Том 2. Пьесы 1856-1861

Островский Александр Николаевич

И какова, братцы, неволя? Да кто знает про нее?

Матрена. Позавидовал ты моему жиру. У самого рыло-то уж лопнуть хочет. Неси, что ли, говорят тебе.

1-й кучер. Приходи завтра! (Поет.)

Какова, братцы, неволя? Да кто знает про нее?

Матрена.

Дай срок, я вот Улите Никитишне скажу, что ты ничего не делаешь, никогда тебя ничего не допросишься.

1-й кучер. Я кучер, понимаешь ты это? Я свое дело правлю. А ты что? Типун-дворянка! Тонко ходите, чулки отморозите! Значит, ты его (показывая на самовар)и волоки.

Матрена. Да ведь в нем пудов пять будет, где ж девке его стащить!

1-й кучер. Опять-таки это до меня не касающее.

Матрена. Стыда-то в тебе ничего нет, бесстыжие твои глаза! Хоть надорвись девка, тебе все равно. (Поднимает самовар, всем корпусом отваливается назад и, загнув голову на сторону от пару, идет к галлерее.)

1-й кучер (вслед ей). Не балуй в серьгах, позолота сойдет!

Матрена (входя на крыльцо, оборачивается). Ругатель! (Ставит на стол самовар.)

1-й кучер (поет).

Какова, братцы, неволя? Да кто знает про нее?

На галлерею выходят Карп Карпыч и Улита Никитишна. Кучер замолкает и уходит.

II

На галлерее. Карп Карпыч и Улита Никитишна (садятся у стола на галлерее).

Улита Никитишна (заваривая чай). Нынче все муар-антик в моду пошел.

Карп Карпыч. Какой это муар-антик?

Улита Никитишна. Такая материя.

Карп Карпыч. Ну и пущай ее.

Улита Никитишна. Да я так… Вот кабы Серафимочка замуж вышла, так уж сшила бы себе, кажется… Все дамы носят.

Карп Карпыч. А ты нешто дама?

Улита Никитишна. Обнакновенно дама.

Карп Карпыч. Да вот можешь ты чувствовать, не могу я слышать этого слова… когда ты себя дамой называешь.

Улита Никитишна. Да что же такое за слово — дама? Что в нем… (ищет слова)постыдного?

Карп Карпыч. Да коли не люблю! Вот тебе и сказ!

Улита Никитишна. Ну, а Серафимочка дама?

Карп

Карпыч. Известно дама, та ученая да за барином была. А ты что? Все была баба, а как муж разбогател, дама стала! А ты своим умом дойди.

Улита Никитишна. Да нет! Все-таки… как же!

Карп Карпыч. Сказано — молчи, ну и баста!

Молчание.

Улита Никитишна. Когда было это стражение…

Карп Карпыч. Какое стражение?

Улита Никитишна. Ну вот недавно-то. Разве не помнишь, что ли?

Карп Карпыч. Так что же?

Улита Никитишна. Так много из простого звания в офицеры произошли.

Карп Карпыч. Ведь не бабы же. За свою службу каждый получает, что соответственно.

Улита Никитишна. А как же вот к нам мещанка ходит, так говорила, что когда племянник курс выдержит, так и она будет благородная.

Карп Карпыч. Да, дожидайся.

Улита Никитишна. А говорят, в каких-то землях из женщин полки есть.

Карп Карпыч (смеется). Гвардия!

Молчание.

Улита Никитишна. Говорят, грешно чай пить.

Карп Карпыч. Это еще отчего?

Улита Никитишна. Потому, из некрещеной земли идет.

Карп Карпыч. Мало ли что из некрещеной земля идет.

Улита Никитишна. Вот тебе пример: хлеб из крещеной земли, мы его и едим во-время; а чай — когда пьем? Люди к обедне, а мы за чай; вот теперь вечерни, а мы за чай. Вот и, значит, грех.

Карп Карпыч. А ты пей во-время.

Улита Никитишна. Нет, все-таки…

Карп Карпыч. Все-таки, молчи. Ума у тебя нет, а разговаривать любишь. Ну, и молчи!

Молчание.

Улита Никитишна. Какая Серафимочка у нас счастливая! Была за барином — барыня стала, и овдовела — все-таки барыня. А как теперь, если за князя выдет, так, пожалуй, княгиня будет.

Карп Карпыч. Все-таки, по муже.

Улита Никитишна. Ну, а как за князя выдет, неужто я так-таки ничего? Ведь она мое рождение.

Карп Карпыч. С тобой говорить — только мысли в голове разбивать. Я было об деле задумал, а ты тут с разговором да с глупостями. Ведь вашего бабьего разговору всю жизнь не переслушаешь. А сказать тебе: молчи! так вот дело-то короче будет. (Задумывается.)

Молчание. Вбегает Матрена.

Матрена. Матушка, Улита Никитишна! Серафима Карповна приехала.