Том 16. Анонимный звонок
Шрифт:
«Черт! Кто кого называет неврастеником? — вдруг мелькнуло у меня в голове. — Это ты готов потонуть в одной-единственной капле сентиментальности! Готов рыдать до колик! Наверное, в этой мысли что-то есть…»
Глава 9
В половине девятого следующего утра я повесил телефон, который выключал на ночь, на место и задержал на нем руку. Он зазвонил почти сразу же.
— Рик! Слава Богу! Я уже два часа пытаюсь тебя поднять! — визжал Мэнни Крюгер. — Вся чертовщина, связанная с Карреном, вырвалась наружу! Я схожу с ума!
— Каррен? — переспросил я, явно подталкивая его к изложению подробностей.
— Ему позвонили сегодня утром, в половине седьмого, когда он как раз собирался в студию. — Мэнни чуть не плакал. — Какой-то ублюдок ему позвонил и сказал, что пора! Сегодня Каррен будет сниматься, и они надеются, что к завтрашнему утру он излечится от своей болезни.
— О каком звонке ты говоришь? — продолжал выпытывать я.
— Об анонимном, о каком же еще? Ивен сказал, что он слышал отвратительный зловещий голос. Кровь стыла в его жилах, когда он слушал этот голос, даже не вслушиваясь в смысл слов.
— Сказал? — Мне удалось как раз вовремя подавить зевок.
— Его обвиняли в преднамеренном убийстве жены — наверное, это какой-то псих! Всем известно, что произошел несчастный случай и она сама сидела за рулем машины! Но голос сказал, что Ивен будет наказан за это. Жизнь за жизнь. Когда я разговаривал с Ивеном, он был в шоке и мало что мог рассказать. Но из его слов я понял, что этот тип наговорил ему кучу жестоких и мерзких ругательств. Но главное — их смысл сводился к тому, что в ближайшие сорок восемь часов Ивен умрет!
— Студии лучше бы позаботиться о том, чтобы уплотнить расписание съемок! — буркнул я.
— А? Что ты сказал, Рик? — не понял Мэнни.
— Ничего особенного, продолжай, Мэнни, — нетерпеливо бросил я.
— «Я — оружие мести Дженни Дурант, — сказал голос, — и моя рука отправит тебя на вечные муки!» — процитировал Крюгер слова анонимного типа.
— Похоже на безработного сценариста, — прокомментировал я.
— Не смейся над этим, Рик, — обиделся уязвленный Мэнни. — Мне даже страшно повторять тебе эти слова!
— А что еще сказали Ивену?
— Что не будут возражать, если Ивен станет скрываться, потому что, как только он бросится бежать, их работа намного упростится.
— Ты звонил в полицию, Мэнни? — поинтересовался я, изо всех сил стараясь казаться спокойным, будто это рутинный вопрос.
— Я хотел позвонить сразу же. — Мэнни был огорчен. — Поднял было уже трубку, но в тот же миг Ивен просто вышиб ее из моих рук. «Никаких копов!» Он продолжал орать, будто я глухой, или что-то в этом роде! А Ларсен его поддерживал, чего я вообще не понимаю, хотя в будущем году мне исполнится сорок семь. Все это, мол, очень плохо для образа Ивена, для общественности! Ларсен принялся пичкать меня всей этой ерундой! Плохое общественное мнение? Если бы я был вправе предать огласке всю эту историю прямо сейчас, такой сенсационный материал мог бы вытеснить с первых страниц известие о начале Третьей мировой войны!
— Где сейчас находится Каррен? — строго спросил я.
— Дома, на Бель-Эйр. С ним Ларсен и эта чудаковатая кукла — Розмари. Я предложил разместить в доме полицейских со студии. Но они дружно запротестовали. Как ты думаешь, что с ними случилось? Что, оба жаждут смерти, что ли? В конечном итоге я им сказал, что пришлю тебя, как только мне удастся с тобой связаться. Ивен сказал — ты понимаешь, старина, я лишь цитирую его слова — он сказал: «Предупреди этого самоуверенного сукиного сына, чтобы держался подальше от моего дома!» Потом Ларсен заявил то же самое, но в более мягкой форме: типа того, что Холман, мол, больше поможет Ивену вне стен дома. То есть если не даст возможности обладателю этого мерзкого голоса проникнуть в дом. А мне что делать? Я в тупике. Связан по рукам и ногам. В настоящий момент Каррен вложил в студию в семь раз больше денег, чем кто-либо другой. И я скорее перережу себе горло, чем поставлю на нем крест! Что ты думаешь?
— Ты сделал все возможное, Мэнни, — с неподдельной теплотой в голосе произнес я. — А я-то знаю, какой ты молодец и как много можешь! Но, сам посуди, какая может выйти польза, если ты перережешь себе горло, пытаясь спасти жизнь Каррена?
— Приятно, что кто-то ценит мои усилия.
Его захлестнули эмоции, и мне пришлось довольно долго выслушивать его всхлипывания.
— Рик, старина! — Мэнни громко откашлялся. И, слушая эти звуки, похожие на урчание и бульканье в неисправных водопроводных трубах, я почему-то подумал, что ему срочно требуется водопроводчик. — Мы одни, но мы вместе! Мы можем что-нибудь сделать в этой рискованной ситуации?
— Ты же знаешь меня, Мэнни, — быстро отозвался я. — Здесь нет ничего удивительного! Мне кажется, что я многое могу сделать, так почему ты не хочешь поручить это дело мне?
— Ты хочешь сказать?.. — Его голос смягчился, когда он осознал значение того, о чем хотел спросить. — Ты хочешь взять на себя всю ответственность за безопасность Каррена? — пролепетал он.
— Именно, — выпалил я.
— Рик! — Похоже, его снова захлестывали эмоции. — Ну что я могу сказать?
— А ты подумай кое о чем! — пробормотал я, но не настолько громко, чтобы он мог расслышать.
— Однажды, когда я уже буду нянчить своих внуков, я расскажу им, что некогда знал поистине великого человека, — почти прослезился Мэнни.
Я осторожно повесил трубку, как это делал всегда. Затем отправился на кухню и приготовил себе завтрак. Почти в полдень раздался следующий телефонный звонок.
— Мы только что прибыли в аэропорт Лос-Анджелеса, мистер Холман, — послышался в трубке знакомый металлический скрежет. — И собираемся взять такси и приехать к вам в гости. Как у вас обстоят дела сегодня?
— Просто прекрасно, — ответил я. — Мне ждать вас к завтраку?
— Нет, спасибо, мистер Холман. Мы поели в самолете.
— Я с нетерпением жду встречи с вами, мистер Таггарт, — любезно проговорил я.
— Тогда до скорой встречи, мистер Холман.
Трубку повесили.
Мысленно возвращаясь к заседанию в административном номере отеля, я задумался над тем, что больше страшило меня: его старомодные любезности или его профессионалы, вместе взятые? Размышляя подобным образом, я вошел в спальню, рывком открыл ящик и надел поясную кобуру. Затем проверил свой револьвер 38-го калибра, сунул его в кобуру и тщательно одернул пиджак. Я не хотел бы ненароком застрелить кого-нибудь, потому что потом копы из Лос-Анджелеса начнут приставать с дурацкими вопросами. Моя теория сводилась к следующему: я, может быть, буду вынужден кого-то убить, чтобы не дать им возможности застрелить кого-то еще. Когда мои мысли всецело сосредоточились на предстоящей операции, я пошел искать чего-нибудь выпить.