Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги неканонические
Шрифт:
19–20. «И она брала, ела и пила пред ним, что приготовила служанка ее». Таким образом, Иудифь и на пиру остается при прежней строгости в отношении к пище. Зато Олоферн забывает всякую осторожность и, польщенный мнимой победой сердца Иудифи, напивается так, как «никогда, ни в один день от рождения».
Глава XIII
1. «Рабы его (Олоферна) поспешили удалиться, а Вагой, отпустив предстоявших пред лицом его господина, затворил шатер снаружи». Упоминаемые здесь «рабы» Олоферна и «предстоявшие пред лицом его», по-видимому, суть одни и те же лица, а не разные. Это ясно из параллельного места в VI:10, где читаем: «и приказал Олоферн рабам своим, предстоявшим в шатре его, взять Ахиора».
2. В шатре осталась одна Иудифь с Олоферном, упавшим на ложе свое, потому что был переполнен вином. 3. Иудифь велела служанке своей стать вне спальни ее и ожидать ее выхода, как было каждый день, сказав, что она выйдет на молитву. То же самое сказала она и Вагою.3. Распоряжение служанке Иудифи стать вне спальни ее и ожидать ее выхода дано было Иудифью, понятно, еще ранее, пред началом пира (XII:15), о чем она предусмотрительно предупредила и Вагоя.
4. Когда все от нее ушли и никого в спальне не осталось, ни малого, ни большого, Иудифь, став у постели Олоферна, сказала в сердце своем: Господи, Боже всякой силы! призри в час сей на дела рук моих к возвышению Иерусалима,4. «Не осталось — ни малого, ни большого» — греч.: — «от малого до большого», как этой переведено дальше, XIII:13 ст.
«Сказала в сердце своем» — ср. 1 Цар I:13 «Анна (мать Самуила) говорила в сердце своем, а уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее». Вульгата добавляет, что молитва Иудифи сопровождалась также слезами: cum lacrymis et labiorum motu in silentio.
5. ибо теперь время защитить наследие Твое и исполнить мое намерение, поразить врагов, восставших на нас. 6. Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах у Олоферна, она сняла с него меч его 7. и, приблизившись к постели, схватила волосы головы его и сказала: Господи, Боже Израиля! укрепи меня в этот день.7. «Схватила волосы головы его» — букв.: «забрала горстью» (, от корня — «горсть»), для того чтобы удобнее и вернее нанести удар.
8. И изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову 9. и, сбросив с постели тело его, взяла со столбов занавес. Спустя немного она вышла и отдала служанке своей голову Олоферна, 10. а эта положила ее в мешок со съестными припасами, и обе вместе вышли, по обычаю своему, на молитву. Пройдя стан, они обошли кругом ущелье, поднялись на гору Ветилуи и пошли к воротам ее.9–10. «Сбросив с постели тело его». — Из дальнейшего (XIV:15) видим, что это тело оказалось даже у порога, куда Иудифь затащила и бросила его для большего позора и презрения, взяв с собою голову, как блестящий трофей «своей победы».
«Взяла со столбов занавес», чтобы завернуть в него голову и скрыть сочившуюся из нее кровь. «Спустя немного она вышла». Некоторое промедление по совершении своего дела было необходимо для Иудифи, которая, по представлениям оставивших ее в шатре с Олоферном, конечно, могла быть не так поспешно отпущена им. По-видимому, Иудифи удалось пройти совершенно незамеченной никем, так что даже Вагой, при наступлении уже утра, думал, что Олоферн еще спит с Иудифью, и не сразу решился заглянуть в шатер (XIV:14–15). Если стража, быть может, и видела ее выходящей из лагеря, то посмотрела и на этот раз спокойно, как на обычный выход ее на молитву, без всяких подозрений, тем более, что о пире у Олоферна едва ли даже и знали многие, так как он состоялся при участии лишь немногих приближенных наперсников Олоферна.
11. Иудифь издали кричала сторожившим при воротах: отворите, отворите ворота! с нами Бог, Бог наш, чтобы даровать еще силу Израилю и победу над врагами, как даровал Он и сегодня. 12. Как только услышали городские мужи голос ее, поспешили придти к городским воротам и созвали старейшин города. 13. И сбежались все, от малого до большого, так как приход ее был для них сверх ожидания, и, отворив ворота, приняли их и, зажегши для освещения огонь, окружили их.11–13. Глубокая ночь царила над землей не только в то время, когда Иудифь действовала в шатре и пока проходила лагерь — как привыкли думать, идя на молитву, но и в тот момент, когда она уже была далеко от врагов и подходила к воротам родного города. Ночное время объясняет то, что Иудифь еще издали кричит стражам городских ворот, чтобы они отворили их и, узнав ее по голосу, не приняли за неприятеля. Конечно, и желание скорее поделиться радостным чувством с земляками (а также и боязнь погони) имело здесь не второстепенное значение, тем более, что процедура открытия ворот требовала непременного созвания и присутствия старейшин города. Пока старейшины были уведомлены и со множеством народа, который с быстротой молнии облетела весть о приходе Иудифи, сбежались к воротам («все — от малого до великого»), Иудифь уже была у ворот. Было все еще так темно, что ее встретили, «зажегши для освещения огонь».
14. Она же сказала им громким голосом: хвалите Господа, хвалите, хвалите Господа, что Он не удалил милости Своей от дома Израилева, но в эту ночь сокрушил врагов наших моею рукою. 15. И, вынув голову из мешка, показала ее и сказала им: вот голова Олоферна, вождя Ассирийского войска, и вот занавес его, за которым он лежал от опьянения, — и Господь поразил его рукою женщины. 16. Жив Господь, сохранивший меня в пути, которым я шла! ибо лице мое прельстило Олоферна на погибель его, но он не сделал со мною скверного и постыдного греха.