Том 5. Рудин. Повести и рассказы 1853-1857

Тургенев Иван Сергеевич

Тургенев познакомился с Грановским в Петербурге в 1835 г., затем общался с ним в Берлине зимою 1839 г. (см. наст. том, с. 327). Письма Тургенева к Грановскому свидетельствуют о глубоком уважении будущего писателя к начинавшему в то время профессорскую деятельность ученому. Тургенев уважал Грановского не только за его обширную эрудицию в области истории и литературы, но и за его убеждения, которые сам разделял. В письме к А. А. Бакунину, отправленном 4 (16) февраля 1843 г. в атмосфере начинавшейся полемики между «славянофилами» (жившими главным образом в Москве) и «западниками» Тургенев писал: «Всем москвичам (исключая Грановского и Елагиных) скажите, что в них ни на грош нет толку». В письмах 50-х годов Тургенев постоянно передавал приветы Грановскому, спрашивал его мнение о своих произведениях (о «Постоялом дворе» и о первой части романа «Два поколения»). С личностью Грановского у Тургенева было связано представление о лучших деятелях эпохи 1840-х годов. В речи, произнесенной 6 марта 1879 г. в Москве, Тургенев взывал к появлению новых Грановских и новых Белинских. Назвав Белинского

и Грановского «либералами», Тургенев пояснил, что «когда еще помину не было о политической жизни, слово „либерал“ означало протест против всего темного и притеснительного, означало уважение к науке и образованию, любовь к поэзии и художеству и наконец — пуще всего — означало любовь к народу, который, находясь еще под гнетом крепостного бесправия, нуждался в деятельной помощи своих счастливых сынов». В романе «Накануне» имя Грановского с большим уважением упомянуто Берсеневым (глава IV). Он говорит Елене: «Какое же может быть лучшее призвание? Подумайте, пойти по следам Тимофея Николаевича… Одна мысль о подобной деятельности наполняет меня радостью и смущением». Статья Тургенева не была единственным некрологом Грановского. В «Отечественных записках» (1855, № 11, отд. II) появились воспоминания о нем его ученика, писателя и профессора П. Н. Кудрявцева; в течение октября и ноября несколько некрологов было напечатано в газетах. По поводу статьи в «Московских ведомостях» (1855, № 122, 11 октября ст. ст.) Тургенев писал С. Т. Аксакову: «Вы, наверное, заметили в „Московских ведомостях“ статью о Грановском, подписанную: Студент ***. Превосходная вещь — желал бы я знать, кто этот студент». Статья, о которой говорил Тургенев, называется «Два слова ученика о наставнике»; автором ее был H. M. Павлов (включена им в сборник его статей «Наше переходное время». М., 1888, с. 465–467). В «Санкт-Петербургских ведомостях» статья о Грановском была напечатана 19 ноября ст. ст. 1855 г. На страницах тех же «Санкт-Петербургских ведомостей» упомянута была статья Тургенева о Грановском и сказано, что «Два слова о Грановском» «проникнуты теплым чувством и глубоким уважением к покойнику» (1855, № 264, 1 декабря). В «Библиотеке для чтения» некролог Грановского был напечатан в декабрьской книжке журнала. Его автор — Алексей Рыжов.

«Auch die Todten sollen leben». — Стих из последней строфы гимна Шиллера «К Радости» (1785) в журнальном варианте (Талия, 1786, № 2). Впоследствии автор всю эту строфу исключил. См.: Schillers Werke. Hrsg. von H. Kurz. Kritisch durchgesehene Ausgabe mit Beif"ugung aller Lesarten. Leipzig, o. J., Bd. 1, S. 143. (Сообщено Р. Ю. Данилевским.)

