Тонкий лед
Шрифт:
— В Мантео есть одна мастерская, — вяло сказала Мэгги. — Мне лучше поехать с вами.
Немного технической смекалки, два домкрата, несколько бетонных плит — и все четыре шины были сняты и уложены в «ровер». Запаску Сэма пришлось оставить, дома. «
— А если по дороге случится прокол? — спросила Мэгги, когда они проезжали по мосту через Хорватский пролив.
— Мне сегодня везет.
— Хорошо хоть вам. — Мэгги попыталась улыбнуться, и Сэм положил ладонь на ее руку и крепко сжал.
Возвращаясь домой спустя несколько часов, Мэгги все еще пребывала
Черт возьми, ей не позавидуешь. Сейчас ей нужен друг, а кроме него, рядом никого не оказалось. К сожалению, она настояла на том, чтобы присутствовать при ремонте с начала до конца. Возможности договориться с монтажником так и не представилось. Все четыре шины были в безнадежном состоянии, и достаточно было увидеть выражение ее лица, когда она выписывала чек, чтобы понять всю плачевность ее финансового положения.
— Стоп!
Сэм резко затормозил, и Мэгги чуть не вылетела из ремня безопасности. Машину протащило несколько ярдов по грязи. Уложенные сзади шины ударились в спинки передних сидений.
— Что случилось? Мэгги, вы меня насмерть перепугали…
— Вон, смотрите! Справа от того большого кедра.
Он посмотрел, куда она показывала, но ничего, кроме деревьев, не увидел. Дерево, еще дерево, куст.
— Смотрю. И что?
— Ну вот, он убежал, — пожаловалась она. — Неужели вы так ничего и не заметали?
— Я видел деревья, какое-то ползучее растение с красными ягодами и ястреба. А может, это был сарыч. Я в птицах не разбираюсь.
На ее лице отразилось разочарование, но даже оно несказанно обрадовало Сэма — всю дорогу Мэгги была бесчувственна, словно зомби. Он был готов сплясать чечетку на крыше своей машины, лишь бы ее развеселить.
Сэм не первый раз ловил себя на том, что эта женщина слишком волнует его — а ведь и двух недель не прошло с тех пор, как они познакомились. Разве этого он хотел, когда решил уехать на Дунканский перешеек в надежде избавиться от стресса, восстановить силы? Чего бы он сейчас не дал за сигарету!
— Это был бурый волк, — тихо и многозначительно произнесла Мэгги. — Я почти уверена. Помните, я видела одного в то утро, когда мы сидели в шалаше?
Сэм поднял густую черную бровь и с удовлетворением отметил, что ее скулы слегка порозовели. Легкая царапина на щеке, полученная в шалаше, когда он нечаянно ее толкнул, была еще заметна.
— Я помню, что случилось в шалаше, но при чем здесь бурые волки?
Мэгги щелкнула ремнем, который расстегнула при остановке.
— Ради всего святого, поехали домой. Сэм с радостью повиновался. Задержись они еще немного, он бы поддался искушению напомнить, ей, что именно произошло в шалаше, когда он держал ее в объятиях и ее ледяная маска таяла на глазах. Он и не подозревал в ней такой теплоты и чувственности, не ожидал таких горячих ласк ее рук, блуждавших у него под свитером, страстных поцелуев. Между ними тогда действительно зажглось чувство, пусть отрицает сколько хочет. И пускай он груб, но нет такого мужчины, который не распознал бы искреннего отклика женщины, как бы она после ни отпиралась.
Но сейчас не время пускаться в воспоминания.
— Волк, говорите? Очень может быть. Какой-то зверь крутился вокруг вашего мусорного бака.
— Нет, это Неуловимый Джо, старый толстый мерзкий енот. Волки слишком пугливы и никогда не решатся приблизиться к мусорным бакам.
О диких зверях Сэм знал не больше, чем об этрусских погребальных обрядах. Хотя ему, как специалисту по охране окружающей среды, не помешала бы большая информированность. В то же время он был рад, что Мэгги не замкнулась снова в своей скорлупе. Через несколько минут, выехав на открытое пространство, он переключил двигатель и посмотрел на ее профиль. Он отметил правильность ее черт, длину и густоту прямых ресниц, нежность кожи. На висках залегли голубоватые тени, и солнечный луч, падая ей на лоб сквозь ветровое стекло, выдавал две едва наметившиеся ниточки. Сэм предположил, что ей около тридцати пяти, и заключил, словно всегда был в этом уверен, что лучшего возраста для женщины и быть не может.
Не успел Сэм обойти машину и открыть Мэгги дверцу, как та уже вышла и направилась к своему пикапу. Она ухватилась за одну из шин и потянула к себе. Сэм мягко взял ее руку и засунул в карман ее желтой куртки.
— У меня есть свой, особый способ замены шин. Но за желание помочь спасибо. Знаете что? Предлагаю вам сделку: я заменю вам шины, а вы накормите меня горячим обедом. Готовьте что хотите. Пусть это будет сюрприз.
И жестом более нежным, чем ему хотелось бы, он отвел с ее лица прядь волос — и не мог отнять ладонь от прохладной бархатной щеки, которая притягивала, словно магнит. Наконец Сэм резко отдернул руку и отвернулся.
— Пожалуй, надо поторопиться. Хоть солнце и светит, но дождь, кажется, все равно пойдет.
Войдя в дом, Мэгги скинула измазанные глиной ботинки и повесила на крючок куртку. Одна из шин была перепачкана сажей, и теперь придется отмывать руки, поскольку в мастерской не оказалось ни мыла, ни даже горячей воды. В ванной она уставилась на себя в зеркало, словно высматривая на щеке отпечаток мужской руки. Щеку все еще жгло — обычная физиологическая реакция, успокаивала себя Мэгги. Ее лицо было холодным, а его рука — теплой. Все нормально.
Правда, и ноги немного подкашивались, но после всего, что пришлось перенести утром, в этом тоже не было ничего странного.
Приняв душ и расчесав волосы, она решила, что приготовит гренки с сыром. Но нет, помощь Сэма стоила большего. Сосиски, поджаренные в жире, с луком и соусом чили? Но чили у нее не было. Хлеба тоже.
Что ж, значит, опять рыбное филе. Поставив картошку вариться, Мэгги, напевая под нос, нарезала рыбу — ту же, что и накануне, — и порубила луковицу. Она привыкла считать, что напеваемая под нос песенка есть признак спокойствия. А может, причуда измотанных нервов?