Том 6
Шрифт:
Третий вопрос — кары против аппарата, атака на партийный аппарат. Кто оказался прав? Опять-таки не оппозиция. Она свернула свой флаг атаки на аппарат и перешла к обороне. Вы были здесь свидетелями, как она вывертывалась, отступая в беспорядке в борьбе против партийного аппарата.
Вопрос четвертый — о фракциях, о группировках. Троцкий заявил, что он решительно против группировок. Это очень хорошо. Но, если уж необходимо коснуться истории, позвольте восстановить некоторые факты. Была у нас в декабре подкомиссия ЦК партии по выработке той резолюции, которая была опубликована 5 декабря. Эта подкомиссия состояла из трех человек: Троцкий, Каменев, Сталин. Обратили ли вы внимание, что в этой резолюции от 5 декабря фраза о группировках выпала? Там говорится о запрещении фракций, но о запрещении группировок ничего не сказано. Есть лишь ссылка на известное решение Х съезда об единстве партии. Чем объяснить это? Случайностью? Это не случайность. Мы с Каменевым решительно ставили вопрос о запрещении группировок. Троцкий ультимативно протестовал против запрещения группировок, сказав, что он не может голосовать за резолюцию при таком положении вещей. Мы тогда ограничились ссылкой на резолюцию Х съезда, которую тогда Троцкий, по-видимому, не читал, и где говорится не только о запрещении фракций, но и о запрещении группировок. (Смех, аплодисменты.) Троцкий стоял тогда за свободу группировок. Он здесь хвалил резолюцию 5 декабря. В своем же письме в ЦК РКП(б), спустя 4 дня после принятия резолюции о партстроительстве, т. е. 9 декабря, Троцкий писал: “Особенную тревогу внушает мне чисто формальная позиция членов Политбюро в вопросе о группировках и фракционных образованиях”. Не угодно ли? Человек, который распинается за эту резолюцию, оказывается, носит в душе особую тревогу, которую ему внушает отношение Политбюро к вопросам о группировках и фракциях. Это непохоже на то чтобы он был тогда за запрещение группировок. Нет Троцкий стоял тогда за образование группировок, за их свободу.
Далее, кто не помнит известной резолюции Преображенского в Москве с требованием уточнить вопрос о фракциях, решенный на Х съезде партии, в смысле отмены некоторых ограничений? Это все помнят в Москве. А кто из вас не помнит, что Преображенский в своих фельетонах требовал восстановления в партии тех порядков, которые существовали в эпоху Брестского мира? А мы знаем, что партия в эпоху Бреста вынуждена была допустить существование фракций, — это нам хорошо известно. А кто не помнит, что на XIII конференции, в момент, когда я предлагал самую простую вещь — восстановить в памяти членов партии седьмой пункт резолюции об единстве, о запрещении группировок, — как бесновались все оппозиционеры, требуя невнесения этого пункта? Следовательно, оппозиция стояла в этом вопросе целиком и полностью на точке зрения свободы группировок, предполагая, что она усыпит бдительность партий, сказав, что требует не свободы фракций, а свободы группировок. Если нынче нам заявляют о том, что они против группировок, это очень хорошо. Но это я никак не могу назвать наступлением с их стороны: это — отступление в беспорядке, это — признак правоты ЦК и в этом вопросе.
После этой справки позвольте мне, товарищи, сказать несколько слов о некоторых принципиальных ошибках, допущенных Троцким и Преображенским в своих выступлениях по партийно-организационным вопросам.
Троцкий сказал, что существо демократии сводится к вопросу о поколениях. Это неверно. Принципиально неверно. Существо демократии вовсе не к этому сводится. Вопрос о поколениях есть второстепенный вопрос. Цифры из жизни нашей партии говорят, жизнь нашей партии говорит о том, что молодое поколение партии шаг за шагом внедряется в кадры, — кадры расширяются за счет молодежи. Партия всегда стояла и будет стоять на этом пути. Только тот, кто рассматривает кадры, как замкнутое целое, как привилегированное сословие, не впускающее в свою среду новых членов, только тот, кто рассматривает эти кадры, как офицерский корпус старого времени, который всех остальных членов партии считает “ниже своего достоинства”, только тот, кто хочет образовать щель между кадрами и партийным молодняком, — только тот может заострить вопрос о демократии на вопросе о партийных поколениях. Существо демократии сводится не к вопросу о поколениях, а к вопросу о самодеятельности, об активном участии членов партии в партийном руководстве. Так и только так может быть поставлен вопрос о демократии, если, конечно, речь идет не о формально-демократической партии, а о действительно пролетарской партии, связанной неразрывными узами с массами рабочего класса.