…о Грановском будет написано много… — В ближайшие годы после смерти Т. Н. Грановского ему были посвящены следующие работы: СоловьевС. Т. Н. Грановский. — В кн.: Речи, некролог и отчет, произнесенные в торжественном собрании Московского университета. М., 1856; КудрявцевП. Детство и юность Грановского ( Рус Вестн, 1858, № 11, кн. I); СтанкевичА. В. Т. Н. Грановский. Биографический очерк. М., 1869. Герцен в «Былом и думах» посвятил Т. Н. Грановскому специальную главу под названием «На могиле друга». Характеризуя общественное и научное значение деятельности Грановского в условиях «тяжелой эпохи», когда «вместо науки преподавали теорию рабства», Герцен писал: «…встречая Грановского на кафедре, становилось легче на душе. „Не всё еще погибло, если он продолжает свою речь“, — думал каждый и свободнее дышал» (Герцен,т. IX, с. 122).

Особое место среди работ, посвященных Грановскому, заняла состоящая из двух частей статья В. В. Григорьева «Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве» (Рус беседа,1855, т. III; 1856, Т. IV). Автор этой статьи ставил под сомнение ученые заслуги Т. Н. Грановского и писал, что не находит в его работах «самостоятельности, тем менее оригинальности мысли» (Рус беседа,1856, т. IV. Смесь, с. 57). Статья В. В. Григорьева, напечатанная в славянофильском органе, вызвала резкую отповедь К. Д. Кавелина. Его памфлет под названием «Слуга, современный физиологический очерк» зло высмеивал В. В. Григорьева (Рус Вестн,1857, № 3, кн. 2). Не исключена возможность, что с В. В. Григорьевым полемизировал и Чернышевский в рецензии на первый том сочинений Т. Н. Грановского. В этой рецензии Чернышевский назвал Грановского «одним из первых историков» XIX века, «ученым, который был не ниже знаменитейших европейских историков» (Чернышевский,т. III, с. 355). Б. Н. Чичерин считал, что спор о научных заслугах Грановского был одним из проявлений общих разногласий между славянофилами и западниками (см.: Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Москва сороковых годов. М., 1929, с. 267–269).

…на учениках его… — Учениками Грановского считались, в частности, П. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, Б. Н. Чичерин, И. К. Бабст и др.

…он был старше меня… — Грановский был старше Тургенева на пять лет (родился 9 (21) марта 1813 г.).

…старинной немецкой легенды… — Очевидно, Тургенев имеет в виду рассказ «Как доктор Фауст путешествовал по звездам», содержащийся в немецкой народной книге о Фаусте, изданной впервые в 1587 г. во Франкфурте-на-Майне под названием: «Historia von D. Johann Fausten, dem weitbeschreyten Zauberer und Schwarzk"unstler…» (ср.: ЖирмунскийВ.

М. Легенда о докторе Фаусте. 2-е изд. М., 1978, с. 62–64).

…собрание стихотворений одного поэта… — Речь идет о сборнике стихотворений В. Г. Бенедиктова, вышедшем в 1835 г. В письме к Л. Н. Толстому от 16 (28) декабря 1856 г. Тургенев писал: «Кстати, знаете ли Вы, что я <…> плакал, обнявшись с Грановским, над книжкою стихов Бенедиктова».

«Ничто человеческое мне не чуждо»… — Пословица, восходящая к выражению, содержащемуся в комедии римского писателя Теренция (ок. 185–159 до н. э.) «Самоистязатель» (I, 1, 25). Там: «Homo sum: humani nihil a me alienum puto» (Я человек, ничто человеческое не считаю себе чуждым).

…подружился с Н. В. Станкевичем — часть его духа перешла на него. — См. <Воспоминания о Н. В. Станкевиче> и примеч. к ним (наст. том, с. 360 и 537). Об огромном влиянии, которое оказал на Грановского Станкевич, писал впоследствии в «Былом и думах» Герцен (см.: Герцен,т. IX, с. 121–122).

