Том 13. Положите ее среди лилий. Плоть орхидеи. Ловушка мертвеца

Чейз Джеймс Хедли

— А что можете предложить вы?

Она перестала улыбаться.

— Вас можно купить? Мне говорили, что вы из тех чистых и неподкупных людей, которые все же существуют еще на свете. И особенно советовали не предлагать вам денег.

— Кажется, мы договорились не верить тому, что говорится… — сказал я и поднес к ее сигарете спичку.

— Тогда можно поговорить о предложении, — она пустила струйку дыма в потолок. — Сколько?

— А что вы собираетесь покупать?

— Я не люблю неприятностей, а вы их доставляете. Я могу купить прекращение вашей деятельности?

— За сколько?

— Знаете,

вы меня разочаровали… Вы похожи на обычных шантажистов.

— Вы конечно же знаете их лучше, чем я…

— Да, я все о них знаю. И когда назову цену, вы станете смеяться, как это делают они. Поэтому прошу, назовите мне свою цену, чтобы смогла посмеяться я.

Мне вдруг расхотелось продолжать этот разговор. Может, потому, что у меня болела голова, а может, потому, что она была привлекательна и мне не хотелось думать о ней плохо…

— Давайте сменим пластинку, — предложил я. — Я пошутил, купить меня действительно не удастся. Ни купить, ни уговорить. И почему вы думаете, что я люблю приносить людям неприятности? Расскажите мне о вашем деле. Если в нем все в порядке, я начну рыть могилу кому-нибудь другому.

Она задумчиво смотрела на меня.

— У вас есть основания заниматься мною, — проговорила она. — И я не стала бы ненавидеть вас, если бы у меня не было причин.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Прекрасно. Продолжайте.

— Мне говорили, что у вас хамские манеры, особенно по отношению к женщинам.

— А вам не кажется, что некоторые женщины заслуживают этого?

Резкий телефонный звонок заставил вздрогнуть нас обоих. Я потянулся к трубке, но увидел перед собой пистолет 25-го калибра.

— Сидите спокойно и оставьте в покое телефон, — предупредила она.

— В чем дело? — удивился я. — Мне не очень нравится смотреть в дуло пистолета.

— Молчите и сидите спокойно.

Звонки, наконец, прекратились. Она встала.

— Вы поедете со мной!

— Куда?

— Подальше от телефона. И не вздумайте шутить, если не хотите схлопотать пулю в свой ослиный лоб.

Но вовсе не мысль о пуле во лбу заставила меня пойти с нею. Я хотел узнать, чего она боится. Я так же ясно видел страх в ее глазах, как и соблазнительную ложбинку на груди.

Когда мы подходили к ее машине, в доме снова зазвонил телефон.

Глава 16

Черный «роллс-ройс» казался чудовищно огромным. В нем было удивительно тихо и совсем не ощущалась скорость. Только по шуму ветра и по стрелке, застывшей у цифры 90, я видел, что мчимся мы с солидной скоростью. Я сидел рядом с Мэрилин Кросби.

Мы проехали Оркид-бульвар и выскочили на шоссе Сан-Диего. Она прибавила скорость. Я понятия не имел, куда мы едем. На мой вопрос она не ответила, велев мне молчать, и добавила, что ей необходимо кое-что обдумать. Потом свернула к побережью, и мы помчались по дороге среди песчаных дюн. Через некоторое время она убавила скорость. Вдоль дороги были разбросаны дома с высокими оградами. Часто встречались таблички: «Частное владение», «Без разрешения не входить», «Вход воспрещен». Вскоре мы опять повернули. Дорога здесь была еще уже.

Перед высокими

воротами она затормозила и трижды подала сигнал.

Короткие, резкие звуки нарушили тишину. Ворота распахнулись.

— Забавно, очень забавно, — пробормотал я.

Мэрилин промолчала, и машина проехала в ворота.

Я обернулся. Ворота медленно закрывались за нами. Я подумал, что таким же образом, наверное, была похищена сестра Гарней. Виски ли подействовало, не знаю, но я не испытывал ни малейшего страха. Часы на щитке показывали без двух минут двенадцать. Дорога стала шире, и через некоторое время мы снова подъехали к тому же высокому забору. Опять посигналили, опять ворота открылись. При свете фар я увидел дом, окруженный деревьями и кустарником. Над входом горел яркий фонарь. Окна первого этажа тоже были освещены. Мэрилин остановила машину, и мы вышли.

Я огляделся. Неподалеку находился бассейн — луна отражалась в воде.

— И это все ваше? — риторически спросил я. Она стояла рядом, ее черноволосая головка едва доходила мне до плеч.

— Да, — не сразу отозвалась она. — Извините, что мне пришлось прибегнуть к оружию, но хотелось побыстрее привезти вас сюда.

— С вами я приехал бы и без оружия.

— Но сначала собирались ответить по телефону, я не хотела этого…

— Послушайте, я устал, и у меня ужасно трещит голова. Скажите, зачем вы привезли меня сюда? Почему не хотели, чтобы я отвечал на этот телефонный звонок? И что вам вообще от меня нужно?

— Разумеется, вы вправе задавать все эти вопросы… Пройдемте в дом, я угощу вас виски.

Мы поднялись по ступенькам. Дверь была не заперта, и мы вошли в дом. Да-а, денег здесь не жалели.

Обстановка была роскошная, но со вкусом — никакой вульгарности.

— Давайте посидим на веранде, — предложила она. — Не возражаете? Я принесу выпить.

— Вы здесь одна?

— Еще служанка, но она нам не помешает.

Я вышел на веранду, где стояли огромные диваны, футов по десять длиной. Вид отсюда открывался чудесный. Я уселся и стал смотреть на море, потом задумался. Я до сих пор не мог понять, что ей от меня нужно.

Она вернулась через несколько минут, толкая перед собой столик на колесиках. На нем стояли бутылки, стаканы и лед. Она села поодаль от меня и спросила:

— Виски?

— Да, спасибо.

Я смотрел, как она разливает виски. Неярко-голубоватого освещения было достаточно, чтобы разглядеть ее глаза. Между делом она протянула сигареты, и я взял одну. Я дал ей прикурить, прикурил сам.

Мы оба были готовы к разговору, но она не спешила начинать, а я боялся неосторожным замечанием повредить делу. Мы молча смотрели на море, на луну…

— Еще раз простите, что я действовала по отношению к вам таким образом, — неожиданно заговорила она. — И еще предлагала вам деньги, чтобы вы оставили меня в покое. Я понимаю, что этого не следовало делать, но я ведь не знала, что вы за человек. Дело в том, что… мне нужна помощь. У меня ужасные неприятности, и я не знаю, как от них избавиться. Я была такой дурой… Я очень боюсь! — Она действительно казалась испуганной. — Хотела бы я знать, известно ли ему об этом доме, — продолжала она как бы про себя. — Если известно, то он может явиться сюда.