Том 8
Шрифт:
Троцкий в другом месте своей речи старался “намекнуть”, что он давно уже перестал придавать серьезное значение теории перманентной революции. А Каменев в своей речи “дал понять”, что Троцкий, пожалуй, не прочь отвернуться от теории перманентной революции, если он уже не отвернулся от нее.
Чудеса, да и только!
Давайте разберем вопрос: верно ли, что теория перманентной революции не имеет отношения к обсуждаемому вопросу, и если это неверно, можно ли поверить Каменеву, что Троцкий не придает значения теории перманентной революции и почти что отказался от нее?
Обратимся к документам. Я имей в виду, прежде всего, письмо Троцкого тов. Ольминскому в декабре 1921 года, опубликованное в печати в 1925 году, — письмо, от которого Троцкий никогда не пытался отказаться и не отказался доныне
Слушайте:
“Я вовсе не считаю, чтобы в несогласиях своих с большевиками я был во всем не прав. Не прав я был — и коренным образом — в оценке меньшевистской фракции, переоценивая ее революционные возможности и надеясь на то, что удастся изолировать в ней и свести на нет правое крыло. Эта фундаментальная ошибка вытекала, однако, из того, что к обеим фракциям, и большевистской, и меньшевистской, я подходил с точки зрения идей перманентной революции и диктатуры пролетариата, тогда как и большевики, и меньшевики стояли в тот период на точке зрения буржуазной революции и демократической республики. Я считал, что разногласия между обеими фракциями принципиально не так глубоки, и надеялся (надежду эту я высказывал не раз в письмах и на докладах), что самый ход революции приведет обе фракции к позиции перманентной революции и завоевания власти рабочим классом, что отчасти и произошло в 1905 году. (Предисловие тов. Ленина к статье Каутского о движущих силах русской революции и вся линия газеты “Начало”.)
Считаю, что моя оценка движущих сил революции была безусловно правильна, выводы же, какие я из нее делал в отношении обеих фракций, были безусловно неправильны. Только большевизм сосредоточил в своих рядах, благодаря своей непримиримой линии, действительно революционные элементы как старой интеллигенции, так и передового слоя рабочего класса. Только благодаря тому, что большевизму удалось создать эту революционно-сколоченную организацию, оказался возможным столь быстрый поворот от революционно-демократической позиции к революционно-социалистической.
И сейчас я мог бы без труда разбить мои полемические статьи против меньшевиков и большевиков на две категории: одни, — посвященные анализу внутренних сил революции, ее перспективам (теоретический польский орган Розы Люксембург, “Neue Zeit”), и другие, — посвященные оценке фракций русских социал-демократов, их борьбе и пр. Статьи первой категории я и сейчас мог бы дать без поправок, так как они вполне и целиком совпадают с позицией нашей партии, начиная с 1917 г. Статьи второй категории явно ошибочны и переиздавать их не стоило бы” (см. “Ленин о Троцком”, 1925 г., с предисловием тов. Ольминского).
Что же из этого получается?
Выходит, что Троцкий ошибался в вопросах организационных, в вопросах же оценки нашей революции, в вопросе о перманентной революции он был и остался прав.
Правда, Троцкий не может не знать, что Ленин боролся против теории перманентной революции до конца своих дней. Но это его не смущает.
Выходит, далее, что обе фракции, и меньшевики, и большевики, должны были прийти к теории перманентной революции, но на деле пришли к этой теории только большевики, ввиду наличия у них революционно-сколоченной организации рабочих и старой интеллигенции, и пришли они не сразу, а “начиная с 1917 года”.
Выходит, наконец, что теория перманентной революции “вполне и целиком совпала с позицией нашей партии, начиная с 1917 года”.
Судите теперь сами, похоже ли это на то, что Троцкий не придает большого значения теории перманентной революции? Нет, не похоже. Наоборот, ежели теория перманентной революции действительно совпала, “начиная с 1917 года”, с позицией партии, то из этого можно сделать только один вывод, — что Троцкий придавал и продолжает придавать этой теории решающее значение для всей нашей партии.
