Том 18. Лорд Долиш и другие
Шрифт:
Шевеление и шепотки. Оркестр играет попурри. В партере тихонько переговариваются красивые женщины и доблестные мужчины. Там и сям удается различить несколько фраз.
— …Совсем еще мальчик, по-моему!
— Как мило, прелесть!..
— …Чесслово, леди Гасси, точно не скажу. Берти Бертисон, тот, из клуба «Холостяки», передавал — один его друг уверен, будто целую тысячу…
— …Слышали? Мистер Бертисон говорит: мальчик, а получает тысячу в неделю.
— О-о, куда больше, чем платили тем жутким генералам…
— …Хорошие деньги, ничего не скажешь.
— Разумеется, он же спас страну, ведь так?
— Будь покоен, если б он того не стоил, не получал бы…
— …Нас познакомили на танцах у герцогини. Вполне пристойный малый. Нос не задирает, ну, вы понимаете, о чем я. Э, да вот его номер!..
Оркестр умолкает. Выставлен номер семь. Взрыв аплодисментов, переходящих в овации, когда поднимается занавес. На сцену выходит толстяк в помятом фраке.
— Леди и джентльмены, — провозглашает он. — Сегодня я имею честь представить вам того, чье имя и так, как говорится, знакомо всем. Благодаря ему, тому самому герою, кого я сегодня имею честь вам представить, наша обожаемая Англия больше не корчится под безжалостной пятой чужеземных оккупантов. Именно гений этого героя и его, если можно так выразиться… э-э… гений без посторонней помощи выбрал единственно верный путь, как изгнать свирепых захватчиков из домов и дворов наших. Именно этот герой сначала дал завоевателям сцепиться, распушивши хвосты (если мне позволено будет процитировать), как всем известные два кота из Килкени [150] когда-то, а затем твердо, без оглядки, выступил в рядах с другими героями — надо ли объяснять, что я о наших бравых бойскаутах? — и немедля показал, где раки зимуют, немногим оставшимся.
150
два кота из Килкени — персонажи детского стишка: «Двум котам из Килкени когда-то / Показалось, что два — многовато. / Как сцепились коты, / Распушивши хвосты! / Только шерстка с ушей, / Только горстка коггей / И осталась от пары хвостатой». Перевод Н. Голя.
Здесь оратор поклонился и, пока зрители аплодировали, пополнил запас воздуха. Когда багровый колер понемногу сошел с его лица, он поднял руку.
— Мне остается добавить, — продолжал он, — что наш герой будет выступать исключительно в театре-варьете «Палас», а его гонорар составит цифру, неслыханную в истории мюзик-холла. Он получает весьма внушительную плату — тысячу сто пятьдесят фунтов в неделю, не больше, не меньше.
Оглушительные рукоплескания.
— Еще немного в дополнение. Наш герой сначала покажет ряд физических упражнений, которые помогли нашим бойскаутам стать тем, что они есть, а именно: глубокое дыхание, обхват шеи правой ногой и прыжки на одной ножке через всю сцену. Затем он продемонстрирует бойскаутские позывные и кличи — сплошь искусные подражания настоящим животным, как вам, несомненно, известно. В этой связи я должен заверить вас, что у него не будет во рту никаких приспособлений, о чем иногда поговаривают. В заключение он произнесет краткий доклад на тему своих великих деяний. Леди и джентльмены, я закончил, и мне остается вас покинуть, объявив выступление любимого сына Англии, героя в своем отечестве, благороднейшего украшения нации — Кларенса Чагуотера!
Секундное напряженное ожидание, грохот оркестра, и зрители вскакивают с мест, крича, топая, размахивая руками.
На сцене — крепкая невысокая фигура в очках.
