Том 2. Горох в стенку. Остров Эрендорф
Шрифт:
— Тысячу фунтов! — воскликнул Эрендорф с притворным неудовольствием. Нельзя сказать, чтобы это было адски дёшево. Всё-таки остров, как-никак…
Через час, совершив все формальности у нотариуса, Матапаль и Эрендорф ехали назад.
Где-то недалеко вздыхало море, полное звёзд и огней. Шоссе бесшумно летело под шинами мотора… Сзади, среди пальм, тысячами окон пылало и переливалось казино, где оранжевый президент, проиграв последнюю сотню, полученную за остров, поставил на даму пик единственную оставшуюся у него ценность — стеклянный глаз, оцененный
Общедоступный ветерок нежно овевал воспалённую голову Эрендорфа, в которой бесновались проекты организации острова.
13. Имя Батиста Линоля входит в историю
Третий лакей шестнадцатого секретаря мистера Матапаля, Батист Линоль, на цыпочках прошёл через приёмную, выключил люстру и поднял шторы. Было уже почти светло.
Батист поудобнее уселся в малиновое кресло, зевнул, вытащил из кармана пудреницу, пилочку для ногтей, лик, щёточку для усов, щёточку для бровей и круглое зеркальце.
Разложив все эти галантные предметы первой необходимости третьего лакея, Батист повернулся к окну и стал тщательно выдавливать угри на большом, мясистом носу. За истёкшие сутки их появилось три штуки. Это было ужасно.
Батист выдавил два угря и принялся за третий, когда в его голову забрела весьма нескромная мысль: посмотреть, что делает господин шестнадцатый секретарь мистера Матапаля в столь ранний час у себя в кабинете.
По всем данным, у шестнадцатого секретаря была уйма работы, потому что вот уже вторые сутки он оставался у себя в кабинете, отменив приём и приказав абсолютно его не тревожить.
Батист, конечно, знал, что при кабинете есть комфортабельно оборудованная уборная и что пищу секретарь мог в любой момент получить по автомату, установленному на его письменном столе.
Но всё-таки было адски любопытно.
Батист выдавил третий угорь и, не в силах более сдерживать угнетающего любопытства, дико озираясь на зеркала, подкрался к палисандровой двери и припал к замочной скважине. Часть кабинета, которую он увидел, была пуста. По крайней мере, за письменным столом не сидел никто. «Наверно, дрыхнет, голубчик, на диване. Знаю я их государственные дела!» Однако в замочную скважину диван не был виден. Батиста засосало любопытство посмотреть, как спит секретарь. «Уж этого никак нельзя увидеть, не отворивши дверь. А дверь отворять без звонка лакей не имеет права», — попытался уговорить себя Батист. Но, увы! Непобедимое лакейское любопытство перехватило ему горло. Батист осторожно нажал медную ручку и, рискуя потерять место и общественное положение, перешагнул порог кабинета.
Диван был пуст. В кабинете никого не было.
— Странно, — пробормотал он. — Но, может быть, у господина шестнадцатого секретаря просто-напросто сильное расстройство желудка? Вероятно, что так.
Батист на цыпочках подобрался к внутренней двери, завешанной плотной портьерой, и прислушался.
Мёртвая тишина. Хоть бы малейшее кряхтение или шелест. Ничего.
«Он, наверное, умер там от напряжения!» — с ужасом
Он осторожно открыл дверь. В уборной было пусто, тихо и нежно пахло гелиотропом.
— Вот так штука! — удивился лакей. — Сквозь стену он прошёл, что ли? Чудеса.
Уже не боясь шума, Батист прошёл взад и вперёд по кабинету.
«Перекусить, что ли?» — со вздохом подумал он, подойдя к столу.
Недаром же Батист считался одним из самых плохих и ленивых лакеев Дворца Центра.
Он плотоядно облизнулся, осмотрел со всех сторон аппетитный автомат и стал искать кнопку с подходящей надписью.
«„Омлет“ — это слишком примитивно, „кофе“ — ерунда, „мадера“ — это потом, „салат оливье“ — легкомысленно».
Положительно, у него были изощрённые вкусы, у этого угреватого молодого человека. Перебравши с дюжину кнопок и не найдя ничего экстраординарного, Батист уже собирался нажать простую «индейку с каштанами», как вдруг в стороне увидел кнопку с загадочным словом «sur»!
— Ну, что ж, sur так sur, — пробормотал изощренный лакей, — попробуем кусочек этого самого sur'а. Вероятно, какая-нибудь гадость. Однако я его никогда не пробовал.
С этими словами он нажал кнопку, и вдруг часть стены возле дивана разомкнулась и образовала дверь.
— Чёрт меня раздери! — воскликнул Батист.
Его любопытство перешло всякую меру.
Он кинулся в образовавшуюся дверь и вошёл в неё. За дверью была лестница вверх. Батист быстро взбежал по ней на второй этаж и нажал кнопку. Стена разомкнулась, и он очутился в кабинете четвёртого секретаря. Кабинет был пуст.
— Однако!
Батист побежал дальше. Он обегал все шестнадцать секретарских кабинетов, кроме кабинета шестого секретаря, который помещался, ввиду его преклонных лет, в более тихой части Дворца. Все кабинеты были пусты.
— Это очень подозрительно, — сказал Батист. — Похоже на то, что все секретари Матапаля сбежали.
Батист поднялся на шестнадцатый этаж и остановился у кнопки. «Здесь должен быть кабинет самого Матапаля». Холодный пот выступил на угреватом носу Батиста, но он уже был в состоянии азарта.
— Эх, была не была! В крайнем случае — шестнадцать этажей это не так много для молодого человека моего возраста и темперамента. Ну, побьют! Эх!
Батист нажал кнопку. Кабинет Матапаля был пуст. Не без трепета лакей подошёл к бюро Матапаля. Окурок египетской папиросы лежал в пепельнице. Бумаги были в беспорядке. Батист наскоро пробежал некоторые из них и тихо свистнул.
— Теперь я начинаю кое-что понимать, — сказал он сам себе. — Наши-то секретари, во главе со своим патроном Матапалем, — тю-тю! То-то я и смотрю: оказывается, делишки Матапаля были в последнее время дрянь. Группы перешли на сторону Пейча, эскадра взбунтовалась, все рабочие тяжёлой и лёгкой индустрии объявили забастовку. Так, так! Ну, старина Батист, теперь власть, можно сказать, валяется на земле, как бумажный доллар, вывалившийся из дырявого кармана подвыпившего негра. Я буду ослом, если не воспользуюсь случаем.