Том 4. Одноэтажная Америка
Шрифт:
Юноша замахал руками.
– Нет, сразу видно, что вы из Нью-Йорка.
– А что? Такого негра, наверно, повесили бы?
– Думаю, что случилось бы что-нибудь в этом роде.
Молодой человек долго весело смеялся.
Этот разговор передан с совершенной точностью.
Не только здесь, но и в самом Нью-Йорке, о котором мальчик с Юга говорил с ужасом, почти невозможно увидеть негра в ресторане, кинематографе или церкви. Разве только в качестве официанта или швейцара. Мы видели в большом нью-йоркском зале «Карнеги-холл» на концерте негритянской певицы Мариан Андерсон сотню интеллигентных
Конечно, по американским законам, и в особенности в Нью-Йорке, негр имеет право сесть на любое место среди белых, пойти в «белый» кинематограф или «белый» ресторан. Но он сам никогда этого не сделает. Он слишком хорошо знает, чем кончаются такие эксперименты. Его, разумеется, не изобьют, как на Юге, но что его ближайшие соседи в большинстве случаев немедленно демонстративно выйдут, – это несомненно.
По закону, негры – свободные граждане Соединенных Штатов, но на Юге их под различными предлогами лишают права голоса, а в самом Вашингтоне, и не только в самом Вашингтоне, а в самом здании, где писались законы, произошел такой случай.
В конгресс от города Чикаго был избран негр по фамилии Деприст. К огорчению белых конгрессменов, он сидел рядом с ними на заседаниях палаты представителей. Но это еще не все. Этот черный человек со своим черным секретарем повадился ходить обедать в столовую конгресса. Его нельзя было выгнать, а на тихие демонстрации негр не обращал никакого внимания. В конце концов придумали прекрасный выход из положения – закрыли столовую. Совсем закрыли столовую конгресса для того только, чтобы негр не мог обедать вместе с белыми людьми.
– Вот, вот, сэры, – сказал мистер Адамс, когда, ссадив молодого человека из «ССС», мы ехали дальше, – я расскажу вам замечательную историю о моих друзьях с острова Тринидада. У меня там была знакомая американская семья. Она решила перебраться в Нью-Йорк. Я как раз должен был на год уехать из Нью-Йорка и решил сдать им на это время свою квартиру. Я отрекомендовал их хозяину дома и уехал. Когда я вернулся через год, хозяин набросился на меня чуть ли не с кулаками. «Это безобразие! – кричал он. – Я никогда не думал, что вы так подло меня подведете!» Я очень испугался и стал думать, не наделал ли я какой-нибудь беды. «Не понимаю, в чем я провинился?» – спросил я домовладельца. «Вы поселили в моем доме негров», – простонал хозяин. «Да позвольте, – говорю я, – я поселил у вас моих друзей с острова Тринидада. Это белые люди, такие, как мы с вами. Они прожили на острове тринадцать лет и теперь вернулись в Америку». – «Ах, зачем вы не сказали мне сразу, что ваши друзья жили на острове Тринидаде!
Я бы их ни за что к себе не пустил!» – «Что случилось?» – спросил я. «Случилось то, что все мои жильцы в один голос говорят про ваших друзей, будто в них есть примесь негритянской крови. Там есть бабушка, у нее чересчур курчавые волосы. Это установлено. Один жилец уже выехал. Остальные говорят, что если я не выселю этих негров, они нарушат контракт и уедут». Нет, серьезно, сэры, было бы глупо думать, что неграм в Нью-Йорке живется хорошо. Вот в нашем доме есть лифтер-негр – это другое дело.
В Северной Каролине стало холодно, а в Вирджинии еще холоднее.
– Стоп! Стоп! – закричал вдруг мистер Адамс.
Машина остановилась.
– Сэры! – торжественно сказал он. – Хотите знать, что такое Америка?
– Хотим, – ответили мы.
– В таком случае, смотрите.
И мистер Адамс указал рукой на плакат, который мы чуть было не проехали.
Мы увидели большую картину чрезвычайно трогательного содержания. Была изображена прелестная молодая мать типа Греты Гарбо с прелестной девочкой (типа Ширли Темпл) на руках. Позади стоял чудный ангел-хранитель с лицом голливудского кинолейтенанта и с большими крыльями.
– Нет, нет, – кричал мистер Адамс, – подпись! Подпись! Вы знаете, что говорит ангел-хранитель этой доброй маме? Он советует ей положить деньги в банк на имя ребенка. Ангел так добр, что даже объясняет, в какой именно банк следует положить деньги! Нет, серьезно, сэры, вы не хотите понять, что такое Америка.
Когда мы въезжали в Вашингтон, спидометр нашего кара показывал ровно десять тысяч миль.
Мы в последний раз крикнули «ура».
Глава 45
Американская демократия
В дождливый зимний день к берегам Англии причалил маленький грузовой пароход. По мокрым сходням на берег сошел человек без шапки. Одной рукой он поддерживал жену, а другой прижимал к себе ребенка. Со всех сторон на него набросились фотографы, кинооператоры и журналисты. Человек шел напролом, ни на кого не обращая внимания. Только усевшись в такси. Он оглянулся на следовавшую за ним толпу, и во взгляде его отразились ненависть и страх.
Этот человек бежал из Америки. Он покинул Америку ночью, когда страна спала, – обманув бдительность самых быстроногих репортеров из Нью-Йорка. Чтобы избежать преследования, он уехал не на комфортабельном пассажирском пароходе, а на старом дрянном грузовичке, где даже не было удобной каюты. И этот человек, покинувший свою родину, был счастлив, когда он очутился в чужой стране.
Это был Чарльз Линдберг, один из самых знаменитых людей на свете, а родиной его были Соединенные Штаты Америки, страна величайшей демократии, как это твердо считают американцы.
Всем, конечно, известно, каковы причины, приведшие Линдберга к необходимости совершить самый серьезный шаг в жизни человека – покинуть отечество. Оказалось, что Америка не в силах охранить неприкосновенность личности национального героя, не в силах отстоять его жилище от вторжения бандитов, не в силах охранить его семью.
Можно не сомневаться в том, что Линдберг любит Америку и что американцы обожают Линдберга. И если вчитаться в текст американской конституции, то легко обнаружить там величавые и справедливые пункты, казалось бы, обеспечивающие общее благо. И все-таки Линдберг бежал, а конституция в капиталистической стране есть лишь красивая бронзовая таблица или не менее красивый пергамент, хранящийся в сейфе законодательного учреждения.