Том 24. Куда исчезла Чарити
Шрифт:
— От чего?
— От того, что с ней произошло в течение этих трех дней. Мы не можем рисковать и приглашать доктора, пока все не будем знать точно.
— Вы сказали что-то о других людях, которые ее видели в эти три дня?
— Она подписала контракт с Сэмом Хейскеллом и совсем забыла об этом.
— Кто это?
— Не знаю, найду ли я верные слова, чтобы описать этого типа. Король мошенников в рок-бизнесе. Саманта подписала с ним контракт на трехнедельный тур. Там есть один пункт, из-за которого Сэм может
— Как это?
Она прикусила нижнюю губу.
— Сегодня утром был телефонный звонок. Я взяла трубку, потому что Саманта была в жутком состоянии, мне ответил мужской голос. Я сказала, что она не может взять трубку, тогда он спросил, кто я. Я ответила, что являюсь менеджером и личным другом. Тогда он сказал, что они хотят поговорить с ней, так как знают, что она была с Артом ночью в воскресенье, и думают, что она может им помочь. Поэтому хотят, чтобы она заехала к ним для дружеского разговора. Если она не приедет, то они будут вынуждены сделать кое-какие выводы.
— Арт?
— Для меня это имя ничего не говорит. Я проверила газеты и узнала, что в понедельник на дороге в каньоне в машине было обнаружено тело мужчины по имени Арт Стиллмэн. Он был застрелен. Газеты намекали, что он был связан с мафией и, может быть, это убийство было продиктовано местью.
— Где Саманта должна встретиться с ними?
— В клубе под названием «Фиговый листок». Он сказал, чтобы она спросила мистера Перини.
— Было назначено определенное время?
— Нет.
— Что-нибудь еще?
— Девушка, — сказала она вдруг осевшим голосом. — Девушка. Девушка. Когда я отвечала по телефону, она приняла меня за Саманту и целую минуту не давала вставить слово. Она хотела поблагодарить Саманту за чудную субботнюю ночь, которую они провели вместе, она была так очарована ею и думала, будто Саманта испытывает те же чувства. Это не было выдумкой, все это случилось на самом деле. Она интересовалась, когда они могут встретиться снова. Наконец я смогла сказать ей, что я не Саманта, и она тут же потеряла ко мне интерес. Потом она попросила меня передать Саманте, чтобы она позвонила ей, как только сможет, и дала номер телефона.
— А имя?
— Анджела Броутон.
— Вы ее не знаете? Я хочу сказать, она не ваша подружка или что-то в этом роде?
— Я никогда в жизни даже не слышала об этой глупенькой сучке.
— Что еще?
— Вы не считаете, что этого достаточно, мистер Холман?
— Может, вы правы, — согласился я.
Она подошла к письменному столу, который стоял у противоположной стены, и вернулась с листком бумаги.
— Я тут все для вас записала — офис Хейскелла… клуб… и телефон той девушки.
— Спасибо. — Я взял у нее листок и положил в бумажник. — А она, должно быть, была очень занята в тот уик-энд, если виделась со столькими людьми, получила татуировку и прочее.
— Вы находите это забавным?
— Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Как я сказала вначале, вы должны узнать, что произошло с Самантой в тот уик-энд.
— Попытаюсь. Никто не хочет верить в ее амнезию, верно?
— Вам придется вырвать у них правду. Назовете размеры вашего гонорара, мистер Холман, как только получите результат.
— А зачем вы ездили в Нью-Йорк в тот уик-энд?
— Договориться о контракте на запись. У нас получился свободным месяц, и я подумала, что это блестящая возможность дать Саманте отдохнуть. Вот почему мы и арендовали этот дом.
— Как она себя чувствовала, когда вы уезжали?
— Отлично. — Казалось, ее взгляд пронизывает меня насквозь. — У нас не было ссор, ничего такого. Я не только хороший партнер в любовных делах, но и отличный менеджер!
— Вполне вам верю, — вежливо ответил я.
— Так вы беретесь за это дело?
— У меня неприятное чувство, будто я вас граблю, но я возьмусь. Эта татуировка заинтриговала меня!
Глава 2
Клуб «Фиговый листок» вызывал сильное чувство ностальгии по чему-то давно знакомому. Здесь выступало пять стриптизерш, официанточки ходили с обнаженным бюстом, но все было похоже на надувательство. Я заказал виски со льдом у стойки бара и смотрел на уставшую женщину на эстраде, которая старалась казаться скромной, снимая узкие трусики. Ресторан был на три четверти пуст, и, несмотря на все старания женщин, публика смотрела на них как на нечто привычное. Заказав вторую порцию виски, я спросил у бармена, здесь ли мистер Перини.
— А кто вы такой? — проворчал он так, будто репетировал роль из старого старого фильма, который передавали по TV.
— Мое имя Холман.
— Вон там. — Он кивнул в сторону угловой кабинки, где сидели два парня, предусмотрительно повернувшись спиной к эстраде.
— А какой из них Перини?
Бармен уставился на меня как на идиота.
— Оба, — буркнул он.
Я направился к кабинке. Оба подняли на меня глаза, как только я приблизился.
— Мистер Перини?
— Да, — ответили оба одновременно.
— Братья Перини? — сообразил я.
— Конечно, — снова хором ответили они.
— Я Рик Холман, друг Саманты Пайк.
Они обменялись долгим взглядом, потом одновременно кивнули:
— Присаживайтесь.
Я сел. Старшему было под сорок: и волосы на висках, и тонкие усики уже начали седеть. Младший был лет на десять моложе, и на его висках и ковбойских усах не было следа седины. Я немного отпил из своего стакана, потом поставил его на стол.
— Я — Майк Перини, — наконец отрекомендовался старший, — а это — мой брат Луис.