То Кларенс, не муж, но мальчик судьбы. [151]
Примечания
Вудхауз далеко не сразу стал чем-то вроде классика или живой игрушки. В 1902 г. он оставил службу (был он клерком) и стал вести довольно распространенную жизнь молодого литератора, пристраивающего в журналы всё, вплоть до подписей к рисункам. Жил он бедно, но только в этом и проявлялась его богемность — он до сих пор удивляет ученых детской чистотой. Как только ему позволили заработки, он стал ездить в Америку, там и женился в 33 года.
151
не муж, но мальчик судьбы — выражение «муж судьбы» относится к Наполеону, как в английском, так и в русском языке.
Успех пришел немного позже, в 1915 году, когда издали его роман «Что-нибудь этакое». К следующей книге отнеслись уже совсем иначе, хотя сама она — где-то посредине между упомянутым шедевром и ранними романами. Когда издатель читал ее, Вудхауз сидел в комнате и ждал, когда же тот засмеется. Тем, кто много о нем знает, ясно, что вызывалось это не тщеславием, а скромностью; П.Г.В. похож здесь на ребенка, а не на известного писателя. Издатель, наконец, стал крякать от восторга, а смеялся — мало; и впрямь, роман далеко не такой смешной, как многие другие. Однако восторг оправдан — не инерцией недавнего успеха, а особой атмосферой. Проще всего сказать, что герои благородны и трогательны, как в детской книге. Эгоистичная Клара, тем более — ее второй жених, вызывают не «отрицательные эмоции» от пренебрежения до злобы, а явственную жалость. Что их ждет в конце концов? Героев же, блистающих бескорыстием, ждет истинный рай, как в классической сказке или притче: ты бескорыстный, добрый, кроткий — значит, тебе будет хорошо. Они действительно «наследуют землю», да еще текущую медом. По-видимому, мастер идиллии Вудхауз превзошел здесь самого себя.
Первый раз Вудхауз работал в Голливуде с мая 1930 по сентябрь 1931 года, но фильмы по его книгам («Джентльмен без определенных занятий», «Неудобные деньги») выходили и раньше. Необычные голливудские нравы он описал затем в маллинеровских рассказах «Киватель», «Апельсиновый сок» (1933) и др., в романах «Везет же этим Бодкинам!» (1935), «Веселящий газ» (1936). Прототипом ребенка-кинозвезды Джо Кули был Джеки Куган (1914–1984), сыгравший в знаменитом фильме Чарли Чаплина «Малыш» (1921), а Бринкмайер напоминает основателей «Метро-Голдвин-Майер» Сэма Голдвина, бывшего в доголливудской жизни продавцом перчаток, и Луиса Б. Майера, который был утильщиком.
Киношники обижались на Вудхауза, но сотрудничество с ним было определенно выгодно, и он в конце 1936 года снова поехал работать в Голливуд.
Рассказы эти составляют два сборника — «Бить будет Катберт» (1922) и «Сердце обалдуя» (1926). Позже бывали рассказы о гольфе и в разных сборниках (например, «Лорд Эмсворт и другие», 1937). Все, что можно сказать о них, сказал сам Вудхауз в предисловиях. Действительно, они «написаны кровью». Слабых среди них просто нет; некоторые — истинные шедевры, а «Катберт» превосходит всякое описание. Надеюсь, он и в Англии поставляет цитаты. Мы же здесь — только и говорим: «Толстой и Вудхауз не плох. Не хорош, но и не плох». Нетрудно заметить, что место действия — туманно. Катберт, без сомнения, живет в Англии. Клуб со Старейшиной, видимо, — в Америке, но есть там и чисто английские реалии. Однако время и место — не для вечности, а персонажи Вудхауза явственно живут в ней. Только что в датском журнале среди непонятных статей напечатано (по-английски) далеко не первое размышление о том, что мир всех этих повестей и рассказов — настоящий рай.
Книга представляет собой пародию на модные и даже успевшие наскучить читателям в конце XIX — начале XX века романы-предупреждения о будущей войне, авторы которых били в набат и призывали к бдительности, черными красками расписывали неготовность Англии к войне. В качестве агрессора изображались многие страны, в основном — кайзеровская Германия.