Том 26. Вояж на Гавайи
Шрифт:
Эврил Пэсколл, как я выяснил несколькими секундами позже, ожидала меня в спальне.
— Закройте дверь! — потребовал как бы доносящийся из самого нутра голос.
Я покорно подчинился и стоял, стреляя глазами, почти в полной темноте. Тяжелые шторы на окнах были плотно занавешены, и мне едва удалось разглядеть силуэт, находящийся от меня футах в шести. Затем мои глаза попривыкли к темноте, и мне осталось только пожелать, чтобы они лучше и не делали этого. Фигура, представшая моему взору, вне всяких сомнений, принадлежала женщине. Женщине с длинными, соломенного цвета волосами, которые в беспорядке падали ей на плечи. Она была
— Кто первый? — прошипела она.
— Первый? — жалобно переспросил я.
— Ты, — ее указательный палец вперился в меня, — лупцуешь? Или я? — Тут она пальцем указала на себя.
— Может, мне следует вначале представиться? — Мой голос сорвался на фальцет, и я поспешно откашлялся, чтобы прочистить горло. — Я о том, что надо бы, наверное, познакомиться, немного пообщаться… пошутить, прежде чем начать… уф… охаживать друг друга плеткой.
— Никаких разговоров! — возразил внутриутробный голос. — Только действовать!
— Вам бы не следовало в таком темпе форсировать события, — промямлил я. — Ведь за нами никто не гонится — это я имею в виду… нет! Вы не смеете… ой-ооуу!
Смазанный синтаксис конца фразы был вызван тем, что витая, из ремешков плетка внезапно обвилась вокруг моих плеч, вызывая мучительную боль в каждом дюйме тела, по которому прошлась.
— Ну как? — Белые, как у кровожадного хищника, зубы ослепительно блеснули в темноте совсем близко от меня. — Тебе понравилось?
— Черта с Два — понравилось! — взревел я. — Еще как не понравилось!
— Хорошо, — опять блеснули белые зубы, — значит, ты садист, это даже лучше. А я мазохистка. — Она внезапно протянула мне плетку, и я чисто инстинктивно отшатнулся. В следующий миг моим глазам предстала спина, все напрягшаяся в ожидании удара. — Теперь… бичуй меня!
— Да что тут творится, во имя дьявола? — взвыл я.
— Хлещи меня!
— О, проклятие! — простонал я, чувствуя, что пока не готов выполнить ее просьбу. Я таращился на ее спину, оголенную по всей длине, на часть ее полных ягодиц, неприкрытую нелепыми коротенькими шортиками из черной кожи, и ощутил, как засвербило в паху и как кровь начинает приливать к члену. Может, именно в силу последнего обстоятельства у меня не было ни малейшего желания внять ее словам.
Ее плечи внезапно содрогнулись, словно я и впрямь огрел их плеткой, затем она очень медленно повернулась лицом ко мне.
— Снимай штаны! — последовал приказ.
— Что? — опешил я.
— Входишь в раж. — Она указала на мой вставший член, явственно обозначившийся через ткань брюк. — Видишь, ты уже начинаешь входить во вкус.
— Вы сумасшедшая!
— Ты звереешь. Тебе понравится лупцевать меня! — Ее губы разомкнулись в улыбке. — Ты выбьешь из меня всю душу, разве нет?
— Это именно то, что делал Бэйкер? — спросил я, задыхаясь.
— А, тот мужчина? — промурлыкала она. — Бэйкер отличный садист! — Она облизнула нижнюю губу. — Скажи, чего ты хочешь. Мне нравится быть твоей рабой. Сейчас ты снимешь штаны — и я покажу тебе… заставлю почувствовать себя лучше.
Ее язык вновь с вожделением медленно облизал нижнюю губу, поэтому мне не составило никакого труда догадаться, что она имеет в виду. Кровь продолжала приливать к моему члену. И он напрягся во всю свою мощь. Ее приглашение представляло сильное искушение, но в тот момент я никак не мог позволить себе поддаться соблазну.
— Повернитесь кругом! — распорядился я.
Она послушно повернулась, и я подошел ближе, затем провел рукой вдоль спины, ощущая, как по всему ее телу от моего прикосновения прошла дрожь.
— Да, лечение ваше быстро прогрессирует, — заметил я с сарказмом.
Последовала очень долгая пауза, затем она сказала:
— Я не понимаю.
— Это не имеет значения, — мягко возразил я. — Главное — вы стоите сейчас так, как мне нужно. Просто отдайте мне плетку и снимайте свои штаны. О’кей, вы изъявили желание стать моей рабой — и станете ею. Сначала я хочу поучить вас хорошим манерам, так, может, самую малость.
Она сделала быстрое движение, пытаясь ускользнуть от меня, но это было не так-то просто.
— Никак шутить изволите? — скороговоркой выпалил я. — Пытаетесь еще сильнее распалить меня, верно? О’кей! — Тут я внезапно просунул два пальца под резинку ее кожаных шортиков. — Для начала позвольте мне их спустить. — Я стащил их как раз настолько, чтобы обнажить до половины упругие и словно точеные ягодицы.
— Да как вы смеете! — Она вне себя взмахнула плеткой, и самый кончик угодил мне точно промеж глаз. — Прочь, вы… извращенец!
Второй удар плетки пришелся впустую: я уже успел отскочить назад и оказаться вне ее досягаемости.
— Ну ладно, — умиротворяюще произнес я, пока осторожно ощупывал лоб и переносицу. — Можете не снимать штаны. Почему бы нам все не переиграть? Вы снимете накладные волосы, и мы просто по-дружески побеседуем. Кстати, на вашей спине нет и не было никаких рубцов от плетки, так что весь этот маскарад ни к чему.
Мое зрение после удара наконец восстановилось, и я увидел, что она стоит словно пораженная громом.
— Ну, — медленно вымолвила она, — мне все же удалось немного разыграть вас, не так ли?
— Удалось, — признался я. — Вот только никак не возьму в толк, за каким дьяволом вам это понадобилось?
Она прикоснулась к своим щекам, затем плавно провела руками кверху и сняла с головы парик блондинки.
— Вы разыграли меня вчера… помните, Бойд? Я поклялась, что отплачу вам той же монетой, пусть это даже станет последней шуткой в моей жизни.
Джейн Уинтур выронила парик и быстро провела руками по черным блестящим локонам. Над резинкой полуспущенных шортиков соблазнительно курчавились черные волосики. — И тут представилась слишком хорошая возможность для розыгрыша, чтобы мне ее упустить. — Улыбка опять разомкнула ее губы и тут же исчезла, когда она, глянув вниз, увидела недавно появившуюся голую полоску живота на самом интересном месте. — Почему бы вам сейчас не пойти и не снять эту дурацкую маску, а заодно и не одеться?