Но что значит “совпала”? Как могла совпасть теория перманентной революции Троцкого с позицией нашей партии, если доказано, что наша партия в лице Ленина вела все время борьбу с этой самой теорией?
Одно из двух: либо наша
Это “недоумение” разъяснил нам потом Троцкий в своем “Предисловии” к книге “1905 год”, написанном в 1922 году. Излагая сущность теории перманентной революции и давая анализ оценки нашей революции с точки зрения теории перманентной революции, Троцкий приходит к следующему выводу:
“Хотя и с перерывом в 12 лет, эта оценка подтвердилась целиком” (Троцкий, “1905”, “Предисловие”).
Иначе говоря: теория перманентной революции, “сконструированная” Троцким в 1905 году, “подтвердилась целиком” в 1917 году, спустя 12 лет.
Но как она могла подтвердиться? А большевики, — куда же они девались? Неужели они шли на революцию без всякой своей теории, неужели они только и оказались способными сколотить революционную интеллигенцию, революционных рабочих? И затем, на почве чего они сколотили рабочих, на основе каких принципов? Была же у большевиков какая-нибудь теория, оценка революции, оценка движущих сил революции? Неужели, кроме теории перманентной революции, никакой другой теории у нашей партии не существовало?
Судите сами: жили мы, большевики, и развивались без перспектив и без революционной теории; жили этак мы с 1903 года до 1917 года; а потом, “начиная с 1917 года”, глотнули незаметно теорию перманентной революции и стали на ноги. Бесспорно, это — очень интересная сказка. Но как же это могло пройти незаметно, без борьбы, без встряски в партии? Как же это могло случиться так просто, ни с того, ни с сего? Ведь известно, что Ленин и его партия боролись с теорией перманентной революции с первых же дней ее появления в свет.
Впрочем, это “недоумение” разъясняет нам Троцкий в другом документе. Я имею в виду “Примечание” к статье Троцкого “Наши разногласия”, написанное в 1922 году.
Вот соответствующее место из этой статьи Троцкого:
“Если меньшевики, исходя из абстракции: “наша революция буржуазна”, приходят к идее приспособления всей тактики пролетариата к поведению либеральной буржуазии, вплоть до завоевания ею государственной власти, — то большевики, исходя из такой же голой абстракции: “демократическая, а не социалистическая диктатура”, приходят к идее буржуазно-демократического самоограничения пролетариата, в руках которого находится государственная власть. Правда, разница между ними в этом вопросе весьма значительна: в то время как антиреволюционные стороны меньшевизма сказываются во всей силе уже теперь, антиреволюционные черты большевизма грозят огромной опасностью только в случае революционной победы” (Троцкий, “1905”, стр. 285).
Выходит, что не только меньшевизм имел свои антиреволюционные стороны, но и большевизм не был свободен от “антиреволюционных черт”, которые грозили “огромной опасностью только в случае революционной победы”.
Освободились ли потом большевики от “антиреволюционных черт” большевизма, и если да, то каким образом?
Это “недоумение” разъясняет нам Троцкий в “Примечании” к статье “Наши разногласия”.
Слушайте:
“Этого, как известно, не случилось, так как под руководством тов. Ленина большевизм совершил (не без внутренней борьбы) свое идейное перевооружение в этом важнейшем вопросе весною 1917 г., т. е. до завоевания власти” (Троцкий, “1905”, стр. 285).
Итак, “перевооружение” большевиков, “начиная с 1917 года”, на основе теории перманентной революции, спасение большевиков, в связи с этим, от “антиреволюционных черт большевизма”, наконец, тот факт, что теория перманентной революции “подтвердилась”, таким образом, “целиком”, — таков вывод Троцкого.
А куда девались ленинизм, теория большевизма, большевистская оценка нашей революции, ее движущих сил и т. д.? Они либо не “подтвердились целиком”, либо вовсе не “подтвердились”, либо рассеялись по воздуху, уступив место теории перманентной революции на предмет “перевооружения” партии.