Том 4. Поэмы 1835-1841
Шрифт:
Автограф не известен.
Текст «Стихотворений» 1840 г. отличается от первопечатного некоторой нивелировкой орфографии: «разделят» вместо «разделют» (стих 124), «ходят» вместо «ходют» (стих 159), «смотрят» вместо «смотрют» (стих 208), «нонече» вместо «нониче» (стих 235), «выйду» вместо «выду» (стих 305) и т. д. Эти разночтения в раздел вариантов не включены.
В «Стихотворениях М. Лермонтова» 1840 года поэма датирована 1837 годом. А. Н. Пыпин, со слов А. А. Краевского, писал: «„Песня“ была первое стихотворение, присланное Лермонтовым с Кавказа в 1837 г. Краевскому, издававшему тогда „Литературные прибавления“» (Соч. под ред. Ефремова, т. 1, 1873, стр. LI–LII). Возможно, что замысел «Песни» возник несколько раньше, так как А. П. Шан-Гирей в своих воспоминаниях относит создание
Опубликование поэмы встретило серьезные препятствия. Содержание произведения провозглашало право личности на свободу и независимость; под пером опального поэта эта идея звучала особенно остро. В начале 1838 года Лермонтов был возвращен из ссылки и переведен с Кавказа в Гродненский гусарский полк, стоявший в Новгороде. Краевский рассказывал Пыпину, что когда «Песня» была направлена в цензуру, то «цензор нашел совершенно невозможным делом напечатать стихотворение человека, только что сосланного на Кавказ за свой либерализм. Издатель „Прибавлений“ выручил стихотворение только тем, что обратился к Жуковскому, который был в великом восторге от стихотворения Лермонтова, находил, что его непременно надо печатать, и дал г. Краевскому письмо к министру народного просвещения. Уваров нашел, что цензор был прав в своих опасениях, но разрешил печатание на своей ответственности, не позволив, однако, ставить имени Лермонтова, которое было заменено случайными буквами» (Соч. под ред. Ефремова, т. 1, 1873, стр. LII).
Имеется обширная литература о происхождении сюжета, фольклорных источниках и художественных особенностях «Песни» (см. исследование М. Штокмара, подводящее итоги изучения этого произведения. — «Лит. наследство», т. 43–44, 1941, стр. 263–352). Сюжет и форма «Песни про царя Ивана Васильевича…» не восходят к какому-либо одному или нескольким определенным произведениям народного творчества и не повторяют их. Белинский высоко оценил поэму, с появлением которой «поэт вошел в царство народности как ее полный властелин и, проникнувшись ее духом, слившись с нею, он показал только свое родство с нею, а не тождество» (Белинский, т. 6, стр. 35). Стиль поэмы свидетельствует о близком знакомстве Лермонтова с фольклорным материалом. Самый образ Грозного Лермонтов воссоздает таким, как он сохранился в народно-поэтической традиции. В работах современных исследователей указывается на то, что созданию «Песни» много содействовала дружба Лермонтова с С. А. Раевским, который был «не только горячим поклонником народной поэзии, ценителем ее эстетических качеств, но и энтузиастом — собирателем памятников фольклора» («Лит. наследство», т. 45–46, 1948, стр. 316). На этот факт указывал и В. Х. Хохряков, записавший в своих тетрадях, что «по внушению Св. Аф. (т. е. Раевского, — Ред.), втягивавшего Лермонтова в нашу народность, Лермонтов написал, может быть, Песнь про купца Калашникова» (ИРЛИ, оп. 4, № 26, тетрадь 2, л. 8).
Белинский подчеркивал, что политический смысл поэмы «свидетельствует о состоянии духа поэта, недовольного современною действительностию и перенесшегося от нее в далекое прошедшее, чтоб там искать жизни, которой он не видит в настоящем» (там же, стр. 36).
«Песня про царя Ивана Васильевича» с ее противопоставлением проснувшейся чести горожанина «царской силе самовластия» содержала в себе для современников, по выражению А. В. Луначарского в статье «М. Ю. Лермонтов», «заряд гигантского мятежа» (А. В. Луначарский. Классики русской литературы, Гослитиздат, М., 1937, стр. 187).
Печатается по «Современнику» (1838, т. XI, № 3, отд. VIII, стр. 149–178), где появилась впервые под заглавием «Казначейша» и без подписи.
