Томка. Тополиная, 13
Шрифт:
– Чего тебе, мам? – В голосе появился металл.
– Костя, у тебя кровь! Может, вызвать «скорую»? Давай-ка запрокинь голову, я сейчас принесу тебе платок… Ну-ка иди сюда…
Она суетилась, как обычно суетятся нормальные родители, обнаружив у своего чада отклонения от нормы, она пыталась что-то предпринять, металась по коридору, хватаясь за первые попавшиеся предметы, но на самом деле не происходило ровным счетом ничего. Чистая паника.
– Мам, – выдавил Костя. Она не услышала.
– Ма-ма, – раздельно повторил Константин и шмыгнул носом. В этот момент одна из его ноздрей снова извергла поток бурой жидкости.
У
– Сейчас, сынок, я что-нибудь… тут у меня где-то должно быть… ты же недавно ходил к врачу, все же было нормально…
– Мать, заткнись!!! – заорал мужчина, ударив рукой о стену. На ярких цветочных обоях остался красноватый отпечаток.
Она замерла. Эффект был как от хлесткой пощечины – больно и неожиданно.
– Мама, – повторил в тишине Константин Самохвалов, – у меня все в порядке, кровь перестанет идти. И я хочу, чтобы ты запомнила: больше никогда и ни при каких обстоятельствах не пытайся мне помогать, если я не обратился к тебе с такой просьбой. Если мне нужна будет помощь, я скажу. Даже если ты видишь, что я истекаю кровью! Не лезь ко мне с причитаниями! Ты усвоила?
– Но…
– Ты поняла меня или нет?!
Елена Александровна отошла к стене и прижалась к ней спиной, чтобы не упасть. – Костя…
– Я тебя не слышу!!!
Она не ответила, только опустила голову. Этого было достаточно. Костя убрался обратно в комнату. Правда, напоследок снова учудил, и это была вторая хлесткая пощечина.
Он пнул ногой по подносу и тарелкам. Горячее блюдо и салат не очень удачно вписались в интерьер коридора.
25
Поначалу я решил, что ни в коем случае не полезу туда сам. Я не уполномочен, я просто зевака. Но, поразмыслив, решил, что бывшему майору уголовного розыска придется самую ответственную часть взвалить на себя. Потому что на Татьяну я хотел оставить Томку, и в моих интересах было обеспечить им возможность гулять в зеленом сквере по другую сторону улицы. Подальше от дома номер тринадцать…
Я мог бы отдать ребенка на пару часов Олесе – светящиеся окна в кухне свидетельствовали о том, что она дома – но мы ведь так и не поговорили. Не могу сказать, что испытывал перед ней чувство неловкости, ведь я, по сути, ничего плохого не сделал… но что-то останавливало. Перед глазами все еще стояла картина, как они вдвоем с Мариной сидят на скамейке в нашем дворе.
Перед выездом я позвонил Татьяне и вкратце поведал о случившемся. Она пообещала, что сразу после разговора со мной спустится на площадку, где все произошло, все разузнает, разнюхает и будет ждать моего следующего звонка по приезде. Затем я сразу набрал номер моего соглядатая, дежурившего во дворе. Олег Артамонов стоял первым в списке номеров агентов, но он оказался дома, валялся на диване, смотрел регулярный чемпионат Континентальной хоккейной лиги и, кажется, хлестал пиво. Стало быть, во дворе все самое важное проворонил Картамышев.
– Дима, ты на стреме? Или спишь в машине?
– Все под контролем.
– Что там произошло в первом подъезде?
– Увезли этого чудака в тельняшке на «скорой». Много крови, вся простыня красная.
– Какие-то детали заметил? Кто-то, может, входил в подъезд или выходил примерно в то же самое время?
– Конечно, – хмыкнул агент. В голосе явственно слышалось: «Обижаете, начальник». –
– Не спеши. Я знаю, в какой квартире он живет. Просто наблюдай, я скоро буду.
Владимир Петрович прохлаждался на детской площадке. Правда, не один. Рядом с ним сидели скромный местный парень Саша и молодой полицай с кожаной папкой под мышкой. Они о чем-то беседовали.
– Здравствуйте, – сказал я. – Не помешаю?
Владимир Петрович кивнул на мента.
– Добрый вечер, Антон. Это Геннадий, местный полицейский начальник. Участковый то есть. – Он перевел взгляд на Томку, прижимавшуюся к моему боку. – А кто это у нас такой симпатишный и с роскошной косой? Как зовут тебя, ангелочек?
– Тома… кхм, Тамара.
Владимир Петрович радостно улыбался. Интересно, подумал я, часто ли он видит своих внуков?
– Твоя, что ли? Красава!
– Спасибо. А где Татьяна?
– А вон она, как раз выходит.
Таня спешила ко мне от первого подъезда, запахивая тонкую куртку. Несмотря на то, что буря миновала, ближе к сумеркам становилось зябко. Мы сами с Тамаркой оделись потеплее.
– Привет.
Татьяна выглядела не то чтобы озабоченной, но она явно не хотела делиться информацией в присутствии посторонних. Если к таковым не относился Владимир Петрович, то местному участковому здесь точно пока нечего делать. Девушка с дежурной улыбкой потрепала Томку за волосы и, взяв меня за локоть, отвела в сторонку.
– Говорили, что свидетелей не найти, но свидетели есть. Точнее, свидетель. – Он?
– Да. И он не спит. Я его слышала. Поднимайся и… не знаю, действуй по обстановке… Пойдем, Томчик, прогуляемся до магазина через дорогу. Там есть всякие прикольные штучки. Он, кажется, не закрылся.
Я проводил их взглядом, полным сожаления. Татьяна не стала тратить время на пустые разговоры, сразу всучила бразды правления в мои руки. Век тебе не забуду, моя французская булочка!
Я отпер дверь первого подъезда копией ключа, который еще в прошлом учебном году мне, как и всем родителям, сделала Татьяна, вошел внутрь и пешком поднялся на площадку между вторым и третьим этажами. На лестнице засыхали бурые капли крови. Петр неслабо ударился головой. Кроме крови, хватало и других следов – от грязных башмаков, плевки, даже несколько окурков. Кто-то вляпался в кровь и оставил кровавый отпечаток. Как рассказал Владимир Петрович, тут побывал наряд полиции, побегали ребята, осмотрели место предполагаемого преступления, поискали свидетелей. Если учесть, что Семенов достаточно вольготно себя чувствует, свидетелей они не нашли.
Я взялся за перила и стал подниматься на площадку третьего этажа. Посередине лестницы остановился, глубоко вдохнул, выдохнул. Не нравился мне этот визит, но если Татьяна права, то это – единственный шанс вытащить дом из черной ямы. Стало быть, я взвалил на себя роль Всадника Света. Томка будет мною гордиться.
Я вышел на площадку, оглядел двери квартир. Вот она, одиннадцатая. Обычная дверь, на которую я никогда не обращал внимания. Да и не мог, по сути, потому что мы с дочерью почти всегда поднимались к Тане на лифте.