Второй вопрос. Самая большая опасность, — говорит Троцкий, — заключается в бюрократизации партийного аппарата. Это тоже неверно. Опасность состоит не в этом, а в возможности реального отрыва партии от беспартийных масс. Вы можете иметь партию, построившую аппарат демократически, но если она не связана с рабочим классом, то демократия эта будет впустую, грош ей цена. Партия существует для класса. Поскольку она связана с классом, имеет контакт с ним, имеет авторитет и уважение со стороны беспартийных масс, — она может существовать и развиваться даже при бюрократических недочетах. Если всего этого не имеется, то поставьте какую угодно организацию партии, — бюрократическую, демократическую, — партия погибнет наверняка. Партия есть часть класса, существующая для класса, а не для себя самой.
Третье положение — тоже принципиально ошибочное: партия, — говорит Троцкий, — не ошибается. Это неверно. Партия нередко ошибается. Ильич учил нас учить партию правильному руководству на ее собственных ошибках. Если бы у партии не было ошибок, то не на чем было бы учить партию. Задача наша состоит в том, чтобы улавливать эти ошибки, вскрывать их корни и показывать партии и рабочему классу, как мы ошибались, и как мы не должны в дальнейшем эти ошибки повторять. Без этого развитие партии было бы невозможно. Без этого формирование лидеров и кадров партии было бы невозможно, ибо они формируются и воспитываются на борьбе со своими ошибками, на преодолении этих ошибок. Я думаю, что такого рода заявление Троцкого является некоторым комплиментом с некоторой попыткой издевки, — попыткой, правда, неудачной.
Дальше — о Преображенском. Он говорил о чистке. Преображенский считает, что чистка есть орудие большинства партии против оппозиции, и, видно, не одобряет методов чистки. Это — принципиальный вопрос. Глубокой ошибкой со стороны Преображенского является непонимание того, что без периодической чистки от шатких элементов партия не может укрепляться. Товарищ Ленин учил, что партия может укрепляться, только освобождаясь шаг за шагом от шатких элементов, которые проникают и будут еще проникать в партию. Мы пошли бы против ленинизма, если бы отнеслись отрицательно к чистке вообще. Что касается данной чистки, то чем она плоха? Говорят, есть отдельные ошибки. Конечно, есть. Когда это бывало, чтобы в большом деле отдельных ошибок не было? Никогда этого не бывало. Отдельные ошибки могут быть и должны быть, но в основном чистка правильна. Мне рассказывали, как некоторые непролетарские элементы из интеллигентов и служащих со страхом и трепетом ждали чистки. Мне передали такую сцену. Сидят в одном кабинете люди, подлежащие чистке. Ячейка — советская. В другом кабинете — комиссия по чистке. Один из членов ячейки, пройдя чистку, вылетает, как пуля, весь облитый потом. Его просят рассказать, в чем дело. А тот в ответ: “Дайте перевести дух, дайте перевести дух, — я не могу”. (Смех.) Для тех лиц, которые так страдают и обливаются потом, может быть, чистка и нехороша, а для партии это очень хорошо. (Аплодисменты.) У нас, к сожалению, имеется еще некоторая толика членов партии, которые, получая по 1000 и 2000 рублей в месяц, считаются членами партии и забывают о том, что партия существует. Я знаю факты, когда ячейка при одном из комиссариатов, где служат такие члены, имеющая в своем составе, между прочим, и шоферов, послала шофера для проведения чистки и вызвала ряд нареканий, вроде того, что шофер не должен чистить советских вельмож. Такие факты имели место у нас в Москве. Члены партии, оторвавшиеся, видимо, от партии, возмущаются и не могут переварить того, что “какой-то шофер” будет их чистить. Таких членов партии надо воспитывать и перевоспитывать, иногда путем исключения из партии. Основное в чистке — это то, что люди такого сорта чувствуют, что есть хозяин, есть партия, которая может потребовать отчета за грехи против партии. Я думаю, что иногда, время от времени, пройтись хозяину по рядам партии с метлой в руках обязательно следовало бы. (Аплодисменты.)
