Том 22. Коварная красотка
Шрифт:
— Очень даже. Мне всегда было любопытно, что делают со своими деньгами баснословно богатые люди — кроме того, что покупают себе подобных.
Пруденс Калтерн повела меня в спальню. Она была обставлена столь же безлико, как и десятки спален в других дорогих отелях. Но поскольку пентхаус очень дорогой, мебель была в отличном состоянии — да еще Пруденс кое-что добавила к меблировке.
На подушке валялись черные кружевные трусики, рядом с ними — белый шелковый лифчик чашечками вверх. В ногах лежало роскошное манто из голубой норки.
На бюро рядком выстроились четыре сморщенные
Эту милую картину венчал совершенный шедевр. Столь же сморщенная, как и головы, мумифицированная человеческая рука, больше похожая на птичью лапу, словно вцепившуюся когтями в обветшалую, запятнанную кровью драпировку черного атласа, которая свисала с зеркала.
— Ну как вам нравятся мои сокровища? — спросила Пруденс.
— Где вы их приобрели? — в свою очередь поинтересовался я. — В одной из лавочек, которые торгуют этим барахлом? Кажется, даже на Бродвее есть такая?
Она слегка покраснела.
— Эти головы настоящие, человечьи, ничем не хуже вашей собственной! Вон тот череп, — она указала рукой на парчовую накидку, и только тут я заметил, что из-под нее скалится, зияя пустыми глазницами, человеческий череп, — тот череп принадлежал некоей Мэри Майлс, сожженной на костре за колдовство в 1662 году в Новой Англии. Рука, как предполагают, самого Кубла-хана. Я, конечно, не могу гарантировать этого, но, во всяком случае, она обошлась мне очень недешево. Что же касается черного платья, в которое она вцепилась, то оно на самом деле принадлежало Лиззи Варден, а пятна на нем — это кровь, я отдавала его на анализ. Правда, — задумчиво прибавила она, — человек, который мне его продал, не смог поклясться, что это пятна не поддельные.
— Ну а как насчет кирпича со знаком «Боже, храни нас»?
В ее глазах появилось легкое удивление.
— Вот уж не подумала бы, что вы сможете узнать его, лейтенант, — сказала она.
— Когда-то я три года служил в лондонской военной разведке, — сказал я. — Я был исключением из правил. Мне пару раз приходилось видеть такой знак, нарисованный мелом на развалинах бомбоубежищ в Берлине, сразу же после войны. Этот знак старше самого христианства.
— Кирпич тоже очень старый, — сказала она. — И он тоже из Лондона. Этот знак был нарисован еще во время Великой чумы.
— Других сокровищ у вас с собой нет?
Она покачала головой.
— Я всегда путешествую налегке и вожу с собой только своих любимцев, — сказала она. — Ну разве они не милашки, эти высушенные головы? Я их зову как девушек из парикмахерской, где причесываюсь: Ими, Мини, Майни и Мо.
— Чем вы заняты по ночам? — спросил я. — Пишете на небесах грязные ругательства огненным концом своего помела?
— Я вовсе не практикующая ведьма, — произнесла она с шутливой торжественностью. — Просто у меня не слишком обычное чувство юмора, вот и все. Вероятно, это просто страсть ко всему ужасному, мрачному. Это у нас фамильное. Я собираю такую коллекцию, а Пенни… Пенни собирает такие вещи, как Говард Дэвис!
Я закурил сигарету и еще раз бегло осмотрел комнату.
— Как насчет штанишек и бюстгальтера? У них тоже какое-то особое, чудовищное значение?
— Да нет, только эротическое, судя по блеску в ваших глазах, — ответила она небрежно. — Мне кажется, вам теперь пора идти, лейтенант.
— Может, вы могли бы дематериализовать меня? — спросил я с надеждой. — Тогда мне не пришлось бы дожидаться лифта.
Пруденс Калтерн оглядела меня сверху донизу, медленно и тщательно, и вдруг зеленые глаза ее замерцали.
— Приходите снова, часов в одиннадцать, лейтенант, — сказала она мягко. — Я посмотрю, что можно для вас сделать.
Глава 4
Покинув «Старлайт-отель», я плотно позавтракал и вернулся в отдел. Было уже четвертый час. За моим столом сидел сержант Полник, сохраняя на лице выражение терпеливого ожидания.
— Шериф говорит, что я должен помочь вам в расследовании этого последнего убийства, — сказал он с ухмылкой. — Когда начнем?
— Прямо сейчас, — ответил я. — Убитого звали Говард Дэвис. Возможно, он был убит сразу же по приезде в Пайн-Сити, а может, и позже. Если позже, то он наверняка где-то остановился на это время. Вот это мы и должны выяснить.
Я сделал вид, что не замечаю ошарашенного взгляда его глаз, и сказал, указывая на телефон, стоящий на столе:
— Ты берешь на себя мотели, а я — отели.
— Угу? — непонимающе хрюкнул Полник.
— Мотели, — объяснил я нетерпеливо. — Такие гостиницы в уединенных местах, где имеется стоянка для автомобилей. Отдельные домики для парочек с телевизором, усек?
Полник с отвращением проворчал что-то и поковылял к телефону. Сзади он весьма смахивал на какое-то обуреваемый страстями диковинное доисторическое животное, которое случайно забрело в нашу эпоху.
Я взял телефонную книгу, отыскал в ней список отелей и принялся за дело.
Прошло не более двадцати минут, как вдруг Полник торжествующе уставился на меня.
— Я нашел, лейтенант, — сказал он возбужденно. — Мотель «Парадиз» [10] , примерно в пяти милях по дороге на Сан-Бернардинос. Владелец заведения говорит, что Дэвис пару дней назад остановился у него, но ушел вчера после обеда и до сих пор не вернулся.
— Отлично, — сказал я. — Поедем поглядим, как там обстоят дела.
10
Парадиз (paradise) — рай (англ.).
Мы вышли на улицу, и сержант Полник с величайшим трудом втиснулся на пассажирское сиденье «остина».
— Полагаю, что все это — обычная процедура, правда, лейтенант? — спросил он доверительно.
— Конечно, — ответил я.
— Так я и думал! — Он удовлетворенно кивнул.
Я пристроил свой «остин» в хвосте у нового «линкольна», делая вид, что не обращаю внимания на насмешливое мигание его задних огней.
— Да, — вдруг сказал Полник, — сначала займемся делом, лейтенант, а потом уж перейдем к дамочкам, а?