Толковый словарь по аналитической психологии

Зеленский Валерий Всеволодович

Здесь мы приближаемся еще к одному понятию, введенному Юнгом для постулирования принципа беспричинной связи, объясняющего появление так называемых значимых совпадений. Имеется в виду явление «синхронности», демонстрирующее, что при определенных обстоятельствах события во внешнем мире значимо совпадают с внутренними психологическими состояниями. Модные нынче экстрасенсорные опыты и парапсихологические эксперименты – лишнее тому подтверждение. (Интересным и плодоносным представляется здесь наложение астролого-спиритуального откровения: «что наверху, то и внизу», микро-макрокосмических соотношений [в частности, идей Павла Флоренского, см. Статью «Макрокосм

и микрокосм» в: Богословские труды, 24.198] на психологическую фиксацию: «что снаружи, то и внутри». Геометрическая метафора предполагает присутствие крестообразной формы.) Какова же природа синхронности?

Юнг неоднократно убеждался в том, что «психика погружена в нечто имеющее не психическую природу» (CW 8, par. 437). Он пришел к мысли о существовании архетипической реальности вне пространства и времени, проявляющей себя в качестве организатора психики индивидов. Проявление этой архетипической реальности в нас осуществляется лишь через нашу способность «организовывать» образы и идеи. Это всегда процесс бессознательный, который можно зафиксировать лишь тогда, когда он произойдет. «По мере накопления материала,– писал Юнг,– происхождение которого в феноменологическом мире не оспаривается, они (архетипы.– В.З.) становятся видимыми и «психическими»» (там же, par. 440). Здесь интересны сопоставления с данными синергетики, но это отдельная тема.

Архетипы, существующие вне пространства и времени, оказываются, по убеждению Юнга, ответственными за «многозначительные совпадения», т.е. за цепи событий, происходящих одновременно, но никак не связанных друг с другом причинным образом. Скажем, смерть одного человека могла совпасть у другого с тревожным сном, связанным с этой смертью, и т.п. Юнг чувствовал, что подобные совпадения требовали, в дополнение к случайности, хитрой категории, придуманной заклинательным разумом, иного объясняющего принципа. Так на свет появилась синхронность.

Синхронистические события часто возникают внезапным образом во время анализа бессознательного, в особенности когда активизирована объективная коллективная психика. В частности, анализ ассоциаций сновидений показывает, что сны могут указывать на будущие события в той же степени и с тем же успехом, что и на прошлые.

Рассматривать или нет какое-то событие в качестве примера синхронности целиком зависит от субъективного отношения самого индивида. Очевидно, что подобные субъективные решения не могут быть проверены объективными статистическими методами и лишь субъект имеет право считать данное событие значимым совпадением. Но известно также, что появление синхронистических событий производит шоковое мистическое воздействие на индивида, пытающегося всеми силами найти подходящее рациональное объяснение происшедшему (там же, par. 816).

По мысли Юнга, синхронность основывается на универсальном порядке смысла, являющемся дополнением к причинности. Само восприятие структур упорядочения опыта воздействует на людей как смысл и переживается ими как гармонизация с внешним и внутренним миром, т.е. медитативно.

О «подводных камнях» юнговской теории

Нынешний интерес к Юнгу свидетельствует о живой плодотворности его идей, однако не следует забывать и о возможных опасностях, к которым они могут приводить.

Первая и главная опасность заключается в переоценке интеллекта, в безмерном повышении его ценности, что не имеет ничего общего с ростом сознания.

Поиски заемного смысла, погоня за информацией становятся более важными, чем понимание своего собственного опыта. Нет ничего плохого в том, что человек стремится заполучить информацию. Но знание – всего лишь начало. Ни один из нас не является живым примером чистой теории. Существуют теории, которые могут быть проиллюстрированы индивидуальными примерами, равно как существуют и индивиды, жизнь которых может рассматриваться в свете той или иной психологической теории.

Далее – существует опасность применения юнговских идей к другим людям и игнорирования их уместности и приложимости к своей собственной жизни – «в чужом глазу соломинку увидел». Например, относительно легко увидеть комплексы за работой у других людей, но порой требуются годы, чтобы понять, как и когда они начинают активироваться в нас самих. То же наблюдается и в отношении типологии. Можно поименовать кого-то как такой-то и такой-то тип и считать, что произошло что-то значимое. Но пока мы не вычленили в этом контексте свою собственную психологию, до тех пор мы остаемся тем типологическим горшком, который в печь так и не поставили.

Третья опасность попасть на юнговский крючок заключается в предположении, что то, что истинно или верно для одного, должно быть обязательно исцеляющим и жизнеутверждающим для всех остальных. Тогда как это не более чем специфическое проявление проекции и комплекса спасителя. В личном плане я могу сказать, что юнговская психология значительно повлияла на мою жизнь, определила ее пути, но это никак не означает, что и все остальные должны искать свою истину через Юнга. Возможно, они могут открыть себя в спорте, артистической деятельности, осваивая тантрическую йогу или погрузившись в психоанализ Фрейда. Поэт Рильке отметил в своем письме к Сезанну: «В сущности, кому какое дело до того, как кто-то управляется со своим ростом и развитием, ежели он вообще растет и развивается, ежели мы не устаем выслеживать этот закон своего собственного роста».

Четвертая опасность – недостаточная способность различать непосредственно юнговские идеи и положения и то, как они используются и интерпретируются другими; неправильное толкование юнговских понятий, а для «русскоязычного» читателя дополнительно и неграмотный перевод ряда понятий на русский язык. В частности, юнговская типологическая модель является основой для некоторых популярных тестов, широко применяемых в бизнесе и консультировании в таком виде, против которого Юнг всячески возражал.

Пятая опасность состоит в представлении, что юнговская психотерапия связана только с неврозами. Имеются в виду личностные конфликты и проблемы взаимоотношений между людьми. Не следует забывать и о духовном аспекте, часть которого может быть названа «строительством души», или «созиданием души» (Хиллман). Некоторые психологи и философы считают юнговскую психологию чем-то вроде своеобразной религии: не традиционной конфессией с упором на догму, веру и ритуал, а неким специфическим состоянием – «религией переживания». Сам же Юнг начисто отрицал подобные оценки аналитической психологии. С другой стороны, он верил, что люди стремятся овладеть сознанием, что же касается поиска смысла, то подобная деятельность вообще, по сути, является религиозной. Он считал также, что невроз в середине жизни никогда не излечивается без развития религиозной установки, под которой он подразумевал отношение, отмеченное переживанием нуминоза («священного»), неведомого.