Том 3. Зеленый вертоград. Птицы в воздухе. Хоровод времен. Белый зодчий
Шрифт:
Цветы мои, светите
Лампадой лепестков.
Я вас кроплю мечтою,
Из крови сплел покров,
Я умер, вы живите,
Наш мир лишь вами нов.
Ушел в века с зарею,
Вернусь из тьмы веков,
Цветы мои, вы нити
Бессмертных жемчугов.
ЮЖНЫЙ КРЕСТ
No quema, sino da luz, este fue-
go del santo amor. Oh diremos que
quema у no quema!
Fray Diego de Estelta
He сжигает, а дает свет, этот
огонь
что сжигает и не сжигает!
Фраи Диэго де Эстелья
ЖЕРТВЕННЫЙ ЗВЕРЬ
Белорунный, сребролунный, из пещеры вышел зверь.
Тонкоструйный, златовейный, зажигай огонь теперь.
В старый хворост брызнул шорох, вспышек быстрых перебег.
Зверь пещерный, беспримерный, весь сияет, словно снег.
Златорогий, стройный, строгий, смерти ждет он не страшась.
Струйки-змейки, чародейки, вейтесь, пойте, стройте час.
Струнным строем час построен, час и миг и волшебство.
Снег разъялся, кровь красива, хворост ожил, жги его.
В старых ветках смерть устала спать и ждать, не бойся жечь.
Все, что пламень метко схватит, встанет, словно стяг и меч.
Златорунный, огневейный, красный, желтый бог Костер,
Жги нас, жги нас, как несчетных жег и сжег твой жаркий взор.
ЗАПОВЕДЬ
Не убивай. Не отнимай. Не соблазняй — несоблазненный.
Не завлекай в веселый гай, коль сам не взят тоской
бессонной.
Но если ты взлюбил мечты, как любим сердцем близость
Бога,
Иди, куда зовет звезда, и пусть ведет тебя дорога.
И пусть убьешь: Быть может, ложь, что ты убийца — убивая.
Ведь в битве есть восторг и честь, и есть призыв Родного
края.
И если взят чрез быстрый взгляд весь мир другой — души
плененной,
Возьми меня рукой огня, — блаженным буду я сожженный.
У РУЛЯ
Морским свеченьем горит волна,
Направо волны, налево вал,
Довеял ветер обрывок сна,
В котором разум давно дремал.
Тот сон — безвестность путей иных,
То сновиденье — о берегах,
Еще не спетый дрожащий стих,
Тот клад заветный, что в пеленах.
Я уплываю, так суждено,
Мгновенья пали, их не вернуть,
Увижу ль берег, увижу ль дно, —
На Ориона я правлю путь.
ОРИОН
Ориона, Ориона, Ориона три звезды
Я зову тройным зазывом над стремнинами воды.
Яркий пояс вышний Витязь, чуя с мраком бой, надел,
С троекратным упованьем расширяю свой предел.
Правя к Югу, веря Югу, бледный Север я люблю,
Но, лелея в сердце призрак, волю дал я кораблю.
Ориону,
Отдаю первоначальность, первый гимн весенний мой.
Витязь встанет, Витязь глянет, и еще за ночью ночь.
Сердце, слушай зовы света, и Судьбу свою пророчь.
Бури страшны — лишь для страха. Веря в звезды — дышет
грудь.
Орионом, Орионом, Орионом явлен путь.
СОЧЕТАНИЯ
Дальний Сириус дрожью объят, колыбелится, тянется свет.
Это — сказ, это — звук, это — сон, перекатная зыбь перезвона.
И как ровно горит перед ним, начертанье высоких побед,
Троезвездный размеренный звон, ослепительный систр
Ориона.
СВЕТОЧ ЮГА
С каждой ночью все направо содвигался Орион,
Каждой ночью был к иному звездным пеньем дух взнесен,
И в нежданный час однажды, над разбегом корабля,
Расцветился знак желанный, чьим огнем жива Земля.
Он земным владеет кругом, четырем велит ветрам,
В первый миг он нас встречает, в смертный час он светит
нам,
В разных ликах засвечаясь, был надеждой разных мест,
В Южном море он взнесенно воссиял как Южный Крест.
КОВЧЕГ ВЕЧЕРНИЙ
Луна взошла за Океаном
И светом нежит нас медвяным.
Корабль дрожит над мглой валов,
Ковчег вечерний, улей снов.
По вскипам зыбкого агата
Скользит мерцающее злато.
И я лечу, мечтой ночной,
Пчела-виденье, в Край родной.
ТАЙНОПИСЬ
Когда б тебя, с кем слит я в тайной цельности,
Мог каждый миг я — взор во взор — встречать,
Сверкали б мы в лазурной беспредельности,
Скрепив судьбу, как звездная печать.
И были б мы в причастии горения,
Вгнезденные в созвездие одно,
Дабы светить всем тем, чей путь — борение,
В ночных степях, где глухо и темно.
Когда б с тобой, с кем часто я в разлучности,
Мой рок меня светло сковал навек,
Звучали б мы псалмом вселенской звучности,
И пили б все от светловодных рек.
Все ж мнится мне, что, если здесь в мгновении
Так часто мы с тобой разлучены,
Двойной звездой, в грядущем вознесении,
Мы бросим в мир немеркнущие сны.
ТОЛЬКО ТЫ
Только ты меня можешь вести по путям,
Где горячая молния — там.
Только ты мне отрада, и правый мой суд,
Если обруч я выкую — тут.
Лишь одна есть рука, и в ночи, и средь дня,
Для горячего в беге коня.
Лишь один есть стрелец, что умеет в мету