Преображенский говорит: ваша политика правильна, а организационная линия неправильна, и в этом — основа возможной гибели партии. Это — глупость, товарищи. Не бывает, чтобы политика у партии была правильной, и чтобы она при этом погибла из-за недочетов в организационной линии. Никогда этого не бывает. Основа партийной жизни и партийной работы состоит не в тех организационных формах, которые она принимает или может принять в данный момент, а в политике партии, в ее внутренней и внешней политике. Если политика партии правильна, если она правильно ставит вопросы политические и экономические, имеющие решающее значение для рабочего класса, то организационные дефекты не могут иметь решающего значения, — политика вывезет. Это так было всегда и так останется в будущем. Люди, не понявшие этого, — плохие марксисты, — они забывают об азах марксизма.
Была ли права партия в тех вопросах, по которым шла дискуссия, — в вопросах экономического характера, в вопросах партийного строительства? Если кто хочет это проверить в один присест, без лишних слов, он должен обратиться к партии и рабочей массе и поставить вопрос: а как встречает партию беспартийная рабочая масса — сочувственно или несочувственно? Если бы члены оппозиции поставили так вопрос, если бы они спросили себя: а как расценивает партию рабочий класс — сочувственно или несочувственно? — то они поняли бы, что партия идет правильным путем. Ключ к пониманию всех вещей, касающихся итогов дискуссии, сводится к ленинскому призыву. Если рабочий класс посылает в партию 200 тысяч своих членов, отбирая наиболее честных и выдержанных, то это значит, что такая партия непобедима, ибо партия стала по сути дела выборным органом рабочего класса, пользующимся безраздельным доверием со стороны рабочего класса. Такая партия будет жить на страх врагам, такая партия разлагаться не может. Беда нашей оппозиции состоит в том, что она подошла к вопросам партии, к вопросам об итогах дискуссии не с точки зрения марксиста, расценивающего удельный вес партии под углом зрения ее влияния в массах, ибо партия для масс существует, а не наоборот, — ас точки зрения формальной, с точки зрения “чистого” аппарата. Для того, чтобы найти простой и прямой ключ к пониманию итогов дискуссии, нужно обратиться не к болтовне об аппарате, а к тем 200 тысячам, которые вошли в партию и которые вскрыли глубокий демократизм партии. Упоминания в речах оппозиционеров о демократии есть пустая болтовня, а вот когда рабочий класс посылает в партию 200 тысяч новых членов, — это настоящий демократизм. Наша партия стала выборным органом рабочего класса. Укажите мне другую такую партию. Вы ее не укажете, ибо ее нет еще в природе. Но, странное дело даже такая мощная партия нашим оппозиционерам не нравится. Где же они найдут лучшую партию на земле? Боюсь, как бы в поисках за лучшей им не пришлось перекочевать на Марс. (Аплодисменты.)
Последний вопрос — о мелкобуржуазном уклоне оппозиции, о том, что обвинения в мелкобуржуазном уклоне будто бы несправедливы. Верно ли это? Нет, неверно. Откуда вытекло такое обвинение, где основа этого обвинения? Основа обвинения в том, что в своей безудержной агитации за демократию в партии оппозиционеры невольно, помимо своей воли, послужили некоторым рупором для той новой буржуазии, которая чихать не хочет на демократию в нашей партии, а демократию в стране хотела бы получить, очень и очень хотела бы получить. Та часть партии, которая подняла шум вокруг вопросов о демократии, невольно послужила рупором и каналом для агитации, идущей в стране со стороны новой буржуазии и направленной на то, чтобы ослабить диктатуру, “расширить” советскую конституцию, восстановить политические права эксплуататоров. Вот в чем пружина и секрет, что члены оппозиции, несомненно любящие партию и т. п. и т. п., сами этого не замечая, превратились в рупор для тех, которые стоят вне партии, и которые хотят ослабить, разложить диктатуру.
Недаром меньшевики и эсеры сочувствуют оппозиции. Случайно ли это? Нет, не случайно. Расположение сил в международном масштабе таково, что всякая попытка ослабить авторитет нашей партии и прочность диктатуры в нашей стране обязательно будет подхватываться врагами революции, как плюс для себя, — все равно, делает ли эту попытку наша оппозиция или эсеры с меньшевиками. Кто этого не понимает, тот не понял логики фракционной борьбы внутри нашей партии, тот не понял, что итоги этой борьбы зависят не от лиц и желаний, а от результатов, получающихся в общем балансе борьбы советских и антисоветских элементов. Вот где основа того, что мы имеем дело в лице оппозиции с мелкобуржуазным уклоном.