Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги неканонические
Шрифт:
16. Смысл стиха такой: не могли избежать ужасов ночи даже те, кто по роду своих занятий обычно возвращался с дневной работы большими компаниями: пастухи, полевые рабочие.
17. ибо все были связаны одними неразрешимыми узами тьмы. Свищущий ли ветер, или среди густых ветвей сладкозвучный голос птиц, или сила быстро текущей воды, или сильный треск низвергающихся камней, 18. или незримое бегание скачущих животных, или голос ревущих свирепейших зверей, или отдающееся из горных углублений эхо, все это, ужасая их, повергало в расслабление.17–18 стихи содержат поэтическое описание того, как всякий ничтожный звук наводил страх на египтян и приводил их в отчаяние. Свист ветра, голоса птиц, шум воды, треск горного обвала, громкое эхо в горах, словом — вся природа была для них источником неописуемого страха.
19. Ибо весь мир был освещаем ясным светом и занимался беспрепятственно делами; 20. а над ними одними была распростерта тяжелая ночь, образ тьмы, имевшей некогда объять их; но сами для себя они были тягостнее тьмы.19–20. По заключительным стихам XVII гл. видно, что описанная выше страшная египетская ночь не была обыкновенной темной ночью: она распростиралась только над Египтом, а остальной «весь мир был освещаем ясным светом и занимался беспрепятственно делами».
Несомненно, писатель говорил о наказании египтян трехдневным мраком (Исх X:21–23 [525a]). Эта тяжелая ночь была образом «тьмы, имевшей некогда объять их».
Упоминание о будущей тьме нельзя понимать, как образ тяжелого мучительного состояния египтян по смерти, в таком значении это слово употребляется часто в Новом Завете (Мф VIII:12 [526]; XXII:13 [527]; XXV:30 [528]). Писатель допускал, так сказать, физическое существование ада (14 cт.), который он представлял окутанным в непроницаемую тьму. Поэтому и «тьма, имевшая некогда объять их» — действительная тьма ада, в которой пребывают души умерших злых людей. Однако, как не страшна была тьма египетской ночи, главный источник ужаса заключался не в ней, а в том внутреннем душевном состоянии, какое переживали египтяне: «сами для себя они были тягостнее тьмы».
Глава XVIII
1–4. Первые четыре стиха XVIII гл. содержат противопоставление египтянам евреев во время девятой казни. Над египтянами «была распростерта тяжелая ночь» (XVII:20), а «для святых Твоих был величайший свет» (1 ст.). Мысль та, что девятая казнь, трехдневный мрак, не распространялась на живших в Египте евреев, они, как и весь остальной мир (XVII:19), пользовались светом. Египтяне знали об этом и считали их счастливыми (1 ст.), а вместе с тем были благодарны евреям, что те не пользовались их смятением и беспомощностью во время девятой казни, чтобы отмстить им за муки долгого рабства (2 ст.). Покровительство Божие еврейскому народу простерлось и далее. Во время странствования по незнакомой пустыне путь им указывал «огнесветлый столп», он же защищал их от солнечного зноя: «дал им… безвредное Солнце» (3 ст.). Наказание египтян лишением света вполне заслуженно ими и соответствует их преступлению, порабощению тех, «чрез которых имел быть дан миру нетленный свет закона» (4 ст.). Сравнение Моисеева закона со светом весьма часто в Св. Писании (Ис II:5 [529]; Пс CXVIII:105 [530]; Притч VI:23 [531]).
Название света «нетленным» выражает мысль о вечности Моисеева закона. Эта мысль выражается и в других местах Св. Писания (Тов I:6 [532]; Вар IV:1 [533]), особенно часто в связи с мессианским чаянием всеобщего распространения Моисеева закона (Ис II:2 [534]; Мих IV:1 [535]), когда уничтожится идолопоклонство (Прем XIV:13).
5. Когда определили они избить детей святых, хотя одного сына, покинутого и спасли, в наказание за то Ты отнял множество их детей и самих всех погубил в сильной воде.5. С пятого стиха начинается новый отдел, в котором проводится новая параллель между египтянами и евреями. За бесчеловечное решение египтян умерщвлять еврейских детей они сами лишились своих первенцев, евреи же со своими детьми не только сохранили жизнь, но и спаслись от рабства.
«…определили они избить детей святых…» (ср. Исх I:15–16 [536]; II:1–3 [537]).
«…хотя одного сына, покинутого и спасли…» Речь идет о Моисее, которого спасла из воды дочь Фараона. Писатель делает эту оговорку не для того, чтобы смягчить жестокость египтян в отношении к еврейским детям, а чтобы показать, что по определению Промысла Божия единственное спасенное ими дитя стало для них впоследствии орудием Божественного наказания.
«…самих всех погубил в сильной воде». О потоплении египтян в Чермном море писатель подробнее говорит в XIX гл., здесь же он только попутно замечает для получения контраста: Моисей один подвергался опасности от воды и был спасен, а египтяне все погибли в воде.
6. Та ночь была предвозвещена отцам нашим, дабы они, твердо зная обетования, каким верили, были благодушны.6. «Та ночь была предвозвещена отцам нашим…» Это не ночь необычайного мрака, о которой писатель говорил в предшествующей главе, а та ночь, в какую были умерщвлены египетские первенцы, и о которой Моисей возвестил евреям наперед (Исх XI, с 4 ст. [538]).
Для этого предвозвещения писатель указывает не только ближайшую цель, подготовить евреев к наступавшему событию, но и дальнейшую, утвердит их веру во все прочие обетования и поднять тем народный дух.
7. И народ Твой ожидал как спасения праведных, так и погибели врагов,7 стих вытекает из предшествующего. Освобождение из рабства и гибель египетских первенцев не были неожиданностью для евреев, потому что через Моисея они знали об этом заранее.