Том 22. Коварная красотка
Шрифт:
— Можно нам войти? — спросил я.
Она с минуту колебалась и неохотно кивнула:
— Пожалуй. Вы ведь ненадолго?
В номере стояла кровать, шкаф, дешевое бюро. В углу приютился потрепанный чемодан. На мебели, потертом ковре, полу — на всем лежал налет пыли и запустения.
Тельма Дэвис была аккуратно одета: белая блузка, темно-синяя юбка в полоску. Но во внешности этой блондинки не было ничего соблазнительного. Глубокое разочарование отразилось на лице Полника. Она закурила сигарету и нетерпеливо посмотрела на нас:
— Только побыстрее,
— Разумеется, — ответил я. — Вам известно, что ваш муж — бывший муж — Говард Дэвис был убит два дня назад?
— Я читала об этом, — безразлично сказала она.
— Я думал, что вы заберете тело из морга.
— Я?! Чего ради! Предоставляю это Пенелопе Калтерн. Ведь она была за ним замужем после меня. Может построить для него мраморную гробницу на те алименты, которые я не буду больше получать.
На лице ее отразилась неприкрытая ненависть. Быть может, она слишком много ненавидела на своем веку, потому ее лицо так и заострилось? Похоже было, что эта женщина умеет ненавидеть. Я подошел к окну и тоже закурил.
— Зачем вы приехали в Пайн-Сити, мисс Дэвис?
— Разумеется, искала его, — взорвалась она. — Он мне задолжал алименты уже за шесть месяцев, потом удрал из Сан-Франциско, но я узнала, куда он направился.
— Вы сперва написали ему из Сан-Франциско, — сказал я. — Вы дали ему три дня на то, чтобы он вам выплатил все, что должен, и грозились в противном случае отправить его за решетку — где ему и место, как вы выразились в своем письме.
— Говард всегда любил сохранять письма, — усмехнулась она. — Одна из его сентиментальных привычек.
— Что заставило вас переменить свои намерения? — спросил я.
— Какие намерения?
— Насчет того, чтобы засадить его за решетку?
— Я их не переменила.
Я взглянул ей прямо в глаза:
— Вы написали ему письмо, потом установили, что он уехал из Сан-Франциско, и приехали за ним сюда. Однако по приезде сюда вы не стали обращаться в суд. Что заставило вас изменить свои намерения?
— Я ведь женщина. Разве есть такой закон, по которому женщинам запрещается менять свои намерения?
— Говард начал писать вам письмо, но так не дописал его, — сказал я. — Видимо, потому, что вы успели приехать сюда раньше, чем он — его отправить. И в письме он упоминает, что собирается совершить выгодную сделку, которой и дожидался все это время. Может, он рассказал вам что-нибудь об этом деле? И потому вы не обратились в суд?
— Ничего он мне не рассказывал ни о каком деле! Единственное великое дело, которое он в своей жизни совершил, — это женитьба на Пенелопе Калтерн, да и тут его вскоре оставили с носом! Он даже и умереть не сумел пристойно: дал убить себя!
Я посмотрел на Полника, который ответил мне взглядом, полным уныния.
— Думаю, что вы лжете, мисс Дэвис, — сказал я.
— Если вы собираетесь оскорблять меня, то убирайтесь отсюда! — крикнула она. — Я знаю свои гражданские права!
— Вам неизвестна причина, по которой могли убить вашего мужа?
— Наверняка это как-то связано с девицами Калтерн, — язвительно откомментировала она, — можете не сомневаться.
— Почему?
— Они всегда были негодяйками! У них слишком много денег и никакой морали. С тех пор как умер их отец, они покупают все, что им заблагорассудится, включая и Говарда, который потребовался Пенелопе.
— Разве сам Говард не стремился к этому?
— Ему и так неплохо жилось, — сказала она твердо. — Он ведь был теннисистом, который не слишком преуспевал, но, если бы не она, все было бы не так плохо. Мы с ним вполне прилично жили. Может быть, мы никогда не смогли бы поселиться в шикарном доме или иметь машину самой последней модели, но мы вполне сводили концы с концами. Это она его погубила!
— Каким образом?
— Своими деньгами. Он привык носить трехсотдолларовый костюм и жить в номере по пятьдесят долларов в сутки. И в конце концов превратился в ее комнатную собачку: стоило ей щелкнуть пальцами, как он готов был подпрыгнуть. И когда Говард ей надоел, она оставила его, не выплатив ни одного цента. А он уже не смог с этим примириться, он ведь слишком обленился, чтобы вернуться к теннису, к тому же он стал старше. Во всяком случае, так или иначе, это она убила его!
— Вы все время это утверждаете, — разозлился я. — А у вас есть какие-нибудь доказательства?
— Можете не беспокоиться, лейтенант! — взвилась она. — У меня есть кое-что в руках, и я смогу неплохо позаботиться об этой семейке Калтерн. Я еще не начинала, но, уж когда я разделаюсь с этой рыжей ведьмой, ей небо с овчинку покажется, будьте уверены! — Тельма Дэвис улыбнулась с полным удовлетворением. — Я уж позабочусь об этом!
— Если вы утаиваете какие-то сведения, это уголовное преступление, мисс Дэвис, — предупредил я. — Ваш долг — сообщать все, что вам известно и может иметь отношение к убийству вашего мужа.
— Бросьте, лейтенант, — прервала меня мисс Дэвис. — Такими штучками можно было пугать лет двадцать тому назад. А сейчас каждый день по телевизору передают постановки, где любой актер говорит эту самую фразу по шесть раз на день. Чепуха все это! Вы меня не испугаете, и вам это отлично известно.
— Вы долго собираетесь пробыть в Пайн-Сити, мисс Дэвис? — спросил я.
— Это мое дело!
— Если вам действительно что-то известно, я бы на вашем месте не стал здесь задерживаться, — мягко сказал я.
— Что вы хотите этим сказать?
— Если вам известно то, что знал Говард, вы можете оказаться в опасности, — пожал я плечами. — Ведь с ним это произошло.
— Я ничего не боюсь, — отрезала она. — Я не такая дура!
— А какая же? — с интересом спросил Полник.
Она злобно посмотрела на него, потом на меня.
— Для чего вы держите его при себе? — спросила она. — Чтобы он вам ботинки чистил?
Я кивнул Полнику, и мы двинулись к двери.
— Спасибо, мисс Дэвис, — на прощанье сказал я ей. — Сам не знаю за что. Во всяком случае, спасибо.