Том 3. Лорд Аффенхем и другие
Шрифт:
Все же замечу, что нынешний лорд Маршмортон — вдовец лет сорока восьми; что у него двое детей — сын, Перси-Уильбрэм Марш, лорд Бэлфер, которому вот-вот стукнет двадцать один, и дочь, двадцатилетняя леди Патриция Мод; что хозяйка замка — леди Каролина Бинг, сестра графа, которая вышла замуж за очень богатого шахтовладельца незадолго до его смерти и, по словам недобрых людей, ее ускорила; что у нее есть пасынок Реджинальд. Ну, вот и все.
Славной истории Маршмортонов я даже не коснусь.
К счастью, потеря эта восполнима. Лорд Маршмортон как раз сейчас пишет о своих предках
Решать проблему мы не будем, скажем только, что Кеггс слишком похож на благочестивейшего епископа. С другой стороны, Альберт его знает. Словом, вопрос открыт.
Конечно, внешность обманчива. К примеру, всякий, кому случилось бы стоять у главного входа в замок в одиннадцать часов одного июньского утра, мог бы решить, что властная дама средних лет, стоящая у розовых кустов и беседующая с садовником, наблюдая при этом за юной парочкой, гуляющей по нижней террасе, — мать прелестной девушки, а улыбается она потому, что та недавно обручилась с высоким, приятным на вид молодым человеком.
Сам Шерлок Холмс, и тот бы ошибся. Так и слышу, как он объясняет Ватсону: «Элементарно, мой дорогой. Если бы эта дама просто хвалила розы, садовник бы тоже улыбался. Однако он сумрачен и угрюм».
На самом же деле дубленый человек в рубашке с засученными рукавами и в вельветовых штанах, хмуро заглядывающий в банку с раствором китового масла, — это сам граф Маршмортонский, а причина его угрюмости сложна. Он ненавидит, когда ему мешают работать, а леди Каролина Бинг, возможно, действует ему на нервы, тем паче, когда она пускается в фантазии о том, как бы поженить ее пасынка Реджи и его дочь Мод.
Только самые близкие люди узнали бы в коренастом садовнике седьмого графа Маршмортонского. Делая набеги на Лондон и чинно завтракая там среди епископов в клубе «Антенеум», граф был безукоризненно одет, и никто не мог заподозрить, чтобы его крепкие ноги облегало что-либо, кроме самой добротной материи. Но загляните в «Кто есть кто», на букву «М», и в статье, отведенной графу, вы обнаружите слова: «Хобби — садоводство». Сам граф, в порыве скромной гордости, прибавил бы: «Первая премия на цветочной выставке в 1911 за розу «Чайный гибрид». Что тут еще скажешь?
В стране самозабвенных садоводов-любителей лорд Маршмортон был самым самозабвенным. Он жил своим садом. Любовь, с какою обычные люди относятся к семье, он испытывал к семенам, розам и суглинку. Ненависть, какую некоторые из его клана испытывают к социалистам, он обратил на садовых слизней, садовых клопов и тех желтовато-белых насекомых, которые
Весь день он был садовником с мозолистыми руками, аристократом же становился только вечером, после ужина, когда, подстрекаемый неугомонной леди Каролиной, удалялся в свой кабинет и принимался за историю рода при поддержке и помощи своей секретарши, Алисы Фарадей. Этот солидный труд продвигался медленно. Десять часов на свежем воздухе — это вам не шутка, и лорд Маршмортон засыпал на середине фразы, к огорчению совестливой Алисы, привыкшей честно отрабатывать свой хлеб.
Парочка на террасе сделала разворот. Склоненное к леди Мод лицо Реджи Бинга выражало внимание и оживленность, и даже издали было заметно, как загорались ее глаза в ответ на его речи.
— Очаровательная пара, — промурлыкала леди Каролина. — Что бы такое говорил ей мой милый Реджи? Может быть, в этот самый миг…
Она мечтательно вздохнула. Тут ей пришлось потрудиться. Милый Реджи, обычно таявший пластилином в ее руках, проявлял необъяснимое упорство, никак не желал предложить Мод свою приятную руку, хотя мачеха его никогда и нигде, даже на ниве общественного служения, не приводила столь веских доводов. Нет, кузина ему нравилась. Он признавал, что она «высший сорт», и даже самый высший; но предложения не делал. Леди Каролина не знала, что мир Реджинальда — по крайней мере, ту часть его мира, которая не занята гонками и гольфом — наполняла собою мисс Фарадей. Собственно, этого не знала и сама Алиса.
— Может быть, в этот самый миг, — продолжала леди Каролина, — милый мальчик делает предложение.
Лорд Маршмортон хрюкнул, но не отвел испытующего взгляда от губительной смеси, которую он приготовил для тисаноптер.
— Одно меня утешает, — сказала леди Каролина. — По-видимому, Мод избавилась от своего нелепого сумасбродства. Помнишь, прошлым летом она увлеклась кем-то в Уэльсе? Если бы это увлечение длилось, она была бы печальной. Видишь, Джон, я была права, что держала ее взаперти. Говорят, в разлуке любовь крепнет. Какая чушь! Девушка в ее возрасте может влюбиться и разлюбить десять раз на год. Конечно, она его забыла.
— М-м! — сказал лорд Маршмортон, размышляя о зеленой тле.
— Я говорю о человеке, с которым Мод познакомилась, когда гостила у Бренды.
— А, да-да.
— «А, да-да», — передразнила его леди Каролина. — Больше тебе нечего сказать? Единственная дочь сходит с ума по совершеннейшему чужаку, человеку, о котором мы ничего не знаем, даже имени — ровным счетом ничего, кроме того, что он нищий. А ты мычишь «да-да»!
— Так это же кончилось?
— Надеюсь. Но я была бы спокойней, если бы Мод обручилась с Реджи. Право, заговори с ней…