Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок

Улыбка на всегда кислой, словно на похоронах,

— Ну, что скажешь, товарищ? — спросил Борис улыбаясь. — Неплохо звучит?

— Подождем, пока будет подписан контракт, — уклончиво ответил я.

— Что с тобой, Ларри? — загудела Сэлма Брутен, и ее резкий голос напомнил звук маяка-ревуна в тумане. — Команда сценаристов-продюсеров Бейкер и Сливка выходит на орбиту, а ты сидишь как скелет на празднике!

Вот уж кто никак не похож на скелет, подумал я угрюмо. Мне нравится Сэлма, хотя она и наш агент, но ее невероятные размеры иногда действуют мне на нервы. Она выглядит, как победительница конкурса «Мисс толстушка». Ее основные габариты где-то около 135–105–140. Конечно, это мои предположения, я так и не набрался смелости выяснить это. Ее секретарша, Ванда Преббл, нравится мне гораздо больше, я бы присудил ей первое место в любом конкурсе королев красоты. Ее размеры — 92–58–95. Ванда — рыжеволосая красотка с мечтательным взглядом знойных глаз и высокомерными манерами. Однако я совершенно уверен, что они тут же смягчаются в достойном окружении, например, в отеле «Уолдорф Астория». Сейчас эта девушка сидела рядом с Сэлмой с карандашом и блокнотом в руках. При этом она небрежно закинула ногу на ногу так, что я мог видеть полоску восхитительного обнаженного бедра повыше нейлонового чулка. Это зрелище вызывало у меня приступ нетерпения. Ужасно захотелось стать настолько богатым, чтобы проверить мою теорию с воздействием на манеру поведения Ванды «Уолдорф Астории».

— Как зовут этого спонсора? — спросил Борис.

— Весткотт, — ответила Ванда задумчиво. — Юджин Весткотт.

Судя по мечтательной улыбке на ее лице, эта девушка в мыслях как раз сейчас проводила уик-энд на острове Капри в компании английского графа.

— Чего бы ни захотел Юджин Весткотт, придется выполнить, — сказала Сэлма с дрожью в голосе, выдававшей уважение к имени великого человека. — Его слово — закон!

— Неужели он настолько влиятелен? — удивился Борис.

— Влиятелен? Ха! — Огромная туша Сэлмы заколыхалась, словно живой памятник инженерному гению создателей бюстгальтеров.

— Насколько влиятелен? — Борис повторил свой вопрос с типично русским упрямством, как будто налагал «вето» на резолюцию Организации Объединенных Наций.

— В какой глуши ты пропадал со времени вашей революции? — пожав плечами, усмехнулась Сэлма. — «Весткотт алюминиум»! Посуда Весткотт! Сеть посудохозяйственных магазинов Весткотт! Да он уже владелец половины Америки!

— А я-то думал, что правительство владеет страной, по крайней мере, на девяносто девять процентов, — возразил Борис. — Если этот человек не президент, то, значит, он суперкапиталист?

— Прекрати свои глупые антидемократические русские шуточки, Борис! — Все четыре подбородка Сэлмы возмущенно задрожали.

— Ты не поняла, дорогая Сэлма, — грустно ответил он. — Я целиком и полностью за суперкапиталистов. Это моя любимая порода людей! Стоит только подумать обо всех этих деньгах, спрятанных в их маленьких сейфах!

— Хорошо. — Сэлма с подозрением хрюкнула. — Кончай ломать комедию. От твоих острот несет борщом! Если Весткотту нравится новый сериал, так тому и быть! Он закупает так много телевизионного времени, что никто не осмелится возражать, если он захочет стать спонсором нового телевизионного сериала. Нам нужно угодить всего одному человеку — Юджину Весткотту, — и сделка у нас в кармане!

Сверкая бледной лысиной, Борис повернулся ко мне.

— Я чувствую запах жареного, товарищ, — прошептал он таинственно.

Я глубокомысленно кивнул.

— Это сладкий запах двусмысленности! С какой стати мы должны угождать Весткотту, Сэлма? Ты же уверяла, что все уже решено! И даже сказала, что мне пора покупать шампанское.

— Все правильно, — поспешно ответила девушка. — Видишь ли, Юджин Весткотт — великий индивидуалист. Прежде чем выписать чек, он должен лично досконально во всем разобраться. Не просто ознакомиться с идеей сериала и сценария. Нет, он хочет лично узнать всех людей, участвующих в производстве. — Тут ее многочисленные подбородки снова заколыхались. — Ну конечно не всех людей, — поправилась Сэлма, — а по-настоящему важных — сценариста, продюсера, звезд — ты же понимаешь, Ларри?

— Нет, — отрицательно покачал я головой.

Девушка повернула свое лунообразное добродушное лицо к Борису.

— Ты же можешь понять…

— Нет, — решительно ответил Борис.

— Вы самые капризные клиенты, каких я встречала на протяжении всей моей карьеры! — глубоко вздохнула она. При этом ее бюст подпрыгнул с головокружительной скоростью. — Видите ли, он хочет… Лучше ты расскажи им, Ванда!

Мечтательная рыжая красотка зевнула, показав острые белые зубки и маленький розовый язычок, который чувственно подрагивал.

— Прежде чем подписать контракт, мистер Весткотт хочет поговорить с вами двумя и двумя звездами будущего сериала, — проговорила она устало. — Все эти встречи запланированы на неделю, начиная со среды.

— Утром или вечером? — уточнил я.

В голосе секретарши появилась ядовитая нотка.

— На неделю, начиная со среды! — медленно повторила она.

Я уставился на девушку; глазеть на нее в упор мне было не трудно и даже приятно, поскольку ее ноги оставались все в том же положении.

— Ты хочешь сказать, на целых семь дней? — так же медленно спросил я.

Ванда вздохнула:

— Именно так.

— Чушь какая-то! — наконец возмутился я. — Что за идиот этот Весткотт? Если он рассчитывает на марафонские переговоры с нами, пусть выбросит это из головы! Правильно, Борис?

— Правильно, товарищ!

Пожав плечами, секретарша Сэлмы потеряла к нам всякий интерес и, судя по выражению ее глаз, мысленно вернулась на Капри, к заливному из улиток, которым милорд собственной графской рукой кормил ее с блюда, доставленного самолетом прямо из ресторана «Максим».

— Если вы не проведете со спонсором неделю, не видать вам сериала, — холодно заметила Сэлма.

— Значит, сериала не будет! — решительно отрезал я.

— Как русский белогвардеец, я терпеть не могу сталинистскую тактику, — гордо заявил Борис. — Мой отец, великий князь, не для того на руках пронес меня через всю матушку Сибирь, чтобы сдать на руки еще одному диктатору!

Сэлма сделала большое усилие, чтобы достать несколько бумажек со стола. Ей это стоило немалого труда, гораздо большего, чем кажется, ибо ее рукам предстоял длинный путь вокруг необъятной груди, прежде чем они достигнут стола. Поджав губы, женщина несколько секунд изучала бумаги, потом лениво, как бы про себя, начала читать вслух: