Тонкая нить(изд.1968)
Шрифт:
— Как не помнить, — сказал Луганов.
— Еще бы, — заметил Миронов.
— Теперь так, — продолжал полковник. — Можно ли что-нибудь предпринять, чтобы вынудить Войцеховскую как-то раскрыться, обнаружить свою связь с Черняевым, если таковая была или, по меньшей мере, заинтересованность в его судьбе? Думал я над этим и пришел к выводу, что кое-что в этом направлении сделать можно.
— Например? — спросил Миронов. — Что-то я ничего не вижу.
— Не видишь? Зря. А почему бы нам не пустить в ход самого Черняева?
— Черняева? — удивился Андрей. — Вы шутите! Впрочем…
— Угадал, — улыбнулся Скворецкий. — Именно обыск. По месту работы. В служебном кабинете. Этим мы рассекретим арест Черняева. Теперь можно. Даже нужно. Если Войцеховская была с ним связана, известие об аресте до нее неминуемо дойдет и произведет определенное впечатление. Она вынуждена будет что-то предпринять, а это значит — в какой-то мере открыться. Ну-с, что скажете?
— Меня тут смущает одно, — неуверенно начал Луганов, — как бы не переиграть. Ведь, узнав, что Черняев арестован КГБ, Войцеховская, если она была с ним связана, может такое выкинуть, так оборвать концы, что и не уследишь.
— А при чем тут КГБ? — возразил Скворецкий. — Разве я говорил, что обыск будут производить сотрудники КГБ? Милиция, мой дорогой, милиция. Арест Черняева милицией и впечатление произведет, и не напугает Войцеховскую сверх меры.
Утром следующего дня на строительство, где работал Черняев, нагрянула группа оперативных работников, все в милицейской форме. Потолкавшись в приемной начальника строительства, оперативные работники прошли в кабинет Черняева и провели обыск. В качестве понятых было приглашено несколько сотрудников строительства, которым разъяснили, что обыск производится в отсутствие Черняева, так как тот арестован по месту командировки. Короче говоря, все было сделано так, что весть об аресте Черняева распространилась по всей стройке.
Слухи об этом событии в тот же день поползли по Крайску. Но ни в тот день, ни на следующий Войцеховская ничем себя не проявила. Между тем прошло уже трое суток, и под вечер в Крайск вернулся из своего очередного рейса Иван Петрович Семенов.
С момента возвращения Семенова в Крайск два специально проинструктированных оперативных работника находились постоянно возле него. Действовали они так ловко, так умело, что Семенов и не догадывался об их присутствии. В первый же вечер по возвращении Семенова оперативным работникам потребовалась вся их сноровка, опыт, сообразительность. И не зря! Доклад, который они представили, не на шутку встревожил Скворецкого и Миронова с Лугановым.
Оперативные работники докладывали полковнику, что, придя с вокзала домой, Семенов пробыл там часа два, а затем отправился бродить по городу. Давно уже стемнело (как-никак октябрь!), глухие улочки окраины, едва освещавшиеся редкими фонарями, тонули во мраке. Семенов шел медленно, вразвалку, временами останавливался, оглядывался по сторонам. Сначала казалось, что он направляется к вокзалу, но неожиданно Семенов пошел к центру города. Потолкавшись в шумной толпе, запрудившей центральные улицы, он зашел в магазин «Гастронома».
В магазине в этот вечерний час было полно народу, Семенов ходил от прилавка
Войцеховская не обращала, казалось, никакого внимания на человека, стоявшего у нее за спиной. Постояв минуту-другую, она повернулась к Семенову, что-то ему сказала и, выйдя из очереди, направилась к кассе. Заплатив деньги и получив чек, она вернулась на свое место, впереди Семенова, и вновь перекинулась с ним несколькими словами.
Взяв покупку, Войцеховская не спеша направилась к выходу из магазина. Очутившись на улице, она остановилась и стала закуривать. В этот момент появился Семенов. Выйдя из магазина, он достал папиросу, сунул в рот и оглянулся по сторонам. Заметив Войцеховскую, которой никак не удавалось прикурить от гасших на ветру спичек, Семенов не спеша подошел к ней. Она, любезно улыбнувшись, протянула ему спичечный коробок. Взяв коробок, Семенов левой рукой чиркнул спичкой, ловко прикрыл ее ладонями, дал закурить Войцеховской, закурил сам, и они разошлись.
Могло показаться, что ничего особенного не произошло, но оперативные работники отчетливо видели, что, взяв у Войцеховской коробок спичек и закурив, Семенов опустил этот коробок к себе в карман.
Расставшись с Войцеховской, Семенов несколько раз прошелся по одной из главных улиц, затем завернул на городской телеграф. Вынув из кармана листок бумаги и заглядывая в него, он заполнил телеграфный бланк, сдал его в окошечко, а бумагу порвал на мелкие клочки и бросил в корзину для мусора.
Записку, с которой он списывал текст телеграммы, удалось восстановить. Из нее явствовало, что телеграмма была адресована в Москву, главпочтамт, до востребования, Григорию Макаровичу Макарову, Текст телеграммы был следующий:
СОСТОЯНИЕ ТЕТИ УХУДШИЛОСЬ ТЕМПЕРАТУРА ВТОРОЙ ДЕНЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ ПУЛЬС ОБЫЧНЫЙ ЖЕЛАТЕЛЕН ПРИЕЗД.
Подписи не было.
Выслушав доклад и внимательно прочитав текст телеграммы, Скворецкий задумался: что могла она означать? Тетя? Какая тетя? У Семенова, как и у Войцеховской, никакой тети в Крайске не было. Кто же подразумевается под «тетей», чье состояние ухудшилось? Может, самой Войцеховской? Не исключено. Но температура? Пульс?
Полковник велел срочно разыскать Миронова и Луганова, а сам связался с генералом Васильевым.
Сообщение Скворецкого заинтересовало генерала самым живейшим образом.
— Насчет адресата, я имею в виду этого самого Макарова, — заверил генерал, — не беспокойтесь. Разыщем. А вот Семенов, Войцеховская… За Семенова и Войцеховскую вы отвечаете. Головой, Что-то они, по-видимому, затевают.
— Да, — со вздохом согласился Скворецкий, — затевать, конечно, затевают. Только что именно? Дорого бы я дал, чтобы знать…
— Ну знаете ли, — усмехнулся в трубку генерал, — если кто по этому вопросу и может дать вам справку, так только Семенов или Войцеховская. Разве что к ним обратиться?