Разгадка этой тайны — если не в систему, так в дугу. — В статье-рецензии на первый том сочинений Грановского (Совр,1856, № 6) Чернышевский писал, что задача русских ученых состоит прежде всего в полном усвоении результатов, «которых уже достигла наука», в целях просвещения. Грановский, с точки зрения Чернышевского, «понимал это и служил не личной своей ученой славе, а обществу» (Чернышевский,т. III, с. 350). Признавая глубокие и обширные познания Грановского, оригинальность его исторических работ, ставящих русского ученого в один ряд со знаменитейшими европейскими учеными, Чернышевский утверждал, что истинное значение Грановского, как и всякого другого ученого в русском обществе, состояло в посредничестве между наукою и обществом. Чернышевский видел заслугу Грановского в том, что он имел «могущественное влияние на пробуждение у нас сочувствия к высшим человеческим интересам» и «для очень многих людей, которые, отчасти благодаря его влиянию, приобрели право на признательность общества, он был авторитетом добра и истины» (там же, с. 353). Грановский, по мнению Чернышевского, «несомненно был великим ученым и исполнил всё, к чему призывал его долг ученого» (там же).

<Предисловие к изданию «Повестей и рассказов»>

Впервые опубликовано: Т, Соч, 1856,ч. 1, с. III (вкладная), с подписью: И. Т.

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения,т. XII, с. 276.

Автограф неизвестен.

Печатается по тексту первой публикации.

Датировано мартом 1856 г.

Закончив в декабре 1854 г. работу над «Перепиской», Тургенев на обороте 20 листа рукописи выписал 14 названий повестей и рассказов, не вошедших в первое отдельное издание «Записок охотника» (1852), а именно:

Андрей Колосов Два приятеля Три портрета Муму Петушков Затишье Жид Переписка Бретёр …..Ф. — Дневник лишнего человека О соловьях Три встречи Поездка в Полесье

За исключением «Поездки в Полесье», опубликованной впервые только в 1857 г., и произведения, озаглавленного «…Ф. — », все остальные названные Тургеневым повести и рассказы вошли в издание 1856 г. Таким образом можно считать, что замысел издания «Повестей и рассказов» у Тургенева возник еще в 1854 г. Приведенный выше перечень — предварительная программа издания; окончательный состав «Повестей и рассказов» определился только осенью 1856 г., когда вышли в свет «Яков Пасынков», «Рудин», «Переписка» и «Фауст».

Тургенев избрал в издании хронологический принцип расположения произведений: Часть первая.I. Андрей Колосов. II Бретёр. III. Три портрета. IV. Жид. V. Петушков. VI. Дневник лишнего человека. VII. Три встречи. Часть вторая.VIII. Разговор на большой дороге. IX. Муму. X. Постоялый двор. XI. О соловьях. XII. Два приятеля. XIII. Затишье. Часть третья.XIV. Переписка. XV. Яков Пасынков. XVI. Рудин. XVII. Фауст. Деление на три части, очевидно, предложили издатели. Так, Д. Я. Колбасин писал 28 сентября (10 октября) 1856 г. Тургеневу: «„Повести“ Ваши печатаются в 3-х частях и две уже готовы. 1-я начинается „Андреем Колосовым“ и кончается „Тремя встречами“. 2-я начинается „Разговором на б<ольшой> дороге“ и кончается „Затишьем“, а 3-я начинается „Перепискою“» (Tu круг Совр,с. 268).

Право на издание «Повестей и рассказов» приобрел у Тургенева П. В. Анненков, о чем он рассказал впоследствии в письме к М. М. Стасюлевичу от 14 (26) ноября 1883 г.: «Действительно, — писал Анненков, — я издал в 1856 г. рассказы Тургенева, а случилось это почти смешно, именно в Английском клубе, после обеда. Тургенев передавал мне, что покойный Алексей Толстой предлагал ему издание тогда существовавших повестей Ив. Серг., но без „Записок охотника“, подаренных Кетчеру <…> — Сколько же вам предлагает Толстой? — спросил я Тургенева. — Пять тысяч, — отвечает он, — да это новое одолжение с его стороны, а мне бы не хотелось еще эксплуатировать его — я ему и так много обязан. <…> Я бы за половину отдал. — За половину всякий возьмет, начиная с меня, — заметил я. — Ну, так и берите, — вдруг брякнул Тургенев, к великому моему изумлению. Так я и сделался первым его издателем» (Стасюлевич,т. III, с. 422).