Том 4
Шрифт:
И старый Брудегам быстро вышел из комнаты, оставив открытой дверь.
— О Боже милостивый! — всхлипнула Матильда, вытирая концом передника глаза. — Простите моему старику его грубые слова! Он бешеный человек и очень огорчен, что наш Теодорих не сделался кузнецом, а стал усмирителем жителей того края. Вот, пожалуйста, возьмите от меня на нужды церкви.
— Бог милостив! Он наставит неразумного. Благодарю за ваше подаяние!
В Риге, на верхней площадке высокой каменной башни с четырьмя узкими бойницами, выходящими на четыре стороны света, собралась
— Я говорил не раз и повторяю снова: вам предстоит биться безжалостно и неуклонно с неверными язычниками — леттами, ливами и литовцами, и с особенно сильным врагом — русскими еретиками. Вам надо биться за славу германского имени, продвинуть на восток грозный германский кулак и так им ударить, чтобы раздавить всех, кто осмелится стать у нас на пути. Истребляйте всех встречных, как сорную траву, как бурьян, и вы заслужите этим бессмертную славу. Ведь тем, кто падет в битве, предстоит светлое райское блаженство и царствие небесное. А победители получат и собственные замки, и усадьбы, и покорных рабов, скот и коней. Но все богатства сперва надо завоевать. И мы всего добьемся своим мечом. Непобедимая грозная Германия превыше всего!
60
Магистр, или мейстер, — избранный глава военно-монашеского ордена.
— Непобедимая грозная Германия превыше всего! — воскликнули высокомерные рыцари и подняли кверху правую руку, сжав ее в кулак.
— В вашей руке, сильной, как наша воля, — непобедимый немецкий меч. Переверните его! Разве рукоять меча не похожа на крест Господень? Ужасом и беспощадной твердостью вы должны опрокинуть всех, кто сопротивляется святому кресту, всех, кто не покоряется слову католического главы, римского папы. Сам великий Господь, покровитель непобедимых германцев, всегда будет с нами. Он с облаков благословляет наши несокрушимые отряды. Вам он принесет победы, богатство и бессмертную славу. Клянитесь, что ваша рука не дрогнет, что ваше сердце не поколеблется, что вы будете поражать врагов, как архангел Господень, как святой Гавриил!
Рыцари поднимали мечи рукоятками вверх и кричали:
— Клянемся светлым, могучим крестом Господним!
— Посмотрите на новый город Ригу, весь построенный руками покоренных нами лесных дикарей. Видите эти каменные дома? Видите наверху, под каждой крышей, на прочной балке приделан надежный блок? По нему поднимаются на чердаки наших домов товары, привезенные из Германии, изготовленные германскими руками, но на этих же канатах будут повешены все упрямые враги германцев. Мы разобьем и уничтожим самые для нас опасные сильные русские полки и затем пойдем все дальше и дальше на восток, до Пскова и Новгорода, покоряя новые земли для водворения нашей власти и величия.
— Да здравствует великая Германия!
— Вы, начальники отдельных отрядов, держите своих покоренных в таком ужасе, чтобы
Магистр обратился к молодому дозорному воину, стоявшему на выступе бойницы и отвернувшемуся в сторону остроконечных красных черепичных крыш, над которыми реяли стаи белых голубей:
— Эй ты, Теодорих Брудегам! Слышал ли ты, что я говорил?
Воин выпрямился, сдвинул ноги в высоких желтых сапогах и, откинув в сторону руку, сжимавшую копье, громко отчеканил:
— Слышал и запомнил, мой благородный начальник!
— А понял ли ты, что такое германская слава?
— Слава? Наша германская слава — это тяжелый германский кулак, который ударит по башке каждого встречного, это наша цепкая рука, которая сжала горло летта или лива и душит его, чтобы тот стал на колени!
Магистр и рыцари расхохотались:
— Он не такой простак, наш Брудегам, как кажется, и он отлично понял, что такое германская рыцарская слава!
В июне 1241 года много народу собралось на берегу многоводной реки Двины, где немецкие надменные меченосцы выстроили грозную каменную крепость Ригу. Конечно, немецкие рыцари строили крепость не своими руками: ни один меченосец не принес для постройки города ни одного камня. Но их усердие к латинской вере проявлялось в том, что рыцарские отряды постоянно объезжали и ближние, и дальние поселки леттских и ливских «дикарей» и требовали, чтобы каждые четыре избы присылали в Ригу одного рабочего для постройки крепости и храма Божьего.
— А кто будет кормить рабочего и платить ему?
— Кто? Ясно: ведь один рабочий является от четырех «дымов», они и должны его содержать, кормить и даже платить, если у них на это явится охота.
Старики, всегда самые упрямые, объясняли немцам:
— А на что нам немецкий храм Божий? Мы до сих пор обходились без вашего небесного Бога. У нас имеются свои, старые, испытанные боги, и с ними мы жили привольно и беззаботно. А ваш германский Бог злой, и он идет против наших добрых старых богов.
— Не болтайте вздора! Теперь у вас явились новые заботы: вы будете точно исполнять все, что мы вам прикажем. Мы ведь тоже не только свою волю исполняем: нам приказывают наш германский император и великий глава нашей церкви — святой отец, живущий в столице всего мира — городе Риме. А папа — безгрешный толкователь воли Божьей и заместитель Бога на земле.
Леттские старики упрямо продолжали спорить:
— Мы-то хорошо знаем волю Божью, а откуда ваш папа может ее знать? Где живет ваш Бог?
— Как ты смеешь, старая глупая голова, так непочтительно говорить о всемогущем Боге! Он живет на небе, за облаками, и оттуда наблюдает за всем миром и управляет им. Тебя мы накажем за дерзкие речи!
— Вы сами должны понять, — отвечали леттские старики, — как далек от вас Бог и как нелегко вашему папе беседовать с ним. Надо лезть за облака, а туда и не всякая ворона долетит. У нас же боги близко, около нашей деревни, стоят под елями в лесу. Мы шепчем им наши просьбы на ухо, мажем их губы маслом, сметаной или творогом, и боги с нами не спорят, а нам всегда помогают.