Том 6. Письма

Есенин Сергей Александрович

Дошли до того, что Ходасевич стал первоклассным поэтом. ~ Сам Белый его заметил…— Недоброжелательная окраска этих слов, скорее всего, вызвана тем, что в статье А. Белого с апологетическим названием «Рембрандтова правда наших дней» Есенин оказался среди поэтов, предпочтение перед которыми было отдано Ходасевичу:

«…недавно испытывал редкую радость я: слушал стихи <…>. Стихи принадлежали поэту не новому, — и поэту без пестроты оперения — просто поэту. В поэте жила одна нота, которая переживает новейшее,ибо новейшеене выживает, новейшеепри появлении самоновейшегостарится; да, пятнадцать уж лет как господствует в поэзии спорт; самоновейшеевытесняет новейшее; и поэту, которому

не пришлось быть новейшимсначала, не уделяли внимания; некогда было заняться им: не до него — Маяковский „ штанил“ в облаках преталантливо; и отелился Есенин на небе — талантливо, что говорить; Клюев <…> развел баобабы на севере так преталантливо, почти гениально, что нам не было время <так!> вдуматься в безбаобабныестроки простого поэта, в котором правдивость, стыдливость и скромная гордость как будто нарочно себя отстраняют от конкурса на лавровый венок. И вот — диво: лавровый венок — сам собою на нем точно вырос <…>.

Он <Ходасевич>, стоя на месте и не стремясь в новизны, углублял и чеканил гравюрою неколоритные строчки, казалось бы… до классицизма, до стилизации? Нет: до последней черты правдивейшего отношения к себе, как к поэту <…>.

Про Ходасевича говорят: „Да, и он поэт тоже“… И хочется крикнуть: „Не тоже, а поэт Божьей милостью, единственный в своем роде“» (журн. «Записки мечтателей», Пб., 1922, № 5, с. 136, 137, 139; выделено автором).

… и, в Германию отъезжая, благословил. — Ср. с пушкинским: «Старик Державин нас заметил / / И, в гроб сходя, благословил» («Евгений Онегин», гл. 8, строфа II — Пушкин 1917, стб. 759). Белый выехал в Берлин из Москвы 20 окт. 1921 г. («Андрей Белый: Хронологическая канва жизни и творчества / Сост. А. В. Лавров». — В кн. А. В. Лаврова «Андрей Белый в 1900-е годы», М., 1995, с. 319).

Рогачевские и Сакулины…— Употребление имен В. Л. Львова-Рогачевского и П. Н. Сакулина — ведущих литературных критиков-марксистов тех лет — в собирательном смысле (ср. со словами «какой-нибудь эго-мережковский» в п. 82, с. 95 наст. тома).

… видишь алжирского бея с шишкой под носом…— Образ из «Записок сумасшедшего» Гоголя, возникавший и в более раннем (неотправленном) письме Есенина Иванову-Разумнику (май 1921 г.); см. с. 126 наст. тома.

Нравы ~ миргородские ~ вбежит свинья ~ документ съест ~ бекеши сосмушками. — Подчеркнутые переклички с гоголевской «Повестью о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (1834); соответствующие места см.: Гоголь I, с. 312, 291.

Хочется куда-нибудь уехать, да и уехать некуда. — Вскоре такая возможность открылась: 17 марта 1922 г. Есенин обратился с заявлением на имя народного комиссара по просвещению с просьбой ходатайствовать о выдаче ему заграничного паспорта для поездки в Берлин «по делу издания книг» (Письма, 108; наст. изд., т. 7, кн. 2). Просьба была удовлетворена, и 10 мая 1922 г. поэт выехал из России вместе с А. Дункан. См. также коммент. к п. 117.

… перечитывал «Серебряного голубя». — Речь идет о книге А. Белого «Серебряный голубь» (М.: Скорпион, 1910), имевшей в этом издании подзаголовок — «Повесть в 7-ми главах».

… стали ходить ибеспокоить разные бездельники, вплоть до Рукавишникова. — И. С. Рукавишников и Есенин познакомились после переезда Есенина из Петрограда в Москву: оба они были среди членов и гостей «Дворца искусств», подписавших 27 марта 1919 г. приветственный адрес М. Горькому в связи с его 50-летием (Музей-квартира А. М. Горького в Москве). 28 апр. 1919 г. Есенин подал во «Дворец искусств», возглавлявшийся Рукавишниковым, заявление с просьбой о вступлении в эту организацию (наст. изд., т. 7, кн. 2). Одно из публичных выступлений Есенина во «Дворце искусств» состоялось 1 мая 1919 г. на вечере поэтов, посвященном «Празднику труда» («Вечерние известия Московского совета рабочих и красноармейских депутатов», 1919, 3 мая, № 231).

… внутри назрела снова большая вещь. — И. И. Старцев — один из свидетелей реализации начального этапа этого замысла Есенина — писал: «Есенин долго готовился к поэме „Страна негодяев“, всесторонне обдумывая сюжет и порядок событий в ней. Мысль о написании этой поэмы появилась у него тотчас же по выходе „Пугачева“. По первоначальному замыслу поэма должна была широко охватить революционные события в России с героическими эпизодами гражданской войны. Главными действующими лицами в поэме должны были быть Ленин, Махно и бунтующие мужики на фоне хозяйственной разрухи, голода, холода и прочих „кризисов“ первых годов революции. Он мне читал тогда же набросанное вчерне вступление к этой поэме: приезд автора в глухую провинцию метельной ночью на постоялый двор, но аналогичное по схеме начало в „Пугачеве“ его смущало, и он этот отрывок вскоре уничтожил. От этого отрывка осталось

у меня в памяти сравнение поэта с синицей, которая хвасталась, но море не зажгла. Обдумывая поэму, он опасался впасть в отвлеченность, намереваясь подойти конкретно и вплотную к описываемым событиям. Ссылаясь на „Двенадцать“ Блока, он говорил о том, как легко надорваться над простой с первого взгляда и космической по существу темой. Поэму эту он так и не написал в ту зиму <1921–1922 гг.> и только уже по возвращении из-за границы читал из нее один отрывок. Первоначальный замысел этой поэмы у него разбрелся по отдельным вещам: „Гуляй-поле“ и „Страна негодяев“ в существующем тексте» (Восп., 1, 414).

