Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы

Пантелеев Леонид

– Краденое? – сказала она, усмехнувшись.

– Вы что глупости говорите? – еще больше покраснел Ленька.

– Ну, ну, брось, не обижайся. Сколько хочешь?

Только тут Ленька вспомнил, что не спросил у тетки, за сколько нужно продавать платье.

– Я не знаю, – сказал он.

– Как же это, – продаешь и цены не знаешь?

– Да… А вы сколько дадите?

Покупательница еще раз оглядела платье.

– Сто рублей дам, – сказала она.

Ленька понимал, что сто рублей – мало, что платье стоит дороже, но торговаться

он не мог.

– Берите, – сказал он.

Дома тетка минут пять лежала бездыханная.

– Боже мой, – заговорила она, когда наконец обрела дар речи. – Сто рублей за такое платье! Леша, ну что ты за оболтус, прости меня, господи?! Ведь ему цена – минимум триста рублей!

– Ну и ходите торгуйте сами, – сдерживая слезы, ответил Ленька.

Но тетка сама торговать не могла и не хотела. Неделю спустя мальчику пришлось идти на базар продавать будильник. Этот будильник был очень красивый, старинный, бронзовый, в красном сафьяновом футляре, но у него был один недостаток, – он не звонил.

Долго обсуждался вопрос, за сколько его можно продать. Тетка уверяла, что будильнику «цены нет».

– Я купила его в Женеве в девятьсот шестом году, – говорила она. – Стоил он тогда восемьсот франков. По тем временам это бешеные деньги. Я думаю, что восемьсот рублей – это очень недорогая цена.

– Он же не будит, – мрачно сказал Ленька.

– Он ходит, и этого достаточно, – заявила тетка.

Будильник ходил – это верно, но и Леньке пришлось походить с ним по базару.

Красивая вещь сразу же привлекла внимание. Покупатели обступили Леньку.

– Сколько монет хотела, малай? – спросил у него пожилой татарин в высоком меховом колпаке.

– Восемьсот гублей, – отчеканил Ленька.

Слова эти вызвали почему-то в толпе веселое оживление.

– Шуткам не нада. Правдам говори, малай, – сказал татарин.

– Восемьсот, – стоял на своем Ленька.

– А пятьдесят не хочешь? – спросил кто-то.

Ленька выхватил будильник и пошел.

Часа через четыре он вернулся домой с будильником под мышкой. Больше восьмидесяти рублей никто ему за будильник не предложил.

На другой день ему пришлось отдать его за шестьдесят рублей, потому что восьмидесяти уже никто не давал.

Тетка по этому случаю разбушевалась. Ленька тоже нагрубил ей. Тогда она сказала, что больше не может с ним жить, назвала его «обузой» и предложила ему пойти поискать работы или устроиться в детский дом.

За несколько дней до этого пришло письмо от Васи. Письмо было адресовано Александре Сергеевне, – Вася не знал, что мать не вернулась из Петрограда. Он писал, что здоров, что все у него хорошо и что он очень доволен своим учением и работой.

Это письмо натолкнуло Леньку на мысль пойти на «ферму», в ту самую сельскохозяйственную школу, где учился Вася. Приняв это решение, он сразу же повеселел и воспрянул духом.

…Надо было сходить в городской земельный

отдел, в ведении которого находилась «ферма». Несколько дней Ленька боролся с застенчивостью и нерешительностью, откладывая посещение земотдела. Наконец решился, пошел и узнал, что свободных вакансий на ферме нет.

Для мальчика это было ударом, жить дома он не мог. Подумав несколько дней, он решил идти на ферму без всякого разрешения и сопроводительной бумаги.

Дома он ни с кем не поделился своим замыслом. Тетке он сказал, что его приняли.

Тетка снарядила мальчика в дорогу: дала ему 5 рублей денег и средних размеров потертый кожаный чемодан, со всех сторон оклеенный пестрыми ярлыками заграничных отелей. Между другими там был и ярлык женевской гостиницы, проживая в которой тетка так удачно приобрела когда-то свой знаменитый будильник.

Ленька не хотел брать чемодана, но тетка обиделась, и он взял его. В чемодане без труда уместилось все Ленькино имущество: выполосканный им самим носовой платок, огрызок карандаша, исчерканный посеревший блокнотик и в блокноте – старое, смявшееся, тысячу раз читанное письмо от матери с милым словом «Петроград» на штемпеле.

Рано утром, простившись с теткой и двоюродной сестрой, Ленька вышел из дому, зашел на базар и купил за пять рублей два жареных пирожка с повидлом. Эти пирожки он занес в больницу Ляле. Девочка уже поправлялась. Он посидел с нею в больничном садике на берегу Кимы, съел, по просьбе сестры, один пирожок, попрощался, вздохнул и взвалил на плечо свой не очень грузный чемодан.

Через полчаса он уже был за городом…

И с тех пор в жизни его все завертелось и оказалось, что испытания, которые суждено ему было до сих пор перенести, – сущие пустяки по сравнению с тем, что ждало его впереди.

…Ферма стояла в лесу, километрах в десяти от города.

Это было совсем не то, о чем мечтал Ленька.

Он пришел туда под вечер, с трудом разыскал брата. Было еще не поздно, но Вася вышел к нему почему-то в одних подштанниках, заспанный, босой и лохматый. Он возмужал, огрубел, курил, как взрослый, глубоко затягиваясь, махорку, говорил солидным баском. Слушая Леньку, он все время почесывался и сплевывал через зубы. Домашние новости Васю мало взволновали. Чересчур спокойно, как показалось Леньке, выслушал он и Ленькин рассказ о матери. Он только сказал «плохо», вздохнул и затоптал окурок.

Вообще Ленькино появление не очень порадовало Васю. Ленька был «малохольный», он еще носил короткие штаны и поношенную матросскую куртку с остатками золотых пуговиц. Видно было, что Вася чувствует себя неловко. То и дело он смущенно косился в сторону товарищей, таких же босых и лохматых ребятишек, которые издали поглядывали на Леньку и посмеивались.

– Ты почему без штанов? – спросил Ленька.

– Ночью работал, – коротко ответил Вася.

– Я тебя газбудил?

– Плевать.