Том 11. Пьесы 1878-1888
Шрифт:
Входит Саша в амазонке.
Те же и Саша.
Львов (увидев Сашу). Теперь уж, надеюсь, мы отлично понимаем друг друга… (Пожимает плечами и уходит.)
Иванов (испуганно). Шура, это ты…
Саша. Да, я… Не ожидал? Отчего ты так долго не приезжал?
Иванов (оглядываясь).
Саша. Сейчас уеду… Я беспокоюсь: ты здоров? Отчего не приезжал?
Иванов. Уезжай ради бога… мы не можем видеться, пока не… пока… ну, ты меня понимаешь… (Слегка толкает ее к двери.)
Саша. Только одно скажи: ты здоров?
Иванов. Нет, замучил я себя, люди меня мучают без конца… Просто сил моих нет и, если бы не мысли о тебе, то я давно бы пустил себе пулю в лоб. Видишь, я дрожу… Шурочка, ради бога, увози меня отсюда поскорее… (Прижимается лицом к ее плечу.) Дай мне отдохнуть и забыться хоть одну минуту…
Саша. Скоро, скоро, Николай… Не падай духом, стыдно…
Иванов, Саша и Петр.
Петр приносит пирожки на бумажке и кладет их на стол.
Иванов (вздрагивает). Кто? что? (Увидев Петра.) Что тебе?
Петр. Пирожки, граф приказывали…
Иванов. Уходи ты…
Петр уходит.
Саша. Уверяю тебя, мой дорогой… вот тебе моя рука: придут хорошие дни, и ты будешь счастлив. Будь бодр, погляди, какая я храбрая и счастливая… (Плачет.)
Иванов. Мы точно желаем ее смерти… Как это нездорово, как ненормально… Как я виноват…
Саша (с ужасом). Николай, кто хочет ее смерти? Пусть живет, хоть еще сто лет… И в чем ты виноват? Разве твоя вина, что ты разлюбил ее, что судьба посылает ей смерть? Твоя ли вина, что ты меня любишь? Подумай хорошенько… смотри (плачет)… смотри прямо в глаза обстоятельствам, бодро… Не ты виноват и не я, а обстоятельства…
Иванов. Будь бодр… настанет время… полюбил… разлюбил — все это общие места. Избитые фразы, которыми не поможешь.
Саша. Я говорю как все и иначе говорить не умею…
Иванов. И весь этот наш роман — общее, избитое место… «Он пал духом и утерял почву… Явилась она, бодрая духом, сильная и подала ему руку помощи»… Это хорошо и уместно в романах, но в жизни… не то, не то… Ты вот любишь меня, моя, подала руку помощи, а я все еще жалок и беспомощен, каким был прежде…
Те же и Боркин.
Боркин (выглядывает в дверь). Николай Алексеевич, можно? (Увидев Сашу.) Виноват, я и не вижу… (Входит.)
Саша (смущенно). Здравствуйте…
Боркин. Вы пополнели, похорошели…
Саша (Иванову). Так я ухожу, Николай Алексеевич… Я ухожу… (Уходит.)
Боркин. Чудное видение… Шел за прозой, а наткнулся на поэзию… (Поет.) Явилась ты, как пташка к свету…*
Иванов взволнованно ходит по сцене. (Садится).
А в ней, Nicolas, есть что-то такое… этакое, чего нет в других… Не правда ли? Что-то особенное… фантасмагорическое… (Вздыхает.) В сущности, самая богатая невеста во всем уезде, но маменька такая редька, что никто не захочет связываться. После ее смерти все останется Шурочке, а до смерти даст тысяч десять, плойку и утюг, да еще велит в ножки поклониться… (Роется в карманах.) Покурить де-лос-махорос… (Закуривает сигару.) Не хотите ли? (Протягивает портсигар.) Хорошие… Курить можно…
Иванов (подходит к Боркину, задыхаясь от гнева). Сию же минуту, чтоб ноги вашей не было у меня в доме!.. Сию же минуту!..
Боркин приподнимается и роняет сигару.
Вон сию же минуту…
Боркин. Nicolas, что это значит? за что вы сердитесь?
Иванов. За что? А откуда у вас эти сигары? И вы думаете, что я не знаю, куда и зачем вы каждый день возите старика…
Боркин (пожимает плечами). Да вам-то что за надобность?
Иванов. Негодяй вы этакий… Ваши подлые проекты, которыми вы сыплете по всему уезду, сделали меня в глазах людей бесчестным человеком… У нас нет ничего общего, и я прошу вас сию же минуту оставить мой дом… (Быстро ходит.)
Боркин. Я знаю, что все это вы говорите в раздражении, а потому не сержусь на вас. Оскорбляйте сколько хотите… (Поднимает сигару.) А меланхолию пора бросить… Вы не гимназист…
Иванов. Я вам что сказал? (Дрожа.) Вы играете мной?..
Входит Анна Петровна.
Те же и Анна Петровна.
Боркин. Ну вот, Анна Петровна пришла… Я уйду… (Уходит.)
Иванов останавливается около стола и стоит понурив голову.
Анна Петровна (после паузы). Зачем она сюда сейчас приезжала?
Пауза.
Я тебя спрашиваю: зачем она сюда приезжала?