Том 9. Три страны света
Шрифт:
— Которую угодно?
— Ты разве умеешь читать?
— Да, умею-с! — с уверенностью отвечала Полинька.
Бранчевская усмехнулась. Она так привыкла к подобострастным манерам своей дворни, что развязность Полиньки смешила ее.
— Ну, прочти; я послушаю.
Полинька смешалась; но насмешливая улыбка Бранчевской пробудила в ней гордость; она взяла книгу и стала читать.
— Сядь! — сказала Бранчевская, с удивлением слушая Полиньку, которая благодаря Каютину читала бегло и с толком.
Полинька
Уходя, Полинька услышала замечание своей госпожи: «не правда ли, смешна?» и, вспыхнув, быстро оглянулась; молодой человек провожал ее глазами.
— Барину чаю не так сладко: только два куска сахару, — пропищала Анисья Федотовна, когда Полинька входила в столовую.
Отпустив чай, Полинька задумалась перед столом о своем новом положении, которое беспрерывно производило в ней внутреннюю лихорадку.
— О чем ты думаешь? — насмешливо сказал Бранчевский, тихо подходя к столу.
Полинька вздрогнула.
— О, какая пугливая! — сказал он и подал ей стакан. — Очень сладко.
Ему было лет двадцать пять, но на вид казалось не больше девятнадцати; черты его лица были нежны и составляли полную противоположность с его взглядом, в котором не было недостатка в наглости, несмотря на совершенно небесный цвет глаз.
Полинька дополнила стакан, подала ему и очень удивилась, заметив, что он пристально смотрел на нее.
— А, а, а! — наконец сказал он, как будто вспомнив что-то, и с улыбкой прибавил: — А где твой жених?
Полинька так испугалась, что чуть не вскрикнула.
— Что, не понравился тебе его горб, а? — продолжал Бранчевский с презрительной улыбкой.
Полинька совершенно потерялась.
— Александр! — раздался голос Бранчевской.
— Сейчас! — отвечал молодой человек. — Я знаю тебя, ты хитрая! — прибавил он, погрозив пальцем Полиньке, и пошел к двери.
Полинька не могла понять, каким образом, от кого узнал Бранчевский, что горбун сватался к ней. А между тем дело объявилось очень просто: Бранчевский был тот самый молодой человек, который нечаянно спас Полиньку от преследований горбуна на улице. Тогда Полинька была так занята собственным положением, что не заметила его; но он хорошо рассмотрел ее оригинальное личико и даже маленькие
Фамильярность молодого человека сильно оскорбила Полиньку. Она готова была плакать с досады.
Минут через пять Бранчевский опять вошел в залу и, ставя на стол стакан, сказал:
— Очень крепок.
— Я, кажется, вам никак не угожу! — сердито сказала Полинька.
Он посмотрел на нее с удивлением и отвечал:
— Ошибаешься: тебе стоит только прийти ко мне вечером, и я останусь доволен!
— Ну, так вы долго, или, лучше сказать, вы вечно будете мной недовольны! — со злобой отвечала Полинька.
— О, о, о, какая сердитая! вот не ожидал!
— И по всему видно, что не ожидали, иначе, верно, не стали бы говорить таких глупостей девушке, которую видите в первый раз!
Полинька разгорячилась.
Бранчевский залился самым презрительным смехом,
Слезы брызнули из глаз Полиньки, слова замерли, и она чувствовала такую злобу, что готова была кинуться и задушить его…
— Александр! — с упреком произнесла Бранчевская, величественно показавшись в дверях.
Он продолжал смеяться, подошел к матери и, поцеловав у ней руку, сказал:
— Извините меня, но она очень смешна. Я давно так не смеялся.
— Иди к себе! — строго сказала Бранчевская Полиньке.
Полинька с радостью исполнила ее приказание.
Когда она очутилась в своей комнате, ей хотелось плакать, но слез не было; внутренняя дрожь колотила ее так, что зубы стучали. В первый раз мужчина говорил ей «ты» и так нагло обращался с ней. А повелительные жесты Бранчевской? а оскорбительный смех его? И Полинька кинулась на постель, зажала уши и долго лежала так.
На другой день она с ужасом ждала минуты, когда должна была идти разливать чай. Она лучше бежала бы из дому; но где взять денег, чтоб возвратить полученные вперед? и чем жить? Радость Полиньки была неописанная, когда впопыхах вошла к ней Анисья Федотовна и объявила, что барыня приказала разливать чай в буфетной.
— Господи! да что вы наделали там? Вот, рекомендуй на свою шею!
— Я ничего не сделала, — отвечала Полинька.
— Как ничего! в буфете чай приказано разливать, а этого барыня прежде и слышать не хотела: все боялась нечистоты.
— Чем же я-то виновата?
— Уж как хотите, а виноваты; у нас барыня строгая; на вашем месте благородные жили, да и им дверь указывали, коли не умели себя вести как следует. У нас барин молодой, и не приведи бог, если барыня что узнает!
Полинька вспыхнула.
— Да с чего вы взяли, — с сердцем сказала она, — что я стану еще смотреть на вашего барина!
— Ого! знаем мы! вон у нас жила из благородных, то же пела… Ну, да что тут болтать! с вами каши не сварить!