Том 3. Рассказы. Воспоминания
Шрифт:
И только учительница никогда не смеялась над Володькой, терпеливо тащила мальчика из класса в класс и не отпустила его из школы даже тогда, когда они с отцом оставили колхоз и переселились в Мичуринский питомник. Из этого питомника Володька и бегал день за днем на своих быстрых петушиных ножках в федосьинскую начальную школу. Год бегал, а осенью второго года, когда учился он уже в последнем, четвертом классе, случилась с ним эта история, которая переломала ему все
Один раз осенью, в начале октября, Володька не сделал домашнего задания по арифметике. Учительница на уроке вызвала его и спросила, почему он не сделал этого задания. Володька спокойно мог сказать правду: накануне они с отцом дотемна пилили дрова. Но он почему-то правды не сказал, а тяжело вздохнул, посмотрел под ноги и слабым жалобным голосом выдавил из себя:
— У меня, Елизавета Степановна, жар. Я, вы знаете, даже бредил сегодня ночью.
— Вот как? У тебя, что ж, — температура?
— Ага, — прохрипел Володька.
— Сколько же у тебя?
И Володька, не покраснев и ни одной секундочки не подумав, ляпнул:
— Сорок два с лишним.
Учительница посмотрела на него, нахмурилась и ничего не сказала. А после урока вызвала мальчика в учительскую, посадила на стул и велела дать руку. Володька испугался, но все-таки руку протянул. Учительница нащупала у него на руке жилку, помолчала, пошевелила губами, потом, отпустив Володькину руку, печально посмотрела на мальчика и сказала:
— Зачем ты, Минаев, так часто врешь?
— Не знаю, Елизавета Степановна, — ответил Володька, опуская голову. — У меня как-то само это получается. Скучно, если говорить правду…
— Глупости! — рассердилась учительница. — Скучно! Просто у тебя язык не тем местом привешен. Ты почему скажи мне, пожалуйста, вчера задачек не сделал? В волейбол небось играл?
— Нет. Не играл, — сказал Володька.
— А почему?
Володька посмотрел в сторону, вздохнул и ответил:
— Скучно было. Неохота.
— Ах, вот как? Неохота? Скучно?!
Володьке показалось, что учительница сейчас закричит на него или штопает ногами. Но она не закричала и не затопала, а сказала совсем спокойно, даже спокойнее прежнего:
— Не всегда, Володя, мы делаем то, что нам хочется. У всякого человека есть обязанности. И если мы честно, по мере наших сил выполняем эти обязанности — нам не может быть скучно.
Учительница посмотрела на мальчика, усмехнулась и покачала головой.
— Ах, Минаев, Минаев, — сказала она. — И верно, ты у нас
— Есть, Елизавета Степановна. Понял. Спасибо, — сказал Володька и побежал в класс.
Ребята уже разошлись. Он сел за парту и, посвистывая, стал раскладывать свои тетрадки и листочки с заданием.
«Ничего, это мы быстро, — думал он, перечитывая условия задач. — Восемь штучек только. Это мы в полчаса оттяпаем».
Он уже сделал две задачи из восьми заданных, когда услышал за окном на улице густой хриплый голос:
— Бутылки, банки, кости, тряпки покупаю! Мослы покупаю!..
Володьке, конечно, захотелось посмотреть, кто это кричит. Он открыл окно и высунулся наружу.
Высокий дядя с черной, как у цыгана, бородой катил по улице дребезжащую, похожую на сундук тачку и, задирая по-бычьи голову, на всю деревню орал:
— Бутылки, банки покупаю! Кости покупаю! Старые сапоги, войлок покупаю!..
— Дяденька! — окликнул его из окна Володька. — А вы почем кости покупаете?
— А у тебя что, есть разве? — сказал, останавливаясь, утильщик.
— У меня есть, только дома. Вы после в Мичуринский поселок не пойдете?
— Буду, — сказал бородач.
— Зайдите тогда, пожалуйста, к нам, в тринадцатый дом, около пожарного сарая.
— А у тебя что, много их?
— Это чего? Костей-то? Много. Пуда три, наверно.
— Ладно, зайду, посмотрим…
— Нет, вы сначала скажите, — почем вы платить будете?
— Не бойся, не обману. Если товар хороший, по двугривенному за кило посчитаю…
Утильщик поплевался на руки и покатил свой сундук дальше, а Володька — Володька не мог уже больше заниматься. Он забыл и о сукнах, и о бассейнах, и о встречных поездах, которые идут из пункта А в пункт Б… Теперь он мог думать только о костях.
Он выдрал из тетради листок, окунул в чернильницу перо и стал торопливо подсчитывать:
— В пуде шестнадцать кило. Шестнадцать на три — сорок восемь. И еще на двадцать… Видали?!! Это ж почти десять рублей! Целый капитал! За эти деньги можно, пожалуй, голубя купить, а если умеючи, так и не одного, а парочку…
И он так ясно представил себе двух маленьких сизых турманчиков, которые, ласкаясь и расправляя перышки, сидят у него на гребне крыши, что даже губами зачмокал и забормотал что-то вроде «гуль-гуль-гуль»…
Но тут его взял страх: а что если утильщик приедет, а его дома не будет? Это что же, — значит, прощай, голуби? Нет, нужно скорей кончать.