Автограф поэмы не сохранился; имеются лишь черновые наброски посвящения и двух строф (LI–LII) — ГИМ, ф. 445, 227а (тетрадь Чертковской библиотеки), лл. 43 и 63 об.
Поэма датируется по времени напечатания не позднее января 1838 года. Начало работы над ней относится к более раннему периоду — ко второй половине 1837 года. На это указывают слова:
О,Эти стихи могли быть написаны только до возвращения Лермонтова из ссылки с Кавказа, где он служил в драгунском полку («червонные ментики» были принадлежностью гусарских полков). В Петербург Лермонтов приехал в январе 1838 года. А. П. Шан-Гирей относит создание поэмы к еще более раннему периоду — «до 1837 года» (см. «Русск. обозрение», 1890, т. IV, стр. 738), что мало вероятно. Можно лишь предположить, что в поэме отразились впечатления Лермонтова от его посещения Тамбова в 1836 г., когда он заезжал туда, направляясь в Тарханы.
В письме к М. А. Лопухиной от 15 февраля 1838 года Лермонтов писал: «Я был у Жуковского и по его просьбе отнес ему „Тамбовскую казначейшу“; он понес ее к Вяземскому, чтобы прочесть вместе; им очень понравилось, напечатано будет в ближайшем номере „Современника“» (см. настоящее издание, т. VI).
Однако в «Современнике», где по цензурным соображениям в тексте всюду слово «Тамбов» было заменено буквой «Т…», из заглавия было изъято и слово «Тамбовская».
Поэма появилась в журнале с рядом цензурных пропусков. Восстановить пропущенные стихи, замененные в тексте «Современника» черточками, невозможно ввиду отсутствия рукописей поэмы.
В 1880 году П. А. Ефремов впервые восполнил стих 236, предложив следующее чтение: «Иль стал душою заговора» (см. Соч. под ред. Ефремова, т. 2, стр. 592; в предыдущих изданиях, редактировавшихся Ефремовым, этот стих не воспроизводился). Отсутствие какого-либо примечания и ссылки на источник, откуда взято это чтение, не дает возможности удостовериться в его подлинности и делает невозможным введение этого стиха в основной текст.
П. А. Висковатов предложил иное чтение стиха 236 и, кроме того, вставил еще несколько пропущенных стихов, ссылаясь на то, что эти вставки были якобы продиктованы ему А. П. Шан-Гиреем по памяти (см. Соч. под ред. Висковатова, т. 2, стр. 230). Это указание Висковатова нельзя считать вполне достоверным, и потому приводимые им вставки также не могут быть введены в основной текст. Ниже приводим вставленные Висковатовым стихи: 27. Там зданье лучшее острог… 180–182. У них! — О том причины скрыты; Но есть в Тамбове две кумы, У них, пожалуй, спросим мы. 227–228. И не смущен бы был и раем, Когда б попался и туда. 236. Чтоб от кнута избавить вора, 467. Увы! молясь иной святыне, 623–624. За злато совесть и закон Готов продать охотно он.
Кроме того, стих 215 Висковатов исправил следующим образом:
Он, спать ложась, привык не ведать —Возможно, что в тексте «Современника» действительно в этом стихе была допущена опечатка.
Текст поэмы, видимо, пострадал не только от вмешательства цензуры, но и от редакторской правки Жуковского, который, как передает П. А. Висковатов со слов А. А. Краевского, «некоторые стихи переделал и дал им другое значение, а кое-что выпустил» (Соч. под ред. Висковатова, т. 6, стр. 294).
Вероятно эти изменения были вызваны стремлением Жуковского приспособить поэму к цензурным требованиям.
Искажение текста поэмы возмутило Лермонтова. И. И. Панаев вспоминает, что однажды, после выхода в свет «Тамбовской казначейши», он застал у Краевского Лермонтова, который «держал тоненькую розовую книжечку „Современника“ в руке и покушался было разодрать ее, но г. Краевский не допустил его до этого. „Это чорт знает, что такое! позволительно ли делать такие вещи! — говорил Лермонтов, размахивая книжечкою… — Это ни на что не похоже!“. Он подсел к столу, взял толстый красный карандаш и на обертке „Современника“, где была напечатана его „Казначейша“, набросал какую-то карикатуру» (И. И. Панаев. Литературные воспоминания. Гослитиздат, 1950, стр. 135).