Том 10. Мертвое озеро

Некрасов Николай Алексеевич

— Позови Лукьяна! — повелительно сказала Наталья Кирилловна Зине и продолжала: — И как можно ночью отворять ворота? и для кого?

Лукьян явился с низким поклоном. Он был лет пятидесяти, небольшого роста, с лысиной, с умильно-почтительной улыбкой и не без злости и хитрости в глазах; худощав и одет с необыкновенною чистотою. Его галстух, жилет и чулки были белы как снег. После поклона он мерным и мягким голосом сказал:

— Всё в доме благополучно-с.

— А что за шум был

ночью? — спросила Наталья Кирилловна.

— Сторожевой поймал кошку! — не запинаясь, отвечал Лукьян.

— Повесить ее, повесить! — с жаром перебила Наталья Кирилловна.

— Исполнено-с.

На лицах приживалок изобразился испуг. Зина радостно улыбалась, поглядывая на них.

Шея у Ольги Петровны, как и лицо, побагровела, уши задергались, и она, задыхаясь, разинула рот; но Зина, следившая за ней, вкрадчиво сказала Наталье Кирилловне:

— А перед вашим чаем гости приехали к нам.

— Что? какие гости? — протяжно спросила Наталья Кирилловна.

— И ты смеешь так лгать! — не вытерпев, вскрикнула Ольга Петровна, грозя Зине, которая слегка побледнела и умоляющими глазами смотрела на Лукьяна.

— Что? кто солгал мне? кто? — подняв голову, грозно спросила Наталья Кирилловна.

— Разве можно так обманывать свою благодетельницу! — в негодовании воскликнула Ольга Петровна.

Наталья Кирилловна с силою стукнула палкой об пол и грозно спросила Зину:

— Что всё это значит?

Зина стояла с потупленными глазами; но вдруг она подняла их, смело окинула взором всех присутствующих и сказала:

— Я, право, не знаю, за что Ольга Петровна такие страшные вещи говорит про меня.

— Так, значит, я лгу? Ах, наглая девчонка! — в негодовании возразила Ольга Петровна.

Зина залилась горькими слезами.

— Перестать! — сердито сказала Наталья Кирилловна.

И, обращаясь ко всем, она произнесла в недоумении:

— Я ровно ничего тут не понимаю!

— Федосья Васильевна приехала-с! — в один голос сказали приживалки.

— А когда? а когда? что, небось утром? — обращаясь к Лукьяну, говорила Ольга Петровна.

— Никак нет-с: ночью, — отвечал Лукьян.

— Видите! вот, вот она всё так лжет! — дрожа от радости, сказала Ольга Петровна, обращаясь к Наталье Кирилловне, которая забарабанила быстро пальцами по столу.

— Вы что-то сегодня очень сердиты и такие глупости говорите, что, право, скучно слушать, — встав с кресел и выпрямившись, громко сказала Наталья Кирилловна. — Ну кто посмеет солгать мне?..

— Да как можно! избави боже! да видано ли? да слыхано ли? — раздались в ответ восклицания приживалок.

Тогда Наталья Кирилловна обратилась к Лукьяну и повелительно сказала:

— Говори,

какой шум был ночью на дворе?

— Кошку ловили-с! — поспешно отвечал Лукьян.

— И ты тоже смеешь! — выходя из себя, говорила Ольга Петровна.

— Если угодно, я вам убитую кошку покажу: такая рыжая, — улыбаясь, сказал Лукьян.

Ольга Петровна всплеснула руками и, с ужасом вскрикнув: «Батюшки! мой Васька!», выбежала из комнаты.

Наталья Кирилловна внимательно следила за Лукьяном и Ольгой Петровной, и когда последняя убежала, она пожала плечами и спросила:

— Что такое с ней?

У всех вдов дрожал на губах ответ, не слишком благоприятный их общему врагу; но Наталья Кирилловна остановила приживалок вопросом:

— Уж не овдовела ли Федосья?

— Никак нет-с, с мужем и дочерью малолетнею прибыла. Не угодно ли дать какие-нибудь приказания насчет их?

— Ах, как Федосья плачет, — заметила Зина.

— О чем?

— Да не знаю, только всё говорит: «Я дура, что не послушалась свою благодетельницу».

— Ага, опомнилась! верно, у тогонечем их кормить стало! — самодовольно сказала Наталья Кирилловна, вообще полагавшая, что только она одна может устроить участь ребенка и приютить бедную вдову. Она отдала Лукьяну приказание привести Федосью с семейством в залу.

Зина тем временем подробно рассказала ей историю смерти Алексея Алексеича и, тихо опустясь на колени перед Натальей Кирилловной, умоляющим голосом сказала:

— Мамаша, благодетельница! призрите еще сироту!

Наталья Кирилловна благосклонно сказала:

— Может, страшилище какое, деревенщина; да притом у ней есть мать и отец: какая же она сирота!

В эту минуту воротилась в залу Ольга Петровна; бросив гневный взгляд на веселое лицо Зины, она побагровела, уши у ней зарумянились и запрыгали; она подошла к креслам Натальи Кирилловны и сказала:

— Я уверена, что она просит вас о Федосье?

— Да; ну так что же? — отвечала протяжно Наталья Кирилловна.

— Как же она смеет просить вас о такой женщине, которая против воли вашей поступила?

— Это хорошая черта ее характера — просить за наказанных, это долг христианский всякого человека, Ольга Петровна.

— Помилуйте! да она как вас расстроила тогда своим упрямством, а теперь притащила с собою этого солдата и дочь солдатскую!

— Ольга Петровна, помните пословицу: кто старое…

— А-а-а! Я вижу, без меня успели вас настроить против меня.

И Ольга Петровна, заплакав, вышла из залы.

— Верно, Ольга Петровна левой ногой сегодня с постели встала! — весело сказала Наталья Кирилловна.