… пришлю ~ несколько стихотворений. — Было ли выполнено это намерение, установить не удалось — в сохранившейся части архива Иванова-Разумника (ИРЛИ) ни одного есенинского стихотворения, написанного рукой автора, нет.

Об Арс<ении> Авраамовея слышал ~ что сегодня он в Темир-Хан-Шуре, а завтра ~ в Баку. — Очевидно, это ответ на вопрос Иванова-Разумника, заданный именно Есенину потому, что А. Авраамов в то время сотрудничал с имажинистами. Подпись Авраамова стояла, в частности, под текстом листовки-обращения «Имажинисты всех стран, соединяйтесь!..» (наст. изд., т. 7, кн. 2). Издательством «Имажинисты» была выпущена его книга «Воплощение: Есенин — Мариенгоф» (М., 1921). В том же году его имя значилось в списке научной экспедиции Российской Академии Наук, посланной на Кавказ «с целью изучения племенного состава, языков, быта и народного творчества горских народностей» (ГАРФ, ф. 2307, оп. 2, ед. хр. 27, л. 100). Как музыкальный фольклорист, Авраамов собирал материалы для акустического изучения музыкальных ладов кавказских народов не только в 1921–1922 гг., но и в последующие годы, путешествуя с этой целью по всему Кавказу; о некоторых его тогдашних маршрутах и говорит здесь Есенин. Темир-Хан-Шура (с 1922 г. — Буйнакск) — населенный пункт в Дагестане.

Привет Варваре Николаевне и детям. — Т. е. В. Н., Л. Р. и И. Р. Ивановым, членам семьи адресата.

115. С. Т. Григорьеву. 6 марта 1922 г. (с. 134). — Есенин 6 (1980), с.116.

Печатается по копии рукой С. А. Толстой-Есениной (ГЛМ).

… проведите еще 100 экз<емпляров> «Пугачева». — Среди многочисленных книг адресата письма есть две книги, выпущенные имажинистами, — «Образ Коненкова» (М., 1921) и «Пророки и предтечи последнего завета: Имажинисты Есенин, Кусиков, Мариенгоф» ([М.]: СААВ, [1921]). Содержание этих сочинений свидетельствует о довольно близком знакомстве их автора с Есениным и его сотоварищами по группе. Но в том же 1921 г. Григорьев становится, по его собственным словам, «красным купцом», заняв должность доверенного «междуведомственного универсального магазина» (МУМ), вскоре преобразованного в ГУМ. В этом магазине он ведал книжной частью, будучи заведующим книжным и писчебумажным магазином ГУМа вплоть до осени 1922 г. (сведения — из автобиографии адресата: РГАЛИ, ф. С. Т. Григорьева). В комментируемом письме Есенин, очевидно, обращается к Григорьеву не как к литератору, а как к книготорговцу, с просьбой — выплатить деньги за свои книги, оформив их, скажем, как проданные через магазин, которым тот ведал. Выполнил ли Григорьев просьбу поэта — неизвестно.

116. Е. А. Есениной. 25 апреля 1922 г. (с. 134). — Журн. «Октябрь», М., 1958, № 5, май, с. 189 (в статье В. Белоусова «Сергей Есенин за границей: (Новые материалы к биографии)» (частично); Есенин 5 (1962), с. 154 (полностью).

Печатается по автографу (РГБ).

… перед отъездом…— Имеется в виду отъезд за границу. Подробнее об этом — в коммент. к п. 117.

117. А. Б. Кусикову. До 5 мая 1922 г. (с. 134). — Есенин 5 (1962), с. 154.

Печатается по автографу (РГАЛИ), являвшемуся исходным текстом телеграммы. Эта телеграмма была отправлена; об изложении ее содержания в печати см. реальный коммент.

Датируется по фразе «Пятого мая выезжаю», причем «Пятого мая» вписано рукой неустановленного лица вместо зачеркнутого: «В пятницу». 5 мая 1922 г. действительно приходилось на пятницу. Поскольку адресат получил телеграмму именно со словами «пятого мая» (см. ниже), в ее основном тексте они сохранены.

Пятого мая выезжаю. — 17 марта 1922 г. Есенин в заявлении на имя А. В. Луначарского просил его «ходатайства перед Наркоминоделом о выдаче <…> заграничного паспорта для поездки на трехмесячный срок в Берлин» (Письма, 108). 3 апр. постановлением комиссии по рассмотрению заграничных командировок поэту разрешена поездка в Германию сроком на 3 месяца (Есенин 6 (1980), с. 453). 21 апр. Наркомпрос, сообщая в НКИД о командировании Есенина в Германию, «просит выдать ему заграничный паспорт» (Письма, 325) и одновременно выписывает поэту мандат, в котором «просит всех представителей советской власти, военных и гражданских, оказывать С. А. Есенину всяческое содействие» (Письма, 220). 25 апр. Есенин получил заграничный паспорт № 5072 (Хроника, 2, 41).