Том 5. Лесная капель. Кладовая солнца
Шрифт:
При большой протяженности РСФСР и обилию природных богатств мы для наших практических целей можем пользоваться понятием природы в том смысле, что природа является великим складом материалов нашего советского хозяйства. Всероссийское общество охраны природы за время своего существования, при участии авторитетных лиц, выработало целую сеть культурных мероприятий, рассчитанных в осуществлении своем на многие годы.
По целому ряду причин, однако, мы не можем эти мероприятия взять и целиком перенести на Московскую область. Паша область имеет такие особенности, которые всему нашему Московскому отделению создают совсем иное лицо и требуют
Самой главной особенностью нашего отделения является необходимость включить в свою деятельность охрану природы города Москвы. Но включение природы столицы в круг забот нашего Общества чрезвычайно расширяет кругозор деятелей по охране природы. Москва, это и я еще помню, и об этом я еще когда-то писал, была воистину городом певчих птиц. Много-много, бывало, переловят и выпустят мальчишки щеглов в поисках замечательного певца щегла-турлукана, и все эти замеченные птички, выпускаемые на волю, бывало, продолжают жить тут же на бульварах или в садах. Куда теперь делось все это певчее богатство? Куда девались эти любители птичьего пенья, эти самой природой воспитанные ее охранители? Последних воробьев мальчики наши сейчас добивают из рогаток.
Здоровье детской души очень много зависит от разумного общения детей с животными и растениями. Очень много значит, что дети сами им помогают жить и расти. Посмотрите же на эти сады, скверы, о которых так много теперь заботится правительство: как безобразно обращаются с ними дети! Нет никакого сомнения, что в Москве первым предметом охраны природы должно сделаться физическое и нравственное здоровье детей. Москва дает нам эту великую задачу, и, распространяя наше внимание на область, мы скоро увидим, что от этой задачи нам и в области не удастся уйти.
В Московской области, исторически так далеко ушедшей вперед в отношении культурных навыков населения, самые агрегаты, составляющие понятие природы, выступают в ином освещении, чем повсюду. Возьмем для примера дикое дерево, подлежащее в Московском районе особой охране.
Вот мой знакомый дачный поселок, в котором за советское время определился неизвестный в прежнее мое время тип «мичуринца». Этот садовник-мичуринец ограничил свое внимание к природе рамками своего забора и в этом ограничении обрел свою особую силу. Мичуринство – это новое истинно культурное явление, вошедшее в наш быт у всех на глазах.
И вот у такого мичуринца среди его сада-огорода стоит охраняемая горсоветом огромная дикая сосна, огромный насос, выпускающий в воздух напрасно половину влаги всего владения мичуринца. Вполне понятно, что представитель новой культуры вступает в борьбу с диким деревом. Понемногу, незаметно он подрубает нижние сучья, потом все выше и выше, пока, наконец, сосна не превращается в подобие пальмы. Тогда он принимается за корни и ножовкой под землею подпиливает связи дерева с землей. При первой буре дерево валится, разрывая провода, разрушая заборы. Но через несколько часов являются от горсовета могильщики, и последний из могикан увозится. И так дачный поселок мало-помалу освобождается от дикого леса, выходит из него со своими садами и огородами.
Таков характер всей нашей работы по охране природы в Московской области. В Обществе Всероссийском, в законе, действующем на огромные пространства, дикое дерево пли вообще охраняется, или вообще рубится: охранять – так охранять, рубить –
Я теряюсь, просто даже не знаю, куда мне отнести в смысле охраны природы работы художников: Левитана, Кончаловского, Поленова. Эти художники создали особую, подмосковную природу, или, может быть, это московская природа их создала? Множество москвичей теперь смотрят на эту подмосковную природу глазами художников, и так выходит, что охрана Третьяковской галереи есть тоже дело охраны природы.
А то вот, я помню, в каком-то из Тишинских переулков живет замечательный управдом, за много лет создавший вместе с детьми этого дома двор-парк. Стен в этом дворе не видишь: они закрыты деревьями. Особенно весной, когда тополя распускаются, блестящие, яркие, ароматные почки в условиях города вызывают в душе необычайное волнение; но к этому надо прибавить, что за парком ухаживают сами дети, что игры детей находятся в полной гармонии с жизнью парка и что такое чудо в деле охраны природы мог сделать один-единственный человек – страстный любитель природы – управдом.
Я бы мог привести здесь множество примеров чрезвычайной готовности детской души идти навстречу делу охраны природы. Вот помню тоже, один энтузиаст вздумал с помощью беспризорников создать подвижной зоопарк. Я видел этот парк десять лет тому назад в Филях, у них были там разные животные – от белой мышки, кажется, до небольшого льва. Но особенно привлек мое внимание черный козел с хорошей расчесанной шерстью. За этим козлом ухаживал один мальчик-сирота, нашедший в уходе за этим козлом подобие дома. Этот зоопарк сколько-то лет странствовал по нашей стране и, как многие такие начинания, порожденные личной инициативой, затерялся и был забыт.
Нет, однако, никакого сомнения в том, что в душе ребенка существует отличная и великая сила, которой мы могли бы воспользоваться с большим успехом для дела охраны природы. В прежнее время мы частично пользовались этой силой в деле воспитания в наших детях чувства природы через охоту. Принципом этого воспитания было устранение от детей влияния той принудительной добродетели, которой мучили нас в свое время в гимназиях. Вместе с охотой в нас вливалось чувство полнейшей свободы, которая потом без всякого принуждения приводила нас к добродетели охраны природы.
При таком методе воспитания русская культура создала особую природу натуралистов – охранителей природы, из которых довольно назвать хотя бы одного только Пржевальского. Не могу сказать, чтобы они и сейчас перевелись. Я могу назвать десятки имен людей той же породы, в ком честное и самоотверженное дело служения охране природы вышло именно из чувства охотника с его диалектикой: чтобы охотиться, нужно сохранять размножение дичи.
Так не пора ли нам наконец, опираясь на все эти примеры, сделать окончательный вывод в отношении определения точки зрения, с которой мы будем смотреть, приступая к делу охраны природы в Москве и Московской области. Для Всероссийского общества мы уже определили. С этой точки зрения природа, подлежащая нашей охране, является нам как некое великое данное, склад богатств, полезных нашему хозяйству. Та же самая точка зрения, конечно, остается и для деятелей Московского отделения Общества: мы немало имеем и тут богатств и так же хозяйственно должны ими пользоваться.