Том 1
Шрифт:
И вот, эти лгунишки-критики” пристают к нам и твердят: хочешь не хочешь, а наша ложь лучше вашей правды! Они, вероятно, полагают, что анархисту все простительно.
Гг. анархисты еще одного не могут простить диалектическому методу: “Диалектика… не дает возможности ни выйти или выскочить из себя, ни перепрыгнуть через самого себя” (см. “Нобати” № 8. Ш.Г.). Вот это, гг. анархисты, сущая истина, тут вы, почтенные, совершенно правы: диалектический метод не дает такой возможности. Но почему не дает? А потому, что “выскакивать из себя и перепрыгивать через самого себя” — это занятие диких коз, диалектический же метод создан для людей. Вот в чем секрет!..
Таковы в общем взгляда наших анархистов на диалектический метод.
Ясно, что анархисты не поняли диалектического метода Маркса и Энгельса, — они выдумали свою собственную диалектику и именно с нею сражаются так беспощадно.
Нам же остается только смеяться, глядя на это зрелище, ибо как не посмеяться, когда видишь, что человек борется со своей фантазией, разбивает свои собственные вымыслы и в то же время с жаром уверяет, что он разит врага.
“Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание”.
Что такое материалистическая теория?
Все на свете изменяется, все в мире движется, но как происходит это изменение и в каком виде совершается это движение, — вот в чем вопрос. Мы знаем, например, что земля некогда представляла из себя раскаленную огненную массу, затем она постепенно остыла, затем возник животный мир, за развитием животного мира последовало появление такого рода обезьян, из которого впоследствии произошел человек. Но как совершалось это развитие? Некоторые говорят, что природе и ее развитию предшествовала мировая идея, которая потом легла в основу этого развития, так что ход явлений природы оказывается пустой формой развития идей. Этих людей называли идеалистами, которые впоследствии разделились на несколько направлений. Некоторые же говорят, что в мире изначально существуют две противоположные друг другу силы — идея и материя, что, в соответствии с этим, явления делятся на два ряда — идеальный и материальный, между ними происходит постоянная борьба; так что развитие явлений природы, оказывается, представляет из себя постоянную борьбу между идеальными и материальными явлениями. Этих людей называют дуалистами, которые, подобно идеалистам, делятся на различные направления.
Материалистическая теория Маркса в корне отрицает как дуализм, так и идеализм. Конечно, в мире действительно существуют идеальные и материальные явления, но это вовсе но означает того, что они будто бы отрицают друг друга. Наоборот, идеальное и материальное суть две различные формы одного и того же явления; они вместе существуют и вместе развиваются, между ними существует тесная связь. Стало быть, у нас нет никакого основания думать, что они друг друга отрицают. Таким образом, так называемый дуализм в корне рушится. Единая и неделимая природа, выраженная в двух различных формах — в материальной и идеальной, — вот как надо смотреть на развитие природы. Единая и неделимая жизнь, выраженная в двух различных формах — в идеальной и материальной, — вот как нужно нам смотреть на развитие жизни.
Таков монизм материалистической теории Маркса. В то же время Маркс отрицает и идеализм. Неправильна та мысль, будто идея, и вообще духовная сторона, в своем развитии предшествует природе и вообще материальной стороне. Еще не было на свете живых существ, когда уже существовала так называемая внешняя, неорганическая природа. Первое живое существо — протоплазма — не обладало никаким сознанием (идеей), — оно обладало лишь свойством раздражимости и первыми зачатками ощущения. Затем у животных постепенно развивалась способность ощущения, медленно переходя в сознание сообразно с тем, как развивалась их нервная система. Если бы обезьяна не разогнула своей спины, если бы она всегда ходила на четвереньках, то потомок ее — человек — не мог бы свободно пользоваться своими легкими и голосовыми связками и, таким образом, не мог бы пользоваться речью, что существенно задержало бы развитие его сознания. Или еще: если бы обезьяна не стала на задние ноги, то потомок ее — человек — был бы вынужден всегда смотреть только вниз и только оттуда черпать свои впечатления; он не имел бы возможности посмотреть вверх и вокруг себя и, следовательно, на имел бы возможности доставить своему мозгу больше материала (впечатлений), чем обезьяна; и таким образом существенно задержалось бы развитие его сознания. Выходит, что для развития самой духовной стороны необходимо соответствующее строение организма и развитие его нервной системы. Выходит, что развитию духовной стороны, развитию идей, предшествует развитие материальной стороны, развитие бытия. Ясно, что сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется материя, а затем соответственно изменяются сознание и другие духовные явления, — развитие идеальной стороны отстает от развития материальных условий. Если материальную сторону, если внешние условия, если бытие и т. п. мы назовем содержанием, тогда идеальную сторону, сознание и другие подобные явления мы должны назвать формой. Отсюда возникает известное материалистическое положение: в процессе развития содержание предшествует форме, форма отстает от содержания.
То же самое нужно сказать и про общественную жизнь. И здесь материальное развитие предшествует идеальному развитию, и здесь форма отстает от своего содержания. Научного социализма еще не было и в помине, когда уже существовал капитализм и велась усиленная классовая борьба; еще нигде не возникала социалистическая идея, а процесс производства уже имел общественный характер.
Поэтому Маркс говорит: “Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание” (см. К. Маркс, “К критике политической экономии”). По мнению Маркса, экономическое развитие является материальной основой общественной жизни, ее содержанием, а юридически-политическое и религиозно-философское развитие является “идеологической формой” этого содержания, ее “надстройкой”, — поэтому Маркс говорит: “С изменением экономической основы более или менее быстро происходит перепорот во всей громадной надстройке” (см. там же).
Да и в общественной жизни сначала изменяются внешние, материальные условия, а затем мышление людей, их мировоззрение. Развитие содержания предшествует возникновению и развитию формы. Конечно, это вовсе не значит, будто, по мнению Маркса, возможно содержание без формы, как это показалось Ш.Г. (см. “Нобати” № 1. “Критика монизма”). Содержание без формы невозможно, но дело в том, что та или иная форма, ввиду ее отставания от содержания, никогда полностью не соответствует этому содержанию, и, таким образом, часто новое содержание “вынуждено” временно облечься в старую форму, что вызывает конфликт между ними. В настоящее время, например, общественному содержанию производства не соответствует частный характер присвоения продуктов производства, и как раз на этой почве происходит современный социальный “конфликт”. С другой стороны, та мысль, что идея является формой существования, вовсе не означает, будто сознание по своей природе — это та же самая материя. Так думали только вульгарные материалисты (например, Бюхнер и Молешотт), теории которых в корне противоречат материализму Маркса и над которыми справедливо насмехался Энгельс в своем “Людвиге Фейербахе”. Согласно материализму Маркса, сознание и бытие, дух и материя, — это две различные формы одного и того же явления, которое, вообще говоря, называется природой; следовательно, они и не отрицают друг друга [197] и, вместе с тем, не представляют собой одного и того же явления. Дело лишь в том, что в развитии природы и общества сознанию, т. е. тому, что совершается в нашей голове, предшествует соответствующее материальное изменение, т. е. то, что совершается вне нас. За тем или иным материальным изменением рано или поздно неизбежно следует соответствующее идеальное изменение, поэтому мы и говорим, что идеальное изменение является формой соответствующего материального изменения.
197
Это вовсе не противоречит той мысли, что между формой и содержанием существует конфликт. Дело в том, что этот конфликт существует не между содержанием и формой вообще, а между старой формой и новым содержанием, которое ищет новой формы и стремится к ней.
Таков в общем монизм диалектического материализма Маркса и Энгельса.
Хорошо, скажут нам некоторые, это все правильно по отношению к истории природы и общества. Но каким образом в нашей голове рождаются различные представления и идеи о тех или иных предметах в настоящее время? И существуют ли в действительности так называемые внешние условия, или же существуют лишь наши представления об этих внешних условиях? И если существуют внешние условия, то в какой мере возможно их восприятие и познание?
По этому поводу мы говорим, что наши представления, наше “я” существует лишь постольку, поскольку существуют внешние условия, вызывающие впечатления в нашем “я”. Те, которые необдуманно говорят, что не существует ничего, кроме наших представлений, вынуждены отрицать наличие каких бы то ни было внешних условий и, стало быть, отрицать и существование остальных людей, кроме своего “я”, что в корне противоречит основным началам науки и жизненной деятельности. Да, внешние условия действительно существуют; эти условия существовали до нас и будут существовать после нас, их восприятие и познание возможно тем скорее и легче, чем чаще и сильнее воздействуют они на наше сознание. Что касается того, каким образом рождаются в настоящее время в нашей голове различные представления и идеи о тех или иных предметах, то по этому поводу мы должны заметить, что здесь вкратце повторяется то же, что происходит в истории природы и общества. И в данном случае предмет, находящийся вне нас, предшествует нашему представлению об этом предмете, и в данном случае наше представление, форма, отстает от предмета, как от своею содержания, и т. д. Если я смотрю на дерево и вижу его, это означает лишь то, что еще до того, как в моей голове родилось представление о дереве, существовало само дерево, которое вызвало у меня соответствующее представление.
Нетрудно понять, какое значение должен иметь монистический материализм Маркса и Энгельса для практической деятельности людей. Если наше мировоззрение, наши нравы и обычаи вызваны внешними условиями, если негодность юридических и политических форм зиждется на экономическом содержании, тогда ясно, что мы должны содействовать коренному переустройству экономических отношений, чтобы вместе с ними в корне изменились нравы и обычаи народа и политический строй страны.
Вот что об этом говорит Карл Маркс: