Томмелиса
Шрифт:
– Как вас зовут?
– Анна.
– Anna und Martha Baden…
– Что вы сказали, я не поняла?
– Вам нужен ребёнок?
– Да, желательно девочку…
– Оплата сразу и наличными.
– Да-да, у меня всё с собой… – засуетилась та, пытаясь достать что-то из-под ватника.
Мадам Пежо остановила Анну движением руки, и её белая маска вновь учтиво наклонилась.
– Дети приготовили мне небольшой спектакль, не откажитесь взглянуть, а заодно и присмотрите себе дитя.
– Хорошо, я не против.
Мадам Пежо отворила массивные двери, и обе вошли в кинозал. Он был просторным, на шестьсот посадочных мест. Вот только красных бархатных кресел, которые помнила Анна, здесь уже не было, скорее всего, их разворовали ещё в начале войны. Паркет был содран и лежал кучей возле самодельной железной печки. Небольшая сцена перед рваным экраном и огромная дыра в потолке, сквозь которую заглядывали любопытные звёзды.
– Присаживайтесь вот сюда, – сказала мадам, подводя Анну к авансцене.
Женщина села на грубо сколоченную табуретку, и в тот же миг вспыхнул свет. После серого полумрака он казался ослепительным. Спустя минуту, когда глаза привыкли, Анна увидела на сцене мальчика, одетого в ватник с длинными фалдами. Эта деталь костюма делала его похожим на ведущего, облачённого в концертный фрак. Его чёрные волосы были коротко подстрижены, за исключением длинной чёлки, спадающей на глаза, а над губой виднелись нарисованные маленькие пижонские усики. В руках мальчик держал палку, на которую, словно на кол, была насажена дохлая крыса с раззявленной пастью. По-видимому, этот атрибут выполнял роль микрофона.
– Дамы и господин! Леди и джентльмен! Медам и месью! Сейчас и только для вас дети мадам Пежо разыграют трагические и поучительные истории о мальчике Билли. Это будет цирковая смеховина в четырёх актах и трёх антрактах, при настоящем электрическом освещении и полном содействии моих дорогих товарищей. Похлопайте нам!
Мадам Пежо и Анна, насколько это было возможно, громко поаплодировали шпрехшталмейстеру.
– Картина первая!
Мадам наклонилась к уху Анны и прошептала:
– Мальчишку зовут Адик, если передумаете насчёт девочки…
Тем временем шпрехшталмейстер отошёл в сторону и продолжил:
– Маленький Билли по крыше гулял…
Из-за чёрной ширмы на сцену выскочил подросток, он весело тащил на верёвочке дохлую кошку, к которой каким-то жутким образом приделали колёсики.
– …Кончилась крыша! И мальчик упал! В воздухе сделал он сальто-мортальто…
В подтверждение слов Адика подросток, играющий роль Билли, сделал сальто и громко приземлился на дощатый пол сцены. Анна от неожиданности вскрикнула, прижав руки к груди.
– …Долго его отскребали с асфальта!
К упавшему выбежали три девочки с метлой, веником и шваброй и начали «отскребать» Билли от асфальта.
– Шарлотта, Эмили и Энн, – прошептала мадам Пежо в ухо Анны.
Дети поклонились, и толстый мальчик пробежал по авансцене с платком.
Шпрехшталмейстер по имени Алик, откинув с глаз чёлку, пояснил:
– Это был занавес. А теперь – картина вторая!
При этих словах толстый мальчик побежал в обратную сторону.
– Билли и Клара играли на крыше…
На сцене появились мальчик с девочкой, которые нарочито громко смеялись и подпрыгивали.
– Мальчика зовут Шметтель, а девочку – Хельга, обоим по шестнадцать. До войны они занимались в школе олимпийского резерва, – вновь прошептала мадам Пежо.
На сцене Хельга, продолжая глупо смеяться, с ногами запрыгнула на подростка Шметтеля, тот ловко перехватил её и на прямых руках поднял вверх. Хельга выполнила «свечу» и элегантно спрыгнула. Два громких хлопка заставили Анну вздрогнуть, а Билли и Клару – «умереть».
Шпрехшталмейстер, заметив реакцию гостьи, с улыбкой резюмировал:
– После двух выстрелов стало потише…
Поклоны, толстый мальчик с платком, и следующая картина. Шметтель с корзиной для пикника.
– Маленький Билли нашёл ананас, с виду совсем как британский фугас. Ножик достал, решил он поесть…
В этот момент резко погас свет и в темноте раздался громкий хлопок, имитирующий взрыв. В зал полетела тряпичная ветошь и обрывки газет.
– Глазик нашли километров за шесть!
Хохот мужчины в шинели был громче прозвучавшего взрыва. Анна, отряхиваясь от попавшего на неё мусора, украдкой обернулась. Лицо мужчины было обезображено шрамом, левой руки не было, рукав шинели он заправил в карман, а левая нога заканчивалась деревянной палкой-протезом.
– Картина четвёртая!
Адик мотнул головой, откидывая чёлку с глаз.
– Маленький Билли на дыбу залез. Корчился долго и ангелом слез!
Толстый мальчик пробежал с платком. Секунду ничего не происходило, а затем, издавая странные звуки, похожие на хриплое дыхание астматика, из-за чёрной ширмы вышел босой подросток. На нём были бежевые кальсоны, исподняя рубаха, а лицо его закрывала резиновая маска противогаза с гофрированным шлангом. Подросток остановился, глядя в чёрное пространство зала, астматично посипел фильтром, после чего жестом подозвал остальных. С неприятным скрежетом дети в противогазах выволокли чёрную ширму на середину сцены, сорвали с неё тряпку, обнажив дощатый и убогий остов. Скорее всего, эта конструкция должна была олицетворять дыбу.
На сцене снова появился толстый мальчик, он был единственным чьё лицо не закрывала резиновая маска противогаза. Мальчик с интересом осмотрел дыбу и уверенно полез на неё.
– Толстячка зовут Ирушалайн. Очень послушный, но страдает чревоугодием, – шепнула мадам Пежо Анне в тот момент, когда дети закрепили Ирушалайна на дыбе и он начал страдальчески корчиться.
Образовав некое подобие хора, все подопечные мадам Пежо расположились перед дыбой. Сквозь запотелые стёкла они молча смотрели в зал.