пришел в Назарет, и был в повиновении у них». А Пресвятая Матерь Его, для которой все эти необычайные действия и слова ее Сына были лишь новыми подтверждениями известной ей страшной тайны Его зачатия, «сохраняла все слова сии в сердце своем».

По возвращении в Назарет для Иисуса наступила безмолвная история, в течение которой на протяжении восемнадцати лет евангелисты не сообщают ни одного события из Его жизни. Это было время безмолвного возрастания и созревания отрока Иисуса в мужа совершенного, которым Он уже и появляется в истории по истечении восемнадцати лет после знаменательного посещения храма и самооткровения в Нем Божества.

Как Богочеловек, Он, наделенный всеми совершенствами телесной и духовной природы, «преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков». По своей человеческой природе подверженный всем ее потребностям и немощам, Он должен был трудиться и помогать своему престарелому отцу в его плотницком ремесле (Мк 6:3), преподавая нам этим спасительный урок, что никакая высота предназначения человека не освобождает его от обязанности трудолюбия.

В своей обыденной жизни Он находился в постоянных и близких отношениях с родственным семейством своей тетки Марии, бывшей замужем за Алфеем, или Клеопой, и имевшей нескольких сыновей и дочерей. Семейство это по смерти своего отца, по всей вероятности, принято было Иосифом на свое попечение, и по смерти его также две вдовы продолжали жить вместе, так что оба эти семейства слились в одно, и в представлении соседей дети их сделались как бы родными братьями и сестрами, как об этом не раз говорится в евангельском повествовании.

По другому преданию, эти братья и сес тры Господни были дети от первого брака Иоси фа-обручника. Но то и другое предание одинаково согласуется с евангельским повествованием.

Среди этих-то родных сверстников и возрастал Христос. Вместе с телесным развитием шло Его и духовное развитие и образование. Подобно всем иудейским детям того времени, Он несомненно получил некоторое образование или в местной назаретской школе, или от самого Иосифа, который как человек праведный был, конечно, немало начитан в законе и вообще письменности иудейской и мог преподать своему божественному Сыну уроки чтения и письма. Что Иисус умел писать, показывают неоднократные Его намеки на начертания еврейских букв, а также и сообщение о том, что Он, наклонившись, писал пальцем на земле. Но главным предметом изучения было именно Св. Писание, и эти познания Его были глубоки и обширны, даже, по-видимому, Он знал его все наизусть, как это ясно не только из Его прямых ссылок, но также и из многочисленных указаний, которые Он делал на Пятикнижие и другие святые книги, на пророков – Исаию, Иеремию, Даниила, Иоиля, Осию, Михея, Захарию, Малахию и особенно на Псалтирь. С вероятностью также можно полагать, хотя и нельзя сказать утвердительно, что Он знаком был и с неканоническими книгами иудеев. Это глубокое и основательное знание Св. Писания придавало особенную остроту и силу полунегодующему вопросу, с которым Он так часто обращался к своим велеученым совопросникам: «Разве вы не читали?» Язык, на котором обыкновенно говорил Спаситель, был арамейский, т. е. смесь еврейского с халдейским. Чистый еврейский язык в то время был уже мертвым языком, и его знали только более образованные люди, приобретавшие знание его в школе. Но Иисус, очевидно, был знаком с ним, потому что некоторые Его цитаты из Св. Писания прямо указывают на еврейский подлинник (Мк 12:29–30; Лк 22:37; Мф 27:46).

Наверное Он знал также и греческий язык, потому что это был разговорный язык в таких близких к Его родине городах, как Сеифорис, Кесария и Тивериада. Со времени Александра Великого и особенно вследствие близких отношений иудеев с Птоломеями и Селевкидами греческое влияние было сильно в Палестине. В Финикии и Сирии произведения греческих поэтов образованными классами читались в подлиннике, а в некоторых городах, как Гадаре, были высшие эллинские школы. Греческий язык в действительности был обычным средством взаимных сношений, и без него Иисус не мог бы разговаривать с чужеземцами – с сотником, например, слугу которого Он исцелил; с Пилатом, который, конечно, «не знал туземного языка, но как образованный человек и правитель обязан был знать греческий язык; равно и с греками, которые желали побеседовать с Ним в последнюю неделю Его жизни. Некоторые из приводимых Христом текстов Св. Писания взяты прямо из греческого перевода семидесяти толковников, даже и в тех местах, где он отступает от еврейского подлинника (Мф 4:7; 13:14, 25). Знаком ли Он был с латинским языком – это гораздо труднее решить, хотя и не невозможно, так как римлян в это время было много в Иудее, латинские надписи значились на ходячих монетах, и в общежитии употреблялось немало латинских слов, вроде легион, кодрант и других, употреблявшихся впоследствии и самим Христом.