Том II: Отряд
Шрифт:
Волна возбуждения смыла все.
— Босс! — Рикард протягивал Аш ее салад. Она нагнулась, чтоб ему сподручнее было застегнуть наустник и пряжку ремня. Гул мортир, серпентин и органных орудий на востоке редел, становился отрывистым. Она подняла визор забрала, вскинула левую руку с коротким четырехфутовым чеканом.
От городской стены у нее за спиной раскатились глухие удары.
— Ну! Давай, Людмила!
Дружный треск ружейных выстрелов, дрожь чашки катапульты, с размаху врезавшейся в раму, — каждое орудие, аркебуза, пушка на стене у северо-восточных
«И это все, что у нас есть?»
Она выдохнула, почти не слыша собственного голоса:
— Анжели, давай!
Развернулась лицом к боевым колоннам., уже взвинтившим себя до того же чудесного «хрен с ним!», самоубийственного риска, который помог и ей самой забыть о ворчании сведенных ужасом кишок.
— Я знаю, вы не подведете, ребята! У вас мозгов не хватит признать себя побитыми!
К небу взметнулся громовой крик. Аш не враз разобрала звучавшее на десятке наречий: «Лев! Лев Бургундии! Львица!» и «Дева!»
Что-то дрогнула под ее ногами.
Лед, стянувший лужу грязи, раскололся. Пронесся глухой, долгий, разрывающий камни гул. Камни, щебень и балки градом посыпались с неба: люди, как один, пригнулись, встречая взрыв шлемами и щитами.
Аш подняла голову и забрало.
За расчищенной пустой полосой из каждой щели кладки стены от Сторожевой до Белой башни вырывались клубы пыли.
— Браво, Анжели!
Анжелотти и саперы: всю ночь подводившие мины, расширявшие подкопы под стеной и потевшие, таская на себе мешки с порохом, и молившиеся, чтоб пороха хватило…
Стена еще на миг застыла в неподвижности, и у Аш хватило времени подумать: «Если Анжели не рассчитал и рухнет на эту сторону, нам всем конец», и тут стена раскололась и упала…
Бесшумно и стремительно отвалившись… наружу. Промерзшая земля покачнулась так, что Аш едва удержалась на ногах. Выругавшись, восстановила равновесие. За пыльными вихрями, осыпаясь в ров, валялись обломки двух сотен ярдов каменной кладки. И только открытая полоса в пять или шесть сотен ярдов шириной отделяла их теперь от первой траншеи лагеря визиготов.
— Ну вот, — громко сказала самой себе Аш, над головами столпившихся солдат глядя в широкий пролом, — Дижон теперь беззащитен. Выбора больше нет.
— Святой Георг! — проревел у нее над ухом голос Ансельма.
Томас Морган, повыше вздымая львиное знамя, прокричал:
— Святой Годфри за Бургундию!
Аш проглотила комок в горле, набрала в грудь побольше воздуха и пронзительно гаркнула:
— Вперед!
Труба кричала прямо в ухо, прикрытое шлемом.
Щебень и осколки камней со скрежетом выворачивались из-под ног.
Грудь тяжело вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из сухого горла, ноги топтали окаменевшие комья грязи — она бежала среди других латников, видя перед собой только ноги, мощно толкающие промерзшую землю.
Люди натыкались друг на друга. Знамя мелькнуло
На фоне неба впереди возникла высокая угловатая тень.
Аш не успела задуматься: «Что?», как тень осталась позади. Ее сапоги проскользили по обледеневшим доскам — она уже миновала их прежде, чем опознала выломанную дверь. По обе стороны от нее валились в мерзлую грязь доски, настилы и ставни. Проскочив самодельный мост, Аш успела бросить взгляд в глубину шестифутовой траншеи…
«Их траншея; первая линия обороны!»
Ансельм и Рикард протопали по мосткам следом за ней. От мешанины цветов рябило в глазах: красные косые кресты, синие с желтым накидки. По левую руку мелькнул изгиб длинного лука; людской гомон, крики медных рожков и звон оружия прорезал щелчок тетивы.
Аш врезалась на бегу в чью-то спину, отлетела назад, потратила мгновенье, отыскивая взглядом знамя и знаменосца — Рочестер все держался за ее левым плечом, и эскорт не отставал, — увидела вокруг множество прикрытых шлемами голов на фоне бледного неба — и («Вот оно!») — знамя Льва.
— Не терять знамени! — проорала Аш. — Вперед! Вперед!
Нога наткнулась на колышек палатки; она споткнулась на бегу; справа блеснул клинок, рубанул по бахроме сосулек на растяжке и запутался в веревках. Она пинком высвободила застрявший меч, не замедлив бега. Какое-то тело рухнуло ей в ноги ничком, руки закинуты над вороненым саладом, меч без ножен цепляет не защищенные сталью бедра.
Аш отпихнула упавшего, подхватила за локоть, подняла на ноги парня из копья Рочестера, взвизгнула:
— Вперед!
Ее окружали бегущие. За два фута ничего не видать за спинами людей. Труба прокричала слева. Решетку забрала залепила серая вуаль: полотно затрещало под ее клинком, кто-то рядом вспорол ткань алебардой: она услышала снизу придушенный вопль и, не задерживаясь, опустила чекан.
Рухнувшая палатка сползла ей под ноги. Над головой мигнуло окрашенное пламенем небо. Смоляной факел влетел в гущу легковооруженных пешников справа от нее, послышались крики, проклятия; факел бесполезно прокатился по мокрой парусине и потух в колдобине, забитой снегом. Люди рванулись вперед с удвоенной скоростью прежде, чем ее разум отметил: «Утоптанная земля: лагерная дорога!»
Латы звенели, люди, задыхаясь, бежали тяжелой рысцой, двое справа упали, и слева один…
Тощий копейщик в кожаной куртке опрокинулся ей под ноги. Аш повалилась ничком прямо на него. Парень вскрикнул. Под ее рукой, сжимающей чекан, что-то хрустнуло. Кто-то схватил ее за шиворот и вздернул на ноги — Ансельм? — а из паха копейщика торчала стрела, покачивалась, когда человек корчился с воплем, и кровь заливала его штаны и ладони.
— Не сбились? — выкрикнул Ансельм, топая рядом с ней с обнаженным мечом в руке